Наталья Андреева - Раб лампы

Она развернулась и вышла из кухни. Надо срочно глотнуть свежего воздуха. Срочно! Какое утро испорчено ссорой! Лето в разгаре, солнце в зените, сад в цвету. Ее любимицы, крупные ромашки, расправили белые юбочки и кокетничают с пионами, красующимися на соседней клумбе. Поздний сорт, белые лепестки, кремовая сердцевина. Она пригляделась. Там, где бьется кремовое сердце цветка, сидит мохнатая пчела. Не повезло ромашкам. Сладкий нектар возлюбленных-пионов достанется не им. Букет, что ли, собрать? И поставить его в высокую вазу. Нет, лучше в кувшин. Глиняный кувшин, белый, с синими цветочками. Из дома привезла, из родной деревни. Эмаль местами облупилась, от горлышка кусочек откололся. Нынче это называет модным словом «винтаж». «Где вы достали такую прелесть, Маргарита Ивановна?» Достала! Дома, в чулане откопала. Да, надо поставить кувшин на видное место, на террасу. А в нем ромашки. Мило и просто.

— Маргарита Ивановна?

— Да, Давид?

— Поговорили?

— Поговорили. — Она вздохнула.

— Я что-то сделал не так?

— Все так.

Она опустилась в шезлонг.

Обычно Давид занимал позицию неподалеку, но старался не маячить перед глазами. Сидел за спиной или сбоку. Однако сейчас он не спешил отойти. Напротив, придвинулся к ней вплотную. Она почувствовала терпкий запах его пота: на улице было жарко, а Давид был мужчиной крупным и быстро и обильно потел.

— Если я делаю что-то не так…

— Я бы об этом сказала.

Он понял и улыбнулся.

— Как думаешь: муж или любовник? — спросила она, догадавшись, что настал момент для откровений.

— Пока не знаю. Оба подозрительны.

— Я вижу, ни Сеси, ни Альберту Валериановичу ты не симпатизируешь.

— Я должен быть беспристрастным.

— Чем тебе Дере не нравится?

— Мелочен, суетлив, раздражителен. Хотя голубоглазый юноша мне не нравится еще больше.

— Что такое?

— Но ведь он альфонс.

— Профессия не для настоящего мужчины? -улыбнулась она.

— Мужчина? Он?

— Ты не женщина, Давид. Тебе этого не понять.

Она и не заметила, как перешла на «ты».

— Это ваше с ним дело. — Давид пожал широченными плечами. Но не удержался: — Ведь вы умная женщина, Маргарита Ивановна!

— По-твоему, умной женщине не нужен секс? Она выше всего этого? Я двадцать лет так думала. Что плотские радости не для меня. И вот чем все это закончилось!

— Это ваше с ним дело, — повторил Давид. -Я не об этом хотел поговорить.

— О чем же? — беспечно спросила она.

— За домом следят. Только тихо, — предупредил он, отметив напряженность ее позы. — Не делайте резких движений. Берегите плечо. Я рядом, ничего не бойтесь. Я вас закрываю. Если бы существовала опасность, я бы не позволил вам сидеть в саду.

— Господи! Но кто?

— Из соседнего особняка.

— В бинокль следят?

— Откуда вы знаете?

— Сеси как-то говорил, что Карл Янович за мной шпионит. Но его интересует исключительно моя спальня!

— Что вы знаете о своем соседе?

Она задумалась.

— Да в сущности… Ничего! Карл Янович. Даже фамилию не знаю. Мне все время хочется сказать «Карла». Он маленького роста. Сеси так и дразнит его — карликом.

— Давно он здесь живет?

— Всегда. Мы купили участок — а его дом уже стоял. А ведь мы лет пять строились.

— Где работает?

— Не знаю.

— Пять лет, Маргарита Ивановна!

— Дере — человек необщительный. Он даже соседей по лестничной площадке не знает. В лицо вроде бы опознает, потому что при встрече здоровается. Но спроси, как зовут, — не ответит.

— А вы?

Она задумалась. Потом сказала:

— В нем есть что-то неприятное. Поэтому я не стремилась сблизиться. Внешность, что ли, отталкивающая?… И он все время ходит в шляпе. Потому что у него огромная лысина.

— Я скажу Дроздову: пусть наведет справки.

— Спасибо, Давид.

— Это моя работа.

— А вы мне симпатичны!

Он тут же поднялся и отошел в сторону. Она не поняла. Обиделся? На комплимент? А нет ли здесь какой истории. Телохранитель и богатая клиентка. Красивая. Молодая. Звезда. Видимо, не сложилось. Тридцать три, а все еще не женат. Напрасно она перешла на «ты». Надо взять дистанцию.

Вдруг Давид дернулся.

— Что такое? — заволновалась она.

— Голубоглазый юноша идет к гаражу. Остановить?

— Не надо.

Неужели Сеси решил уехать? Она ясно сказала: не держу. Остановить?

— Что там, Давид?

— Вывел из гаража машину, отпирает ворота.

— Вещи при нем есть?

— Вещей не вижу.

Может, Сеси, как благородный человек, решил уйти с одной зубной щеткой в кармане? А как же тогда машина? Ее подарок?

— Остановить?

— Не надо.

Давид решительно направился к ней.

— Я же вижу, как вы страдаете.

— Нет!

— Я его верну.

— Нет. Это не входит в твои обязанности.

Она закрыла глаза. Чтобы не видеть. Но уши зажать не могла. У нее была только одна здоровая рука. И она бы все равно слышала . Как Сеси выезжает за ворота. Как гремит замком. Слух обострился до предела. Хлопнула дверца машины. Вновь заработал мотор. Все.

— Что ж вы с собой делаете!

— Это не любовь. Это только… воспоминания. Он свободен.

К ней почти бежал Альберт Валерианович Дере.

— А щенок уехал! Сбежал! — с торжеством сказал он. — А твой телохранитель это допустил!

— Алик, тебе не надоело кляузничать?

— Только я у тебя есть! Я тебя никогда не предам!

— Да замолчишь ты наконец?! Я никого не хочу видеть! Никого!

Она вскочила.

— Плечо! — хором сказали мужчины. — Осторожнее!

Она бежала к дому, не обращая внимания на их крики. Вот и все. Сеси уехал. Обиделся. Вот все и решилось. Что она сделала не так? Захотела — приблизила, захотела — оттолкнула. Мы, Маргарита Мун, Ее Королевское Величество!

— Все кончено, — сказала она, рухнув на широкую кровать в спальне.

Но на самом деле все еще только начиналось.

Через час к ней в спальню заглянул Дере и мрачно сообщил:

— Дуся, наши запасы кончаются. Холодильник пуст. Но, похоже, до этого, кроме меня, никому нет дела!

— Ну так съезди в магазин! — раздраженно сказала она.

— А тебя на кого оставить?

— Здесь Давид!

— Я вижу, ему ты доверяешь больше, чем мне, -с обидой сказал Альберт Валерианович.

— Кстати, спроси у него еще, что купить. Это ведь он кашеварит.

— Может, мне у него и разрешения спросить? Мол, можно ли временно отлучиться с территории?

— Алик, закрой дверь! Я хочу побыть одна.

Дере повиновался. Она слышала, как муж спускается по лестнице. Потом голоса за окном. Все-таки консультируется с Давидом. Заработал мотор. Машина Дере стояла на улице, из-за чего тот все время ругался. Почему, мол, щенок держит свой «Опель» в гараже, а хозяин свою машину оставляет под открытым небом? Теперь справедливость будет восстановлена. Алик получит место в гараже. Как-он, должно быть, счастлив! Она слышала, как Давид закрывает ворота.