Степан Янченко - Утраченные звезды

Но в нем кроется лицемерно маскируемый расчет на то, что простой человек не разглядит действий властей под тогой чиновника и все бедственное бесправие отнесет на счет, якобы, стихийно расплодившегося чиновничества, которое окрутило буржуазное государство и с его помощью высасывает народные соки жизни. Государство делает вид, что борется с чиновничеством и в то же время унавоживает для него почву различного рода привилегиями, начиная с введения звания государственного служащего и кончая раздутыми зарплатами и пенсиями для него. И все это за счет народных кровных.

Лучин был коренастый, плечистый человек среднего роста, двигался неторопливо, уверенно и, казалось, чувствовал хорошую устойчивость в своих ногах. Он уже перешагнул свое пятидесятилетие, спокойно и рассудительно вел себя в общении с людьми, основательно объяснял причины и следствия общественных явлений, как и положено быть ученому философу.

Так случилось в жизни, что жизненные пути Гринченко и Лучина в прошлом часто пересекались. И, когда Гринченко стал руководителем области и пригласил Лучина к сотрудничеству в областной администрации, Лучин согласился, сдал институтскую кафедру философии, однако до конца не расстался с ней, и стал первым заместителем Гринченко, определяющим социальные вопросы в администрации. Он пользовался уважением и авторитетом у своих новых коллег, а в области жило много его учеников и единомышленников. В общем, Гринченко знал, кого приглашать к себе в администрацию. А прошедший митинг рабочих для Лучина не был неожиданным городским событием: как и для его старого друга профессора Синяева Аркадия Сидоровича. Они по-прежнему живут в одном доме, в одном подъезде, они каждый вечер встречаются за чаем и обмениваются итогами прожитого дня.

— Если по-деловому говорить о наших дальнейших шагах в вопросе заводской больницы, — заговорил Лучин спокойным тоном, — у меня лично подготовлены все проекты постановлений о приеме-передаче больницы. Так что, Николай Михайлович, дело только за формальным обсуждением вопроса и коллегиальным решением, а к подписанию все готово.

— Да, я подтверждаю, — сказал заместитель по экономическим вопросам Добыш, глядя на Лучина одобрительно-преданным товарищеским взглядом. Добыш был, примерно, одних лет с Лучиным, опытный ученый экономист, прошедший практику еще в советских плановых органах. — Ефим Кондратович, как всегда, и в данном вопросе все обстоятельно проработал, — добавил Добыш на удовлетворенный взгляд Гринченко.

— Для меня положение с этой заводской больницей было непреходящей головной болью, равно как и вопрос с нейрохирургическим отделением в областной больнице, — вроде как бы с облегчением проговорил дальше Лучин и улыбнулся веселой улыбкой удовлетворенного человека. — С приемом этой больницы мы, во-первых, вернем налаженное больничное обеспеченье жителей заводского микрорайона, а во-вторых, решим, наконец, вопрос открытия областного специализированного отделения нейрохирургии. Ведь рыночная перестройка принесла нам увеличение черепно-мозговых травм на триста процентов, а настоящего центра нейрохирургии у нас нет.

— После всего сказанного, Ефим Кондратович, я могу полагать, что вы явились организатором созыва и проведения митинга, — проговорил Фомченков, глядя на Лучина исподлобья колючим ироническим взглядом.

Лучин тоже ответил ему ироническим, но веселым взглядом и сказал спокойным голосом:

— Нет, Фирс Георгиевич, я сожалею, что не могу подтвердить ваше предположение: ни к организации, ни к проведению митинга я не имею прямого отношения ни коим образом. Но, признаюсь, когда до моего слуха донесся рев заводского гудка, я с чувством радостного торжества подумал о призыве к митингу. А для организации митинга на таком ранее знаменитом заводе со славными революционными и трудовыми традициями, где была известная боевым духом партийная организация коммунистов, надо думать, найдется и в нынешнее время один-другой десяток организаторов из рабочих. Ведь, наверняка, не все из членов бывшей парторганизации открестились от Коммунистической партии.

Добыш довольно выразительно крякнул в ответ на последние слова Лучина, имевшие и свой смысл, и свое направление. Два других заместителя Сосновский и Коржов, сельхозник и строитель, как их называют, смотрели на Лучина с выражением веселого согласия. А Фомченков отреагировал, хотя и дерзким взглядом, но с явным замешательством. Слова Лучина показались прицельными и, если не ужалили всех, то как-то каждого царапнули. И от таких царапин, как и от прошлого страны, никому и, верно, никогда не избавиться. Это тотчас скорее почувствовал, чем уловил Гринченко и, как бы исправляя свой недавний промах, тактично, с тонким дружественным внушением сказал:

— Не будем увлекаться, Ефим Кондратович. Конечно, митинг на заводе в нашем, провинциальном, масштабе — событие примечательное и в общественном значении. Но нам надо оценивать это событие трезво и взвешенно со всех сторон.

