Степан Янченко - Утраченные звезды

Ему вслед посмотрели с немым выражением: а кого и как достанешь за эту войну? И молча пошли каждый по своим делам разделенными друг от друга.

Разговор во дворе услышала кладовщица Червоная Аксана Герасимовна и вышла из своего затвора. Увидев Петра, державшего на груди Левашову, вытирая руки полой халата, подскочила к ним, схватила Людмилу Георгиевну за плечи, привлекла к себе и повела в кладовую, сердечно, по-сестрински уговаривая:

— Ну, Людмила Георгиевна, что с вами, такая мужественная женщина и вдруг…

Петр Агеевич, обрадовавшись появлению кладовщицы, полагая, что женщина женщину скорее сможет успокоить, пошел следом за ними. Кладовщица усадила Левашову к своему канцелярскому столу, подала ей стакан воды и, ласково уговаривая, в минуту добилась того, что Людмила Георгиевна перестала рыдать и рассказала о том, что ночью муж Николай Минеевич позвонил из Волгограда и сообщил, что они вместе с зятем и его другом чеченцем нашли сына, запрятанного в плену у чеченцев, где его держали тайно в рабстве. Но он жив, его освободили, представили командованию и врачам, которые направили его в госпиталь в Волгоград на лечение. Сейчас сын в госпитале и некоторое время будет на поправке. Она предполагает, что сын находится в состоянии нервного потрясения, физически измучен и, чтобы он пришел в себя, хотя бы в приблизительную норму, ему потребуется длительное лечение. Об этом и муж сказал и позвал ее к сыну с надеждой более благотворного материнского влияния на выздоровление. Она готова, конечно, немедленно ехать, ее ничто не удерживает, но у нее нет денег даже до Москвы доехать, не говоря на дорогу до Волгограда, и что делать, она не знает, пришла за помощью… А Николай Минеевич станет работать вновь, постепенно рассчитается.

— Пойдемте к Галине Сидоровне, — решительно взяла за руку Людмилу Георгиевну кладовщица и повела ее к директрисе. Петр пошел вместе с ними.

Теперь в кабинете действовала бойкая кладовщица, тотчас взявшаяся патронировать Людмилу Георгиевну. Галина Сидоровна, взглянув на вошедших, на мгновение задержала взгляд на Левашовой, встала из-за стола, быстрым шагом подошла к ней, обняла за плечи и мягко, певуче заговорила:

— Что такое, что случилось, милая Людмила Георгиевна?

Людмила Георгиевна уткнулась головой в мягкое теплое плечо Галины Сидоровны, молчала не в силах что-либо проговорить от подступивших судорог рыданий. За нее говорила Аксана Герасимовна, обстоятельно объясняя суть причины рыданий Левашовой. Галина Сидоровна, не выпуская из своих объятий Левашову, гладила ее седую голову и ласково говорила:

— Ну, так чего же от этого плакать? Радоваться надо — сын нашелся и жив.

— Я уже не плачу, — подняла голову Левашова, — я уже не плачу, а мне надо было с кем-нибудь поделиться горькой радостью, которая оказалась очень тяжелой, так что одной мне не перенести. Рыдания и пришли сами собой, — она скомканным платочком, мокрым от слез, стала вытирать глаза, они на самом деле были сухие, но и сухие, они все еще плакали. Она горько улыбнулась и сказала: — У меня уже подушка рыдает, — так она слез моих набралась… Вы уж простите меня, мои дорогие…

— Ну, что уж тут извиняться, садитесь, все обсудим, — усадила Левашову директриса на стул и сама села рядом. — Когда вы хотите выезжать?

— Да я сегодня же и выехала бы вечерним поездом на Москву. Ведь от нас в Волгоград надо ехать через Москву. Но это ежели поможете деньгами, — и всех оглядела с глубокой человеческой надеждой и заведомой благодарностью, а в этих людях она была уверена, и дороги за помощью у нее другой не было.

Галина Сидоровна принялась считать, сколько денег потребуется Левашовой на дорогу в оба конца и на проживание там, подле сына, и на необходимые покупки для сына и подвела итог:

— Потребуется не меньше семи тысяч.

Выплаканные глаза Левашовой мгновенно округлились и выразили отчаянный испуг, она прерывающимся голосом прошептала:

— Вы что? Где ж такую сумму мне взять? А потом, если вы мне поможете, как мне рассчитаться: это же моя восьмимесячная зарплата или трехмесячная Николая Минеевича?

— Чего, милочка наша, не сделаешь для спасения сына? — высказала общую мысль Аксана Герасимовна. — Потом, когда приедете назад домой и привезете сына, может, что-нибудь и придумаем все вместе, — и выразительно посмотрела на директрису.

— Да, сейчас важно поехать к сыну, помочь ему побыстрее забыть чеченский кошмар и выздороветь, — поддержала директриса и по внутренней связи вызвала бухгалтера.

Бухгалтер Маргарита Фоковна Гринева явилась тотчас. Это была женщина средних лет и чуть выше среднего роста с гладко зачесанными, собранными на затылке в узел волосами светлого цвета, одетая в белую блузку и светлую юбку. От нее веяло легкими духами и какой-то бухгалтерской, что ли особенностью, и весь характер ее отразился в выражении педантичной строгости в лице. И фигурой своей она являла нечто особенное, что разительно отличало ее от директрисы. Если фигура Галины Сидоровны, казалось, была вылеплена из мягких материалов со всей щедростью ваятеля, то фигура Маргариты Фоковны по своей угловатости и прямолинейности представлялась вытесанной топором из твердого дерева.

Петр, глядя на Маргариту Фоковну, подумал, что в натуре Гриневой нашла отражение типичная бухгалтерская непреклонность, и заопасался, что с ней не сговориться о денежной помощи Левашовой и придется ему все взять на себя, если что-то помешает в части денежной помощи. Он с вопросительным вниманием смотрел на Галину Сидоровну. Он еще не знал всех тонкостей в магазине по оказанию помощи, а с таким бухгалтером и вообще, похоже, никакие тонкости не допускаются, и ждал, чем все кончит Галина Сидоровна, настроившаяся на оказание помощи Левашовой.

Галина Сидоровна и кладовщица Червовая стали попеременно рассказывать бухгалтеру о том, в каком труднейшем положении оказалась Левашова и что ей негде, кроме магазина, где работает ее муж, искать понимания, поддержки и помощи. Бухгалтерша слушала все время молча, но с пониманием смотрела на Людмилу Георгиевну, и по ее лицу и глазам было видно, что она думает о том, как помочь Левашовой и, не дождавшись предложения Галины Сидоровны, сказала:

— По-хорошему, ей надо тысяч семь-восемь рублей. Расходы могут быть, Людмила Георгиевна, самые непредвиденные, нынче самые простые услуги платные, и кругом цены с хищными зубами… А сделать помощь можно единственным, пока способом, я говорю пока до возвращения Николая Минеевича, дать кому-то, например, Петру Агеевичу в подотчет энную сумму, а он ее одолжит Людмиле Георгиевне. А вернется Николай Минеевич, тогда будем думать, как помочь, с ведома коллектива, конечно, — прибыль-то его, коллективная…