Наталья Андреева - Раб лампы

Маргарита заметила, что оба ее спутника заняты. Альберт Дере о чем-то увлеченно разговаривает с представительным мужчиной, должно быть, бизнесменом. Или чиновником. Разве Дере упустит свой шанс! На таких приемах Альберт Валерианович как рыба в воде. И вид у него такой важный! Она не узнавала мужа. Смотрела на него глазами людей, присутствующих на похоронах, и не узнавала. А ведь Альберт Валерианович и внешне недурен, и подать себя умеет. Строгий костюм ему к лицу, обувь модная и дорогая, галстук подобран безупречно. Что уж говорить о манерах! Как он держит тарелочку с закусками, как ест! Как смотрят на него дамы! Да, недурен. А у нее за пятнадцать лет брака взгляд, что называется, «замылился». Ну что плохого в Дере? И зачем обязательно с ним разводиться?

Что касается Давида, он осматривает холл. Здесь и без него полно охраны. Секьюрити косятся друг на друга, надувают щеки. У них тоже конкуренция. Но если господа обмениваются любезностями, втайне желая друг другу поскорее пойти ко дну, то эти просто молчат. Чем важнее персона, тем значительнее молчание телохранителя. Давид чуть не на коленках ползает, что-то поднимает с пола, сдувает невидимые пылинки. Секьюрити щурятся на него, но молчат. Важничают.

Какой дом! Она и не думала, что Гатин так богат! То есть не он — Клара. Но теперь-то Платон может быть спокоен. Унаследовал состояние жены, которое та, в свою очередь, получила в наследство. Сказочка для дураков, но поди теперь найди концы!

— Все случилось без меня, — с сожалением говорил Гатин. Она прислушалась. — Я был в отъезде. Если бы Клара мне сказала! Хотя бы позвонила в Египет!

— А почему вы отдыхали не вместе? — пискнула все та же глупышка, которая так переживала, что не приехал мальчик Маргариты Мун.

— Дела. Когда она могла поехать, у меня был отчет, — пояснил Гатин. — С налоговой инспекцией шутки плохи. Как только я закончил дела, у Клары заболела мама.

«Вот как? — удивилась Маргарита. — Ничего об этом не слышала! Впрочем, Клара на эту тему разговаривать не любила. О болезнях родителей. Ее маме шестьдесят восемь, так что…» Родителей Клары не было видно в гостиной. Либо уехали, либо уединились в одной из комнат наверху.

Она улучила момент и спросила:

— Зачем ты на самом деле поехал в Египет, Платон? Мне-то не ври.

— А раз ты и так все знаешь, какой смысл объяснять?

— Ну и что ты узнал?

— Все, — коротко ответил Гатин.

— Ты бы с ней развелся?

— Да. Несмотря ни на что.

— Значит, чаша терпения переполнилась?

— И все-таки я ее любил, — глухо сказал он. -Обидно.

— Ты неважно выглядишь. Хотя и загорел. Прими мои соболезнования.

— Спасибо.

Он кивнул и вяло ответил на пожатие ее руки.

Потом пришла очередь Али. Цепко схватив крестницу за руку, Маргарита сказала:

— Девочка, хватит от меня бегать.

К ней присоединился Давид.

— Надо рассказать все, — посоветовал он.

— Но я ничего не знаю!

— Тогда почему ты так напугана?

Аля затравленно озиралась.

— Меня вообще здесь не было! — заупрямилась она. — Ничего не знаю!

— Так дело не пойдет, — сказал Давид. — Давай-ка отойдем в сторонку.

— Вы кто? Из милиции?

— Да. Я офицер.

И соврал, и не соврал. Проверять документы Аля не стала. Пошла за ними, глотая слезы. Уединились на веранде. Вопросы задавал Давид.

— К покушению на Маргариту Ивановну ты имеешь отношение?

— Что вы!

— Но ты ей угрожала!

— Я?

— Ты приходила ко мне, устроила скандал, -напомнила Маргарита. — Кричала, что рассчитаешься со мной. За то, что я увела Сеси.

— Да мало ли что я говорила!

— Ты хотела кого-то нанять? — помог Але Давид. Та начала затравленно озираться. Он надавил: -Денег много, да? Родители дают на карманные расходы?

— У меня мама умерла! — закричала Аля. -А вы лезете!

— Давид, она права, — заметила Маргарита. -Мы на похоронах ее матери.

— Хорошо. — Давид кивнул. — Давай о том дне, когда покушались на Маргариту Ивановну.

— Я ничего не знаю! Меня не было в Москве!

— В тот день ты была, — спокойно сказал он.

— Но я ничего не знаю! Они приехали поздно…

— Кто «они»? — тут же вцепился в нее Давид.

— Мама и Сережа. Я тоже приехала поздно. В десять вечера. Но они уже за полночь.

— Были в больнице, — сказала Маргарита. — Мне делали переливание. Сеси дал свою кровь.

— Я обрадовалась. Подумала, что мама хочет нас помирить. Но она на меня накричала. Потом сказала: «Иди в свою комнату!» Они с Сережей заперлись в маминой спальне.

— Ты, разумеется, подслушивала, — усмехнулась Маргарита.

— Они не были любовниками! — закричала Аля. -Я знаю! У них были какие-то дела!

— Какие дела? — настойчиво спросил Давид.

— Откуда я знаю?!

— Но ведь ты подслушивала!

— Я почти ничего не слышала! Они говорили тихо. Точнее, шептались. Потом пошли к папиной машине. Он уехал в аэропорт на такси, а машину оставил здесь. Я смотрела в окно, но было темно. Участок плохо освещен, мама хотела все здесь переделать, но не успела. Я видела только, что они сидят в машине. Потом Сережа уехал, а мама вернулась в дом.

— Значит, Симонов с Гатиной были в сговоре, -задумчиво сказал Давид. — Остается проверить его алиби. Где Симонов был, когда в вас стреляли, Маргарита Ивановна?

— Ты думаешь, его наняла Клара? Но зачем?

— А записки? Вы ведь подозревали ее. Зачем она подбрасывала записки с угрозами?

— Ничего не понимаю!

Аля затравленно переводила взгляд с Маргариты на ее телохранителя.

— И что же мне теперь делать? — спросила наконец она. — Я понимаю: не надо было уезжать. Рассказать… Но кому? Отец уехал. По телефону я не решилась. Думала: вернется, вот тогда…

— Утром следующего дня вы с мамой разговаривали? — спросила ее крестная.

— Да.

— О чем?

— Мама велела мне уехать за границу. Недели на три. Сказала, что мне надо спрятаться.

— От кого?

— От убийцы. Я ничего не понимала! Мама начала на меня кричать. Мол, о тебе же, дурочка, забочусь, не хочу травмировать твою психику, и так далее. Я сказала, что люблю Сережу и никуда не поеду. Хочу быть с ним.

— А что мама?

— Сказала, что от Симонова сейчас лучше держаться подальше. Ему не до меня. «И вообще: не лезь в наши дела!» — вот как она сказала. Я попробовала торговаться…

— Что делать? — удивленно спросила Маргарита.

— Торговаться. Уеду, если она разрешит потом встречаться с Сережей.

— Когда «потом»? — Крестная пристально глянула на нее.

— Но должны же были их дела когда-нибудь закончиться? — резонно заметила Аля. — Я же согласилась им не мешать! Мама сказала: «Там посмотрим». Мне купили горящую путевку, и я улетела. Через три дня. Это все.

— По-моему, картина проясняется, Маргарита Ивановна? — Давид посмотрел на нее.