Энн Грэнджер - Под камнем сим

Учительница встревожилась. По словам дочки, отец изменился. Вспоминается утверждение Мередит, что хорошие честные люди и раньше убивали под воздействием стресса. Только не Хью, ответила тогда она, причем с полной уверенностью. Почему, непонятно. По глупости? Не желая учитывать нехорошие вероятности? Желая добра своей маленькой ученице? Почему Хью не мог убить женщину, отравившую его жизнь и жизнь его ребенка? Какие нестыковки, уже замеченные ею в версии Тамми, выявила полиция? Девочка лжет. Соврала про уроки. Соврала исключительно для того, чтобы выгородить отца. Других причин быть не может.

— Констебль тебя расспрашивала об отце и Соне? — спокойно спросила Джейн.

— Про ссору? — Тамми склонила голову набок, обдумывая ответ. — Ну, прямо не спрашивала. Спрашивала, слышала ли я сверху в тот вечер… ну, знаете… о чем они говорили, а я сказала, нет.

— Сказала или в самом деле не слышала?

Склонность Тамми к казуистике давно и хорошо известна.

— В самом деле, — холодно ответила ученица. — Не слышала.

— Действительно видела, как Соня вышла из дома? Дядя Саймон сказал папе, что ты заявила об этом констеблю.

Глаза сверкнули.

— Правда видела!

Джейн с большим трудом решилась на следующий вопрос, опасаясь услышать совсем нежеланный ответ, и как можно небрежнее спросила:

— И видела, как Соня вернулась?

Тамми яростно затрясла головой, завесив лицо волосами:

— Она не вернулась…

— Ладно, успокойся, — кивнула Джейн. — О чем еще спрашивала женщина из полиции?

Девочка откинула волосы с неожиданно довольным видом:

— Дядя Саймон больше не разрешил.

«Вот так вот!» — могла бы добавить она.

Джейн уставилась в кружку с остывшим чаем. Молоко собралось на поверхности в бледную пленку, пить уже не стоит. Возможно, не только она чует неладное. Возможно, Саймон Франклин тоже понял и бросился на защиту брата и племянницы. Тамми что-то скрывает, и очень умело. Как ни посмотреть, все упирается в домашнее задание. Если она не делала уроки наверху в своей комнате, чем тогда занималась? Неужели…

— Тамми! — Видимо, тон намекнул на дальнейшее, ибо серые глаза заледенели, лицо окаменело — давно знакомая картина. — Ты весь вечер была у себя наверху?

— Конечно…

Девочка умолкла и дико взглянула на учительницу.

— Но уроки не сделала, не принесла назавтра домашнее задание, правда? — Джейн подалась вперед. — Слушай. Я друг тебе и папе. Поверь. Это правда. Клянусь. Хочу помочь и не смогу, если ты не признаешься. Говоришь, не видела, как Соня вернулась. Потому что тебя не было дома и ты просто не знаешь, вернулась она или нет?

Тамми со слезами пробормотала:

— Знаю, что не вернулась.

— Значит, когда она уходила, ты ее видела в последний раз?

— Видела, как уходила. Как вернулась, не видела.

Дело пошло по кругу, ребенок на пределе сил. В последней попытке Джейн повела атаку с другого фланга:

— А кто звонил по телефону? Папа говорит, что слышал звонок, когда дремал у телевизора. Решил, что ты ответила.

— А-а-а, — протянула Тамми, невозмутимо глядя на нее, хотя в глазах сверкали непролитые слезы. — Я и забыла. Не туда попали.

Что ж, стену лбом не прошибешь. Нет смысла допытываться. Она лишь сильнее заупрямится, не дай бог, расплачется, без того шаткие отношения окончательно рухнут.

— Ну ладно, — заключила Джейн, — на сегодня хватит. — Увидела на детском личике неимоверное облегчение и вскочила. — Пойдем поработаем. Наведем порядок в гостиной.

— Какой? — удивилась Тамми. — Я пыль вытирала.

— Молодец. Только время от времени даже самая чистая комната нуждается в генеральной уборке. Снимем подушки с дивана и кресел, вынесем на улицу, выколотим хорошенько, оставим на солнце. Надеюсь, пылесос имеется?

— Если из-за Пого, — воинственно выступила Тамми, — то он не виноват, что пахнет. Очень старый.

— Славный пес, но немножко воняет. Ничего, у меня кое-что найдется. — Джейн полезла в сумку, вытащила баллончик и предъявила: — Вот. Освежитель воздуха.

Алан Маркби стоял в своем кабинете перед картой на стене, утыканной булавками с разноцветными головками, отмечающими как бы район военных действий с фермой Хейзлвуд в центре. Он сцепил за спиной руки, переводя мрачный взгляд с одной красочной точки на другую.

В такой позе констебль Джинни Холдинг застала босса, вернувшись в региональное управление. Остановилась в дверях, деликатно прокашлялась:

— Я думала, ср, вы хотите услышать отчет о беседе с ребенком.

— Взгляните, — предложил суперинтендент, не оглядываясь. — Что скажете?

— Очень эффективно, сэр.

Надо надеяться, он ее слышит.

Маркби подозрительно взглянул через плечо:

— Что это значит?

— Ну, — Джинни махнула рукой на карту, — наглядно видно, как мы продвигаемся и что делаем.

Он прошел к письменному столу, наклонился, положив ладони на досье по делу об убийстве Сони Франклин.

— И как мы продвигаемся?

Ох, боже, он не в духе!

— Не знаю. Я хочу сказать, только начали с картой…

— Нет. Это самообман. Если карта вообще хоть на что-то годится, то только на то, чтобы очки втирать заинтересованным лицам, внушая, будто мы продвигаемся. Как только увидите, что кто-то булавки втыкает, — продолжал Маркби, переполняясь гневом, — печатает рапорты с многочисленными параграфами, рисует диаграммы, отображающие общественную реакцию, знайте — это означает одно…

— Мы застряли, — догадалась Джинни.

Суперинтендент сел, покрутился в кресле.

— Ладно, я вас слушаю. Надеюсь, раздобыли хоть что-нибудь для продвижения.

— Едва ли, — призналась Джинни и суммировала свою беседу с Тамми. — Проблема в том, что я не могу поговорить с ней с глазу на глаз. Рядом должен быть взрослый, защищающий ее интересы. Дядя — старый зануда… я хочу сказать, слишком заботливый. Наверно, этого следовало ожидать. Но если девочка что-то и знает, от нее ничего не добиться, пока на заднем плане торчит Саймон Франклин.

— Думаете, она что-то знает? — спросил Маркби.

Джинни без колебаний ответила:

— Да.

Видя, что требуются уточнения, продолжила:

— Что именно, важное или нет, не имею понятия. Может, просто что-то банальное. Однако это важно с ее точки зрения, и поэтому она скрывает. Клянется, что видела, как Соня Франклин вышла из дома в вечер убийства. Потом легла в постель, ничего больше не знает. Пока на том стоит, и мы будем стоять на месте, что она отлично понимает.

— Двенадцатилетняя девочка… — усомнился Маркби в этом довольно смелом утверждении.

— В двенадцать у них все шарики на месте, — уверенно заявила Джинни. — Дальше, когда начинают гормоны играть, их ничто уже не интересует, кроме самих себя. Из тинейджеров очень трудно вытягивать информацию только потому, что они не видят дальше собственного носа. Слишком заняты своими прыщами, девчонками-мальчишками да поп-группами. Ребенок вроде Тамми Франклин — ценный свидетель, если только решится заговорить. Двенадцатилетние дети все видят. Возможно, неправильно интерпретируют, но описывают абсолютно точно.