Наталья Андреева - Истина в вине

Зигмунд идет к огромному холодильнику, хлопает дверца, и он говорит его спине:

— Успокойтесь. Обойдется.

— Вы думаете? В руках у Зигмунда окорок, бутылка с острым соусом, а взгляд отчаянный.

— Ну, что он вам сделает?

— О! Вы не знаете Воронова! Это страшный человек! Страшный! Злобный и мстительный. И… он сумасшедший! Теперь я уверен, что он — сумасшедший! Я сделал глупость… Но она так просила…

— Да уж, когда она так просит, ей трудно отказать, — намекнул он.

Зигмунд дрожащей рукой отрезает окорок, режет пополам багет и дрожащими руками делает сэндвич. Кетчуп проливается на стол. Сомелье хватает тряпку.

— Не надо так нервничать, Зигмунд.

— Я боюсь.

— Обойдется.

Он впивается зубами в сэндвич. Уже легче. Еда — это здорово! Перед тем как начать расследование, надо бы подкрепиться. На зубах аппетитно хрустит маринованный огурчик, энергично орудуют челюсти. Зато Зигмунд его энтузиазма не разделяет. По-прежнему бледен от страха. Надо его подбодрить. Ну что такого страшного может случиться? Он так и говорит:

— Ну не убьет же вас Ворон? Ну, уволит. Что вы себе, работу не найдете?

Зигмунд пытается еще что-то сказать, но в это время в кухню заходит Эстер Жановна с пустым подносом в руках.

— Зигмунд, надо спуститься в погреб, и… Кто здесь? — Она от неожиданности роняет поднос на мраморные плиты пола, раздается звон, эхо которого разносится по гулким коридорам замка. Словно бы один из невидимых оркестрантов ударил в литавры. Оркестр обещал красавице Бейлис Федор Иванович Сивко. И надо же! Не ошибся! А марш-то похоронный…

— Я пришел за бутербродом.

— Боже! Как вы меня напугали!

Поднос поднимает Зигмунд, бормоча при этом:

— Все в порядке, у нас все в порядке.

— Я, пожалуй, пойду, — говорит он. — У вас суп выкипает.

— Господи! — она кидается к плите.

А и в самом деле: что теперь будет? Как милой девушке выбраться из замка? А ему как отсюда выбраться? Судя по начальнику охраны, здесь работают профессионалы. Парень дело знает, и если бы он был здесь такой один! Но оловянных солдатиков, всерьез играющих в войну, на территории замка хватает. Это уже не кино. Здесь убивают по-настоящему. Эх, если бы оружие…

Он поднимается по лестнице, на ходу доедая сэндвич. До заката завтрашнего дня не так уж много времени. А что будет, если он так и не узнает, кто убил Бейлис?

А что будет, если узнает?

В то время как в винном погребе хозяин замка разоблачал миллионера-самозванца, Иван Таранов и Елизавет Петровна поднялись на третий этаж.

— Где ж она может прятаться, а? — озадаченно спросил Таранов. — Это ж надо такого понастроить! Катакомбы! А главное: зачем?

— У тебя, что ли, нет загородного особняка?

— Так у меня ж на Рублевке! В заповедной зоне! И у Сивко тоже. И у тебя. А здесь зачем?

— Места красивые, — пожала плечами Елизавет Петровна.

— Красивые, — кивнул Таранов. — А толку? По-моему, Воронов слегка не в себе. Как думаешь?

— Слегка! Скажи лучше, что он помешанный!

— А ты помнишь, с чего началось?

— Все началось, когда он купил на аукционе в Париже эту чертову бутылку вина, — задумчиво сказала Елизавет Петровна и бросила на Таранова внимательный взгляд.

— «Мутон Ротшильд» с аппликацией Матисса? Точно! Все началось тогда.

— Ему не надо было этого делать.

— Точно! Не буди лиха, пока оно тихо, так, что ли? Ну, с чего начнем? — нетерпеливо спросил Таранов. — На чердак поднимемся?

— Можно и на чердак.

