Наталья Андреева - Раб лампы

— Отлично! — повторил Дроздов.

— Сколько времени займет экспертиза? — хрипло спросила она.

— Мы постараемся побыстрее, — пообещал Дроздов. — Но… Работы много. В крайнем случае — в среду.

— А до среды…

— До среды я глаз с них не спущу! — сурово сообщил Давид.

— Если бы они хотели сбежать — уже сбежали бы, — заметил Михаил Черных.

И принялся аккуратно укладывать обе чашки в потрепанный рыжий портфель. Она опять подумала: старший лейтенант — умница! Пошутила грустно:

— Не перепутайте.

Черных посмотрел на нее обиженно: за кого вы меня принимаете? Маргарита невольно вздохнула. Хорошо бы ни одни из отпечатков пальцев не совпали с теми, что на пистолете. Хорошо бы…

— Что-то здесь не то… — Давид нахмурился. -Я чувствую подвох, а интуиция меня редко подводит. Но насчет отпечатков я уверен. Один из них. Подождем.

— Подождем.

Дроздов поднялся, следом встал Черных, прижимая к себе портфель.

— А что насчет машины? — спросила она. — Видели у дома Гатиных зеленую машину?

— Опрашиваем свидетелей. Хозяин дома, Платон Гатин, сказал, что видел зеленый «Опель».

— Значит, Сеси! — воскликнула она.

— Я сразу сказал, что Симонов там был, — заметил Давид. — Но стрелял ли? Нужна экспертиза. Машина — это еще не факт.

— Гатин разминулся с ним буквально на несколько минут, — вздохнул Дроздов. — Говорит, если бы знал, что в зеленом «Опеле» убийца жены…

— Знать бы, где упасть — соломки подстелил бы. -Черных развел руками.

— Не могу понять, — сказала вдруг Маргарита.

Они стояли у двери на террасу.

— Чего именно? — Черных внимательно посмотрел на нее.

— Не вяжется. Если на мою жизнь покушался Сеси, при чем здесь записки с угрозами? Ведь все началось с них! Ну хорошо: последняя появилась уже при нем. Но Лимбо? Когда ее разбили, мы с Сеси даже не были знакомы!

— Все выяснится, Евдокия Ивановна, все выяснится, — обнадежил Дроздов.

Они вышли в холл, оттуда на крыльцо. У нижней ступеньки переминался с ноги на ногу Альберт Валерианович Дере.

— Скажите, что моей жене ничто не угрожает! -с пафосом воскликнул он.

— Давид остается здесь. Все будет в порядке, -заверил его Дроздов.

— Я вас провожу. — Давид первым направился к калитке.

Там они с Дроздовым остановились и минут пять о чем-то разговаривали. Маргарита заметила, что лица у мужчин напряженные. Потом капитан Дроздов передал Давиду какие-то бумаги.

— Что это такое? — заволновался Дере, который смотрел в ту же сторону. — А? Дуся, что?

— Пойди и спроси.

— Чтобы меня послали?

— По-моему, Давид со всеми вежлив.

— Я вижу, у тебя новая любовь? — криво усмехнулся Дере.

— Алик, не преувеличивай.

— Меня-то не обманывай. Удивляюсь я тебе, Дуся! Ладно — щенок. Красавчик! Как женщину я тебя понимаю. Но это чудовище? Он же просто жирный!

— При чем тут это?

— Толстый, неповоротливый. И дурак.

— Неправда.

— Он тупой, как все вояки. Необразованный. Он же ничего не понимает в искусстве!

— При чем здесь это?

— О чем ты с ним будешь разговаривать? Ну, о чем?

— Ты так говоришь, Алик, будто я за него замуж собралась!

— Да кто тебя знает? Ты — женщина со странностями. Как, впрочем, и все талантливые люди. Спасет тебе жизнь этакое чудовище — ты и повесишься ему на шею. Ах, как я тебе благодарна! Так и проживешь с ним двадцать лет из благодарности.