— Я вас понял, Николай Михайлович, со всех сторон, — с улыбкой показной признательности сказал Лучин. — Именно так я и хочу оценить значение митинга для нашей местной общественной жизни — со всех сторон, — с легким юмором объяснил Лучин свое намерение высказаться, чем вызвал улыбки у своих коллег. — Так позвольте мне, Николай Михайлович и дорогие мои товарищи-коллеги, несколько минут.

— Ну, пожалуйста, Ефим Кондратович, только не очень увлекайтесь. Как, товарищи? — смеясь, согласился Гринченко.

— Да, да, коль мы уж собрались специально по такому случаю, — за всех отозвался Кирилл Сосновский, заместитель по сельскому хозяйству и продовольственному обеспечению.

— Благодарю вас, — довольно ответил Лучин, — не знаю, как вы, а я считаю, что этот митинг центральные власти будут расценивать как частный конфликт между рабочими и администрацией завода, о котором, конечно, пойдет информация по линии ФСБ и МВД. Для них наш митинг даже не локальное событие, а именно частный конфликт, который не стоит поднимать до уровня необходимого анализа, оценки и вывода, а стало быть, его можно и не замечать. Не замечать для того, чтобы не брать во внимание того факта, что из частных явлений складывается общее и, наоборот, что из общего, скажем, социально-экономического строя вытекают частные проявления этого общего строя. Я лично радуюсь тому, что митинг показал, как уже именно рабочие и другие представители трудящихся начинают понимать, что частные, так сказать, провинциальные явления вытекают из общего социально-экономического и государственно-политического строя. Это уже хороший признак начала сдвига в сознании трудящихся, — Лучин быстрым, искрометным взглядом обвел лица своих коллег, стрельнул в лицо Гринченко и, заметив терпеливое внимание к его речи, воодушевился и продолжал: — Сознание трудовых людей качнулось в сторону того, что люди начинают понимать, какие уродливые изменения произошли в стране, кто их произвел, и куда они ведут, что в результате реформ сталось с государством и обществом, и какие негативные превращения поразили их жизнь. Понимание всего происшедшего, как это прозвучало на митинге, должно непременно подтолкнуть обездоленные массы трудовых людей к организованным выступлениям уже не в защиту отдельной больницы, а с требованием восстановления государственного бесплатного здравоохранения для народа. Потом последует требование бесплатного всеобщего среднего и высшего образования. Тут уж наверняка поднимутся и студенты, а от них надо ждать не мало. Может в это же время подняться всеобщее движение организованных масс против непосильной реформы в жилищно-коммунальном хозяйстве. Такое же недовольство вызовет бесконечное повышение тарифов в энергоснабжении, в связи, на транспорте. Дойдет очередь и до борьбы за повышение зарплаты, пенсий, за ликвидацию безработицы и за защиту прав на гарантию труда. Наконец, прозвучат требования о возврате изъятых личных сбережений, о восстановлении прежнего размера внутреннего валового продукта, половина которого присвоена и вывозится в зарубежные банки олигархами и другими приватизаторами. А это уже будут требования проведения национализации всего того, что было создано и держится энергией людей труда. Это и будет новое зажигание звезд социализма, как это образно прозвучало на митинге. Но зажигание звезд социализма должно произойти не самопроизвольно, а на его опорах, установленных на обобществленном экономическом базисе, — Лучин почувствовал, что свою речь он затянул, но уже не мог прерваться до окончания своей мысли, навеянной на него митингом. Сохраняя серьезное выражение, продолжал, не сбавляя взятого настроя: — Такова логика и динамика предстоящего развития событий в силу организованного движения протеста против капитализма. Сегодняшний митинг на нашем заводе я воспринимаю как первое, пусть маленькое звено в цепи будущих организованных народных движений, протестов против насильственного насаждения капиталистического строя, привития так называемой демократии для олигархов, а для трудового народа — демократии голого зада, — эти слова, сказанные всегда корректным Лучиным, вызвали общий оживленный смех. Засмеялся даже Фомченков, улыбнулся Гринченко. Лучин остался серьезным и продолжал невозмутимо: — Но самое поразительное и абсурдное в этом развитии событий есть то, что мы, органы местной власти оказались заложниками этих событий. В свете такого виртуального развития народного движения заявление либеральных политиков и идеологов о том, что о возвращении социализма не может быть и речи, похоже, скорее всего, на осенение лба крестом от страха перед неотвратимостью наступления социализма. Социализм наступает независимо от злобно-яростного сопротивления этому наступлению…