Иван Таранов идет к лестнице на чердак, но Елизавет Петровна вдруг останавливает его резким окликом:

— Иван! Погоди!

Таранов оборачивается и в нетерпении спрашивает:

— Ну? Что еще?

— Ты сам-то в это веришь?

— Во что?

— Что какая-то женщина прокралась ночью в замок и задушила Бейлис?

— Конечно!

Елизавет Петровна нервно смеется. Таранов начинает злиться:

— Что за намеки? Зачем ты меня сюда позвала?

— Потому что… Потому что этой ночью спали далеко не все.

— Ну, я не спал до двух часов. И что?

— Это я хотела спросить: и что же тебе мешало?

— Я ж сказал об этом за завтраком! Ах, да. Тебя ж не было. Мне мешал женский плач, — все больше раздражался Таранов. — А потом смех. Воронов чего-то не додумал, когда строил свою громадину. Здесь отличная акустика.

— Я ничего не слышала, — поспешно сказала Елизавет Петровна.

— Я не понял: ты на что намекаешь?

— Ты не спал ночью.

— И что?

— Ты ходил по замку!

— Ну, допустим, — сквозь зубы сказал Таранов. — Я хотел узнать, кто ж там так весело смеется? И по какому поводу? Мне показалось, что женщина очень хорошенькая.

— Ты по смеху это определил? — тоже начала злиться Елизавет Петровна.

— Да! По смеху!

— Сексуальный маньяк!

— Я ж не мог привезти девочек с собой! Мне даже охрану пришлось завернуть, — пожаловался Таранов. — Меня сопровождали только до ворот замка. Воронов не выносит посторонних на своей территории.

— Здесь и так полно охраны.

— Но это же его люди!

— А ты что, их боишься?

— С чего ты это взяла? — набычился Таранов.

— Ты боишься, — злорадно сказала Елизавет Петровна. — Но не хочешь, чтобы он об этом знал. Хорошо держишься, Ванечка, только это тебе не поможет.

— В каком это смысле?

— Он все равно узнает.

— Слушай, хватит делать мне намеки! Достала. Если я ночью захотел женщину, то, естественно, пошел ее искать.

— К Бейлис в спальню ты пошел. Дорожка-то проторенная.

— Она не меня туда звала, — сквозь зубы сказал Таранов.

— А с каких пор ты, Ваня, разрешение спрашиваешь? Тем более у Бейлис? А наутро она была мертва.

— Даже если это сделал я, и что?

— Дмитрий не отвяжется, пока не узнает, кто именно ее задушил. Я хорошо его знаю.

— Ну, так пойдем искать эту девку!

— Ну, найдешь ты ее, и что? — передразнила Елизавет Петровна.

— Слушай, ты свое дело сделала: задолбала меня вконец. Давай разойдемся по-хорошему, а? Я буду решать свои проблемы, а ты свои. Слава богу, они у нас разные.

— А когда-то мы были друзьями…

— Дружили наши деньги, не мы. Но Лев Абрамович умер. Ты к нему когда-то с одной стороны прилепилась, я с другой. Дуб сгнил и упал, а то, что по бокам стояло, в разные стороны качнулось, как только ветерок подул. Но даже в этом случае играть против меня тебе не резон. Знаешь — молчи. И я молчать буду. Нет ее — и проблем больше нет. Ни у тебя, ни у меня. Нет, чтобы спасибо сказать…

Таранов резко развернулся и направился к лестнице. Елизавет Петровна немного постояла на площадке третьего этажа и, подумав, начала спускаться. Но вдруг увидела, как снизу поднимается Эстер Жановна с полным подносом в руках. Похоже, что кому-то понадобился ланч. Елизавет Петровна замерла, потом осторожно, на цыпочках, сделала два шага назад. Ей было интересно: в какую же из спален зайдет экономка? Увидев результат, она чуть не рассмеялась. А когда дверь за Эстер Жановной закрылась, уже не спеша спустилась на второй этаж и направилась в кабинет Воронова.