Милан Николич - Современный югославский детектив

Снова я шел по шикарно обставленным комнатам. За одной из дверей я увидел неприятного вида хозяйку, дремавшую в кресле.

— Тсс, тсс! — послышалось откуда-то.

Я поглядел туда-сюда, однако источника звука не обнаружил.

— Тсс. Эй, вы… Я наверху! Наверху!

Я посмотрел вверх и в конце лестницы увидел красивую молодую женщину в длинном домашнем платье. Она стояла, облокотившись на перила, декольте легкого платья открывало прекрасную грудь, руки тоже были обнажены. Указательным пальцем она приглашала меня подняться, а другим, приложенным к губам, выражала желание, чтобы это делалось тихонько.

Я еще раз оглянулся на растрепанную женщину в кресле. Убедившись, что она для меня неопасна, я на цыпочках направился к лестнице.

Если внизу, у начала лестницы, воздух был обычным, то здесь, наверху, опьяняющий аромат, благоухавший вокруг красавицы, перехватывал дух. Это можно было выдержать лишь при полной отрешенности, и следующие несколько секунд я сдерживал дыхание. Неужели только запах духов был тому виной?

Пригласившая меня дама была брюнетка, не очень высокая, с большими карими глазами, нельзя сказать, чтобы худая, с сочными губами, между которыми поблескивали абсолютно белые зубы, особенно два верхних резца. Одетая в упомянутое легкое домашнее платье, вблизи она оказалась еще очаровательнее, потому что одежда эта ничего не скрывала, даже напротив. Моему взору была предоставлена даже родинка на груди, и я невольно споткнулся на предпоследней ступеньке.

Шаг мог стать роковым, но не стал. Женщина-сторож, на счастье, обладала крепким сном, и мне без особых трудностей удалось преодолеть препятствие, отделявшее меня от прекрасной незнакомки.

Она протянула мне руку, и я сжал мягкие, податливые пальцы, ладонь, запястье. Она потянула меня к себе и в то же время придвинулась сама, и мы пошли молча, даже без музыкального сопровождения, как это бывает в голливудских фильмах, к ближайшей двери. Женщина ступала плавно, неслышно, временами оглядывалась и смотрела на меня огромными глазами, что вызывало у меня сильные удары сердца, ощущавшиеся где-то возле горла, на лбу проступал пот.

Ее рука все еще была в моей, я держал ее осторожно, лишь периодически легонько сжимал, нежно и многозначительно, так, чтобы дать ей понять о своем присутствии и сопереживании.

Легко, бесшумно она опустила другую руку на ручку двери и неторопливо нажала. Дверь отворилась, и мы беззвучно вошли в просторное помещение, где царили полумрак и то же благоухание.

Это была спальня, уставленная дорогими вещами, которые можно увидеть в антикварных магазинах или привезти из-за океана; во всяком случае, они дороги и довольно неудобны. На них много позолоты, всяких завитушек, выпуклостей, формы замысловаты. По стенам развешаны картины, похоже — оригинальные, хотя авторов не назвал бы и специалист; шторы на окнах плотные и темные.

Взгляд мой остановился на кровати, и сердце снова дало о себе знать. Постель была в беспорядке — значит, ею пользовались совсем недавно, теперь ее хозяйка вернулась тайком вместе со мной в атмосферу, где дух захватывает от всевозможных услад. Я сглотнул слюну и приосанился.

Только после того, как незнакомка аккуратно закрыла за собой дверь и жестом пригласила меня сесть на кровать, она произнесла первые слова:

— Вы — сыщик?

Голос ее не соответствовал ни внешности, ни обстановке. Он был невыразительным, сиплым, словно в горле у нее что-то застряло. Хотя это можно было объяснить и деликатностью ситуации и необходимостью соблюдать абсолютную тайну, поскольку кашель мог бы разбудить цербера, спавшего внизу в кресле, — тогда все, что нас здесь ожидало, растаяло бы как дым.

Я кивнул, все еще ощущая сердце где-то возле горла.

— Он вас нанял?

— Кто? — просипел я.

— Аугусто, разумеется.

— Да, миссис Коломбо, ваш супруг попросил меня о некоторых… хм… услугах и…

Я уже несколько оправился и теперь с большим вниманием, но достаточно скромно мог заглянуть в глубину декольте домашнего платья красавицы. Ситуация не изменилась, родинка находилась на прежнем месте, видимая и доступная.

— Я не миссис Коломбо, — сказала она.

Я дернулся.

— Аугусто мне не муж! — добавила она.

— Простите…

— Ладно, ладно. Не будем формалистами, Как вас зовут?

— Тэтчер. Тимоти Тэтчер!

— Тимоти? Подходящее имя для красивого молодого человека, — произнесла красавица и длинными пальцами с горящими темно-красными ногтями коснулась моего уха. Именно там, где у меня самое чувствительное место. Я инстинктивно отшатнулся.

— Меня зовут Долорес, — сказала она и приблизилась ко мне. Наши колени соприкасались. Ее колени были обнажены, и не только они.

— Долорес? Интересно…

— Что интересного в моем имени?

— Ну… Долорес, это мне напоминает Дорис, а Дорис…

— Разве это не одно и то же? Долорес, Дорис, Долли…

Она пристально смотрела мне в глаза, облизывая кончиком языка свои пухлые губки. Я почувствовал, что пора протереть стекла очков, хотя она еще и не призывала меня. Однако я не рискнул пошевелиться, чтобы не разъединить наши колени.

— О какой Дорис идет речь? Неужели в вашей жизни есть девушка с таким именем?

Этого я не мог допустить. Долорес — это… но Дорис?

— Нет, — решительно сказал я. — Дорис, которую я вспомнил, не знаю как это имя пришло мне в голову, ее на самом деле вообще не существует, вернее, больше не существует . А я ее и раньше не знал. Только слышал о ней, так, пустяки… слышал и забыл, ха-ха-ха!

Смех оказался, откровенно говоря, слишком громким и странно прозвучал в комнате, где царила интимность, только она этого не заметила. Улыбнулась и нашла мою руку.

— Кто знает, сколько Дорис на свете, — мудро изрекла она, а я снова сжал ее ручку. Она же обе — мою и свою — переместила к себе, чуть повыше колена, на роскошную, гладкую, тронутую солнцем кожу, которая хранила его тепло. Мои пальцы попытались проверить, такая ли кожа и в других местах. Она не пустила меня дальше бедра, однако без признаков гнева в смеющихся глазах.

— Значит, Тимоти!..

— Да, Долорес, — выдохнул я.

Я опустил голову, но не дотянулся до нее. Поэтому сполз с кровати и стал на колени у ее ног, у ее красоты и прильнул к обольстительному бедру. Да так сильно, что прижал очки и приплюснул нос, однако это стоило того! Я вдыхал аромат ее тела, касался губами ее кожи, ощущал ладонями ее тепло.

Она меня не ударила и не оттолкнула. Напротив, положив обе руки на голову, притянула ее к себе, желая близости.

Я поцеловал ее, не поворачивая головы. На большее я еще не решался. У каждой игры есть свои правила, и у любовной тоже, не правда ли?

Она стала накручивать мои волосы на свой палец. Мне приятна была эта ее ласка, и я мычал от удовольствия.