Наталья Андреева - Все оттенки красного

— Здравствуй, Эдик! Я так рада. Без тебя здесь скучно.

— Доброе утро, — а это появилась Нелли Робертовна. — Эдик, наконец-то ты объявился! С Марусей уже познакомился? Всех прошу за стол.

Одна из непроданных еще картин Эдуарда Листова «Летнее утро» висит на стене в холле первого этажа. Каждому приходится проходить мимо нее по много раз за день. У домочадцев картина вызывает легкое недоумение.

Вера Федоровна :

…— но почему-то природа, которую писал папа, не похожа на ту, что окружает нас здесь, в этом Подмосковном лесу.

Георгий Эдуардович :

— Он тебе не папа.

Вера Федоровна :

— Уж извините, я так привыкла.

Олимпиада Серафимовна :

— А где Егор? Наталья, я знаю, уехала…

Эдик :

— Братец видел, должно быть в окно, что я приехал, и прячется теперь в своей комнате. Недоумок. Простите, маман.

Вера Федоровна :

— И почему, ма шер, ты так не ладишь со сводным братом?

Эдик :

— Он идеалист. Но идеалист везучий. Есть идеалисты невезучие, им не повезло с родителями, и посему приходится рано или поздно расставаться с идеалами. Человек, борющийся за существование, сбрасывает их, как ненужный балласт. Идеалы Хоронит навечно детскую наивность, честность, потом доброту, следом принципиальность, порядочность, ну и так далее, согласно списку. Порядок вышеперечисленного каждый выбирает для себя сам. Я, например, первым делом избавился от застенчивости. А нашему Егорушке повезло. Он всю жизнь может забавляться за папин счет. Раз такое огромное наследство обломилось. Георгий Эдуардович :

— Еще ничего не ясно.

Эдик :

— Что, и завещание еще не читали? Ну, вы даете, господа!

Вера Федоровна :

— Эдуард!

Егор появляется на веранде. Бурчит:

— Доброе утро.

Эдик :

— Что, голод сильнее принципиальности? А поклялся, что не сядешь со мной за один стол и куска хлеба в моем присутствии не съешь.

Егор :

— Это не твой дом.

Эдик :

— Значит, не сядешь именно в моем? Тогда надо было уточнить.

Егор :

— Ты… ты плохой.

Эдик :

— Юродивый. И лечится твое юродство очень просто. Тебе надо работать.

Егор :

— А ты? Ты работаешь?! Ты?!

Эдик :

— Ну, я как-то добываю средства к существованию. Самостоятельно.

Егор :

— Да ты… Ты… Ты…

Георгий Эдуардович :

— Да хватит вам уже!

Егор :

— Ненавижу!

Майя сидит в уголке, как мышка — она здесь явно лишняя. Все эти люди — семья. Они по праву здесь, на этой веранде. Летнее утро, воздух сладкий, словно карамелька, пахнет цветами и травами, и каждый глоток его тает во рту, оставляя пряный медовый привкус. Почему же в этой мирной картине скрыто такое чудовищное напряжение? И алый цвет кажется таким зловещим.

— Эдик, ты позавтракал? — пристально смотрит на старшего сына Георгий Эдуардович Листов.

— Да, конечно.

За столом они сидят уже больше часа, разговор не клеится, Егорушка злится, Вера Федоровна нервничает, остальные чувствуют непонятное напряжение, словно воздух наполнен свинцом. Майя все больше поджимается: того и гляди, кого-нибудь из присутствующих пулей сразит злое слово: «Ненавижу!»

— Тогда мне хотелось бы с тобой поговорить.

— Прямо, как в сериале! — усмехается красавец-блондин. — Папаша-миллионер трагическим голосом значительно сообщает своему наследнику: «Мне надо с тобой поговорить». Ничего приятного от такого разговора не жди. Что ж, папа, поговорим.

— Тогда пройдем в мой кабинет.

— Вот как? Он уже твой? А что скажет по этому поводу еще одна наша наследница?

Майя смущается и готова просто исчезнуть. Только бы Эдик не посмотрел в ее сторону! Вот сейчас она встанет и громко скажет: «Я не Маруся, а Майя!» И сразу станет легко! Сейчас встанет, сейчас…

— С Марусей мы поговорим потом, — нервно произносит Георгий Эдуардович. — Вопрос наследства — это наше с ней дело, а не твое. А с тобой я хочу объясниться неотлагательно.

— Ого! — Эдуард-младший напряжен, хотя пытается скрыть это неуместной бравадой. — Тон серьезный! Я готов.

Вслед за отцом он уходит в дом. Вера Федоровна сжимает ладонями дрожащие щеки:

— Что же будет? Что же теперь будет?

— Не надо так переживать, ма шер, — язвительно усмехается Олимпиада Серафимовна, тряхнув огромными серьгами. — Надеюсь здесь не замешаны ваши альковные тайны.

При этих словах Вера Федоровна бледнеет как полотно, и Нелли Робертовна резко поднимается из-за стола:

— Ольга Сергеевна! Что же вы стоите? Дайте же ей воды!

Это любимое место в доме покойного Эдуарда Листова, здесь он проводил долгие часы за чтением й осмыслением прочитанного. Одна дверь ведет в коридор, другая в маленькую студию. Художник Эдуард Листов не любил больших помещений. В студии же находится стеклянная дверь с витражами, через которую можно выйти в кольцевую веранду, а из нее потом спуститься в сад. На зиму дверь обычно наглухо запирается, но летом она практически всегда остается распахнутой настежь. Георгий Эдуардович в студию никогда не заходит, и вообще старается поменьше вспоминать о ее существовании. Дверь, через которую туда можно пройти из кабинета, плотно прикрыта. Но кабинет — это другое. Здесь можно проводить долгие часы в размышлениях, как покойный отец, потому что сама атмосфера располагает к этому. Здесь можно спокойно возиться с антиквариатом, работать над книгой, делая записи. Георгий Эдуардович привык делать это по старинке, подобно отцу, не признававшему и так и не освоившему компьютеров и интернета. Кабинет — это святилище.

Теперь сюда вторгается Эдик, мгновенно нарушая существующую гармонию. Он слишком обеспокоен, весь в движении. Георгий Эдуардович морщится — скорее надо с этим покончить.

— Зачем ты приехал?

— Это дом моего деда. И он пока еще не твой.

— Зачем ты приехал?

— К маме приехал. Соскучился.

— Что, деньги кончились?

— Хочешь дать мне взаймы?

— Напротив, хочу сказать, что мое терпение лопнуло. Ты и твоя мать-авантюристка… Не надо на меня так смотреть! Авантюристка, если не сказать хуже! — срывается на крик Георгий Эдуардович. — Вы сюда и близко не должны подходить! Я все знаю!

— И давно знаешь?

— Давно. Потому и развелся. А она все еще думает, что из-за скандалов, которые постоянно были в нашей семье. Да я способен выдержать и не такие скандалы! Я прожил девятнадцать лет с Натальей, а уж она никогда не отличалась кротким характером. Впрочем, это к делу не относится. Ты, вероятно, знаешь, каковы обстоятельства. Мы все делим с Марусей пополам. Так вот: едва вступив в права наследства, я тут же передам все другому сыну. Оформлю все бумаги, чтобы ни тебе, ни Вере не досталось ни одной копейки ни при каких обстоятельствах. Я знаю, на что вы способны, если речь идет о больших деньгах, и не хочу постоянно опасаться за свою жизнь. Можете не суетиться: ничего не получите. А если я умру до того, как вступлю в свои права, не получите тем более.