— Дере! Что ты несешь!

К ним уже шел Давид. А из сада — Сеси. Вид у него был неважный.

— Чует кошка, чье мясо съела, — прошипел Альберт Валерианович.

— Уехали, — успокоил юношу Давид.

— Мне-то что? — пробормотал Сеси и торопливо прошел в дом.

Маргарита задумчиво смотрела ему вслед.

Вечером они с Давидом сидели в саду. Она любовалась на закат, он разглядывал окна соседнего дома. И тут она вспомнила о бумагах, переданных ему Дроздовым.

— Давид?

— Да, Маргарита Ивановна?

— Что тебе передал Дроздов?

— Ответ на мой запрос. Я интересовался вашим соседом.

— И что?

— Пока ничего. Не пойман — не вор. Нужны доказательства. Записки пропали — вот что плохо. Как определить состав преступления за отсутствием улик? С ваших слов? Видимо, преступник законы знает. И подстраховался.

— А как же покушение? Разве он себя не выдал? Даже оружие оставил! Вот это улика так улика! Что там записки!

— «ТТ-33», — задумчиво сказал Давид. — Откуда? Вообще-то оружие — не проблема. Им торгуют из-под полы на вернисажах, к примеру, в Измайлове. Все точки я знаю. И людей, которые этим занимаются, тоже. По их словам, достать пистолет «ТТ» российского производства в последние годы стало проблемой. Сейчас продают стволы, собранные в Венгрии, Польше, Югославии. Я справлялся у Дроздова. Этот «ТТ» нашей, отечественной сборки.

— Ну и что?

— Ваш муж никогда не интересовался оружием, Маргарита Ивановна?

— Дере? Я сомневаюсь, умеет ли он стрелять!

— На вид он человек спортивный, — задумчиво сказал Давид. — Должно быть, в юности был хорошим спортсменом?

— Как ты догадался? Первый разряд по плаванию. Хотя когда это было… Да, Алик следит за своим здоровьем. Бегает по утрам, делает какие-то упражнения.

— Вот и я говорю: в порядке. И с координацией, и с реакцией. Альберт Валерианович жить хочет долго. Пищу прожевывает тщательно, по утрам двадцать раз приседает, столько же подпрыгивает. И денег ему надо много, раз помирать не скоро. Симонов, конечно, покрепче. Потому что моложе и железо тягает. В форме хочет быть, чтобы бабам нравиться, — усмехнулся Давид. — Выходит, у каждого из них свой интерес, но идут они одним путем. Но как быть с оружием? Я подумал было, что этот пистолет хранился у убийцы давно. Лет пять, не меньше. А Симонов-то пацан! Пять лет назад он еще в школе учился!

— Ему двадцать четыре. Недавно исполнилось.

Она с сожалением вспомнила, что валялась в это время в больнице. Хорошо хоть подарок купила заранее — машину.

— Вот и я говорю: пацан. Пять лет — это минимум! Семь, десять. Сколько тогда было Симонову? И где он был?

— В тысяче километров отсюда, — задумчиво сказала она.

— То-то и оно. Информацию я соберу. Но боюсь, за последние несколько месяцев пистолет «ТТ» отечественной сборки не уходил.

— Так тебе и сказали! — Она невольно улыбнулась.

— Хотите верьте, хотите нет. — Давид пожал плечами. — Интуиция редко меня подводит.

Вечером, за ужином, Альберт Валерианович возмущенно воскликнул:

— Где моя любимая чашка?!

— Я ее разбила, — сказала она, переглянувшись с Давидом.

— Все у тебя из рук валится, — буркнул Дере.

— Похоже, сегодня утром немало посуды побилось, — криво улыбнулся Сеси. — Вы с ментами чашками друг в друга кидались?

— Это я виноват, — вмешался Давид. — Разбил. В отличие от тебя, мыть посуду я не умею. Не мое призвание.