Наталья Андреева - Раб лампы

— Что-то пропало? — оживился Альберт Валерианович.

— Записки с угрозами, — объяснила она.

— Я даже знаю, кто их сжег! — И Дере выразительно посмотрел на Сеси.

— Да что вы все ко мне пристали! — закричал тот, но спальню покидать не спешил.

— Пойдемте пить чай, — вмешался Черных. -На кухне и поговорим.

Сеси посторонился в дверях, пропуская всех вперед с видом гостеприимного хозяина. Он выходил последним и дверь за собой закрыл. Маргарита насторожилась. И все-таки отрезанная голова? Ах, Клара, Клара! Что же ты не успела рассказать?…

Они сидели на кухне. Капитан Дроздов рассуждал:

— Говорите, сигнализация не сработала? Я справлюсь в местном отделении вневедомственной охраны. Которая отвечает за ваш коттеджный поселок. Значит, все началось со статуи. Как вы говорите? Лимбо?

— Тогда мы не придали этому значения. — Она вздохнула.

— И в милицию не обращались?

— Алик?

— Заявление у меня приняли, — важно сказал Дере. — Но в возбуждении уголовного дела отказали.

— Почему?

— Это вы у меня спрашиваете? За отсутствием состава преступления!

— А вторая записка? — отхлебывая кофе из огромной кружки, спросил Дроздов.

— Еще хуже. «А может, вы их сами себе подбрасываете?» — передразнил Дере.

— Логично. — Черных кивнул. — Но покушение на вас, Евдокия Ивановна, доказывает обратное. Сами в себя вы стрелять не могли.

— Мы опросим соседей! — пообещал Дроздов. -И наведаемся к вашей подруге. Но поскольку она не открывает дверь и не является к следователю, придется принудительно. Как вам Давид, Евдокия Ивановна?

— Нравится.

— Надежный парень! Вы не смотрите, что он такой… Тяжеловес! Реакция отменная. Держите его при себе — и все будет путем.

— И как долго это будет продолжаться?

— Пока маньяка не поймаем! — уверенно сказал капитан Дроздов и поднялся. — Ну, я вижу, все у вас в порядке, дом мы осмотрели. Будем работать! Миша — пошли!

— До свидания, — вежливо сказал Черных и вслед за начальством направился к дверям.

Вскоре гости уехали.

— Я приберусь в спальне, — сказал Сеси, как только они остались одни.

«Раньше я за ним такого рвения не замечала, -подумала Маргарита. — Чтобы лентяй и неженка Сеси занимался уборкой? Что-то новенькое!»

— Там были разбросаны твои вещи, — напомнила она. — Мне было неловко. Пожалуйста, собери их и перенеси в соседнюю комнату. И поменяй постельное белье. У меня плечо болит.

— Я все сделаю!

И Сеси метнулся в дом.

Ей захотелось убедиться в отсутствии отрезанной головы, спрятанной под кроватью, но задержал Дере.

— Дуся, на минутку.

— Что такое, Алик?

— Ты и после этого оставишь щенка в доме?

— А что случилось?

— Это он уничтожил улики!

— А почему не ты?

— Я?!!

— У тебя есть ключ. Ты вывез скульптуры.

— Но зачем мне сжигать записки?

— Затем, что это ты их написал, — спокойно сказала она.

— Ты в своем уме?!!

Давид внимательно следил за их перепалкой. Издалека, но вдруг он умеет читать по губам? Ей хотелось бы послушать его комментарии. Альберт Валерианович меж тем продолжал возмущаться:

— Это надо ж такое придумать! Я подбросил записки! Я тебе угрожал! Ради пиара! Может, я и стрелял в тебя ради пиара?! В свою жену!

— А что ты так кричишь?

— Да потому что… — он захлебнулся возмущением.

— Чего ты не сделаешь для пиара? Чтобы мое имя было на слуху. Чтобы скульптуры продавались.

— Это все Гатина!

— Клара? Но почему ты в этом так уверен?

— Да потому что…

— Ну?

— Да потому что больше некому!

— Это не аргумент. И потом: где логика? Если записки подбросила Клара, то почему их сжег Сеси?

— Вот увидишь, — пообещал Дере. — Скоро щенок раскроется. Ты еще удивишься, на что он способен. Ты пожалеешь!

— Алик, ты ревнуешь.

Она повернулась к мужу спиной и пошла в дом.

Но потом выяснилось, что Дере как в воду глядел. Дальнейший ход событий предугадать не мог никто. Ах, если бы она тогда послушалась мужа! Но она думала о другом: у мотеля «Приют влюбленных» видели машину, похожую на ту, что она недавно купила мужу. И человека, похожего на Альберта Валериановича Дере.

Несколько дней прошли относительно спокойно. Все обитатели коттеджа притирались друг к другу и привыкали к Давиду. Хотя его-то как раз не было видно и слышно. Она чувствовала только запах крупного мужчины, который не перебивали никакие дезодоранты и освежители воздуха. Это было ново: невольно она принюхивалась. Дере пах дорогой парфюмерией, а Сеси… молоком. Запах Давида был сильнее. Зато громче всех вел себя Альберт Валерианович, который развил бурную деятельность. Кому-то звонил, бегал по дому, хлопал дверями и все время говорил:

— Это черт знает что такое!

На второй день после ее возвращения из больницы в доме появилась хорошенькая девушка и сказала, что будет здесь жить. Маргарита Мун посмотрела на ее длинные ноги, открытые ультракороткой юбкой, больше похожей на пояс, и отчеканила:

— Никогда!

Девушка исчезла, а Дере все бегал за женой и виновато говорил:

— Это черт знает что такое! Я просил помощницу по хозяйству!

— Тебе и прислали то, что ты просил!

— Дуся, они меня не так поняли!

— А как ты устраиваешь свои дела?

— Она повернулась и посмотрела на него в упор.

— Какие дела? — Дере вытаращил глаза.

— Мы же с тобой давно не спим. А с кем ты спишь, Алик?

— Это черт знает что такое! — возмутился Дере. -В чем ты меня подозреваешь?!

— Вот и нечего возмущаться.

Она вновь повернулась к мужу спиной.

— Хоть на что-то я имею право?! — закричал ей вслед Дере.

— Да, — не оборачиваясь, ответила она.

— Интересно, на что?!

— Убраться отсюда в любой момент.

Она не могла больше любить его после всего, что было. Сама любовь прошла уже давно. Осталась привычка и странное чувство — любовь к воспоминаниям о том, как они когда-то были счастливы. Не деньгами, которые заработали. Не квартирами, которые купили. Не славой, которая обрушилась на их головы. Счастливы по пустякам. От того, что сегодня есть где ночевать. Есть бутылка вина в холодильнике и пара бутербродов с колбасой. И есть мечта. О том, как в этом холодильнике когда-нибудь будут стоять в ряд элитные напитки и горой лежать банки с икрой и батоны сервелата. Теперь, глядя на эту реализовавшуюся мечту, она думала только о том, что с ней стало. С мечтой. Теперь всего этого нельзя. Ни пить, чтобы забыться, ни есть, чтобы наесться. Надо всегда быть в форме. Надо жить с оглядкой на тех, кто только и ждет, когда откроется дверца холодильника. Чтобы сосчитать количество бутылок, градусов в вине и калорий в колбасе. И написать какую-нибудь чушь вроде «Маргарита Мун пьет как сапожник!» Или: «Известный скульптор тайно обжирается!»