Валерий Козлов - Прогулки по лезвию

- Да? - спросила она, стараясь не смотреть собеседнику в глаза, мерцающие в прорези маски. - Какую ж такую сумму вы требуете, что ему приходится её собирать?

- Большую, - ответил мужчина.

- Если большую, то он её никогда не соберет.

- Зачем же он тогда нам сказал, что уже собирает?

- Затем, чтобы потом с чистой совестью сообщить: не собрал.

- Похоже, вы недооцениваете своего мужа.

- С некоторых пор он мне не муж.

И вам, прежде чем меня похищать, следовало бы об этом узнать.

- Мы это знали, - ответил мужчина. - Я все же надеюсь, что вы его недооцениваете и вскоре все стороны будут удовлетворены.

Миронова усмехнулась.

- Палач утешал свою жертву... Зачем вы отняли у меня крестик? - неожиданно спросила она.

- Не положено, - сухо ответил "гость". - Для вашего же блага. А то вскроете себе вены или ещё что-нибудь.

- Вены? Крестом? - Мария быстро взглянула в глаза собеседнику. - Я думаю, - тихо сказала она, отводя свой взгляд, - вы больной человек.

Вы, наверное, сами не знаете, насколько вы больны... Если бы вы были нормальным, вы поселили бы меня гденибудь на даче с охраной. Зачем весь этот садизм?

- Для того, чтобы ваш муж всетаки пошевеливался.

- Глупо. Неужели, сидя на даче, я не продиктовала бы то, что вы мне прикажете? Послушайте, если вы мне создадите другие условия, - тихо, но с расстановкой сказала Мария, - я обещаю лично вам приличную сумму... - Она сделала паузу. Сейчас был тот самый момент, к которому она так тщательно готовилась. - Я понимаю, что в этих условиях давать какие-либо гарантии невозможно. Только честное слово. Но вы, при вашей деликатной профессии, должны хорошо разбираться в людях. Похожа я на тех, кто обманывает в серьезных делах?

- Нет, - подумав, ответил мужчина, - не похожи. Но... - Он многозначительно показал на глазок телекамеры.

- Понимаю, - кивнула Мария, - вы не один. Так идите, посоветуйтесь, я дам столько, что хватит на всех.

Наступил кульминационный момент. Миронова напряглась в ожидании естественного вопроса: "Сколько?" Но вместо этого "гость" встал и спокойно сказал:

- Не унывайте. Думаю, не так много осталось.

И, не попрощавшись, направился к выходу.

Когда дверь закрылась, Мария попыталась что-то сказать или крикнуть, но лишь поперхнулась. Подступившие слезы сдавили ей горло.

Через какое-то время она поймала себя на том, что напевает какой-то мотивчик. В отличие от отца с матерью у неё не было ни слуха, ни голоса, и раньше, когда в компании начинали петь, она негромко подвывала, а тут откуда что взялось. Она вдруг запела:

Лишь только вечер затемнится синий,

Лишь только звезды зажгут небеса,

И черемух серебряный иней

Жемчугами украсит роса.

То ли от безысходности, то ли ещё по каким причинам вдруг и голос прорезался, и мотив она вроде бы не врала.

- Так, - сказала она, - теперь вступает весь хор.

От-во-ри потихо-о-оньку калитку

Ей понравилось петь. С того дня она пела почти постоянно с перерывами на молитвы, на сон и еду. И это пение предопределило её будущее.

Глава 4

Первый вечер прослушивания "дальнобойным" микрофоном не принес существенных результатов. Очевидным стало лишь то, что за освещенным кухонным окном сидят какие-то люди (судя по всему, два человека), без конца пьют то кофе, то чай, непрерывно гоняют телевизор и почти не разговаривают друг с другом.

- Смурные ребята, - заключил Веревкин, назначенный старшим группы наблюдения.

Муравьев к ним подъехал ближе к полуночи. Выслушав доклад Веревкина, бросил:

- И это все?

Он надел наушники и прикрыл глаза. Там, на таинственной кухне незаселенного дома, двое мужчин говорили о скорой смене. Но мало ли какие могут быть смены, думал сыщик. Может, у них там ликероводочный цех?

Ведь должны же они за долгий вечер хоть словом обмолвиться о Мироновой, если они действительно её охраняют.

Нет, ни слова о ней.

Зажегся свет в гостиной. Муравьев, не снимая наушников, перевел микрофон на это окно. Тишина, тишина...

Он нацелил микрофон на другое, темное, окно и застыл, сжав кулаки.

Затем улыбнулся и, к удивлению подчиненных, как бы запел:

На горке сидит девчушка

И плачет в три ручья.

Под горкой бежит речушка...

Хриплый, неумелый свой голос Муравьев пытался компенсировать жестикуляцией, показывая пальцами, как бежит речка по камешкам.

- Что с тобой, Степаныч? - настороженно спросил Веревкин.

Остальные сотрудники, рангом пониже, онемели. Потом кто-то тихо сказал:

- Спекся, что ли, наш командир?

Муравьев повернулся на вертящемся стуле к помощникам и продолжал хрипеть, притопывая:

Три кобылицы

Испить водицы

Пришли

Под горку на заре!

А дева плачет,

Ах, дева плачет,

Ей одиноко на горе!

...Потом все, включая водителя, слушали, как где-то вдали, словно бы на другой стороне планеты, девичий голос поет какую-то народную песню.

- Что за песня? - спросил ктото. - Никогда её раньше не слышал.

- Один мой знакомый поэт сочинил, - небрежно бросил Муравьев.

- Но почему так тихо? - спросил Веревкин.

Действительно, слышимость была гораздо хуже по сравнению с прослушиванием кухни. Стали гадать.

- Плотные шторы.

- Или металлические жалюзи.

- Может, окно шкафом заставлено?

Тем временем к подъезду подъехал какой-то автомобиль.

- "Филю", - приказал Муравьев и, не отрывая взгляда от той машины, протянул руку.

Тут подчиненные задергались в поисках "Филина", заматерились, оказалось, что все, занятые сверхценным лазерным "дальнобойным" микрофоном, забыли об элементарном приборе ночного наблюдения.

- Веревкин, - сказал Муравьев своему заму, - ты, кажется, марками увлекаешься?

- Есть такой грех, - опешив от неожиданного вопроса, ответил зам.

- И как? Времени на филателию хватает?

- Нет, конечно.

- Можешь радоваться, теперь будет хватать. Завтра половину уволю к едрене фене! Совсем, понимаешь, оборзели!

Через двое суток картина была ясна. В ноль часов происходит смена охраны. Двое прибывших открывают подъездную дверь, запертую на замок, и с солдатскими термосами поднимаются на шестнадцатый. Минут через десять двое отдежуривших спускаются вниз и уезжают.

Вопрос на последнем совещании стоял так. Есть три варианта: брать вновь прибывших и с ними входить в дом; или - брать уже отдежурившую, уставшую смену и с ней возвращаться в квартиру; или - врываться в квартиру через лоджию. Муравьев дал подчиненным поспорить, выслушал все мнения и в заключительном слове сказал:

- Лоджию заблокируем обязательно. Касаткин и Соколов. Подниметесь заблаговременно и тормознете на пятнадцатом этаже. Когда увидите, что внизу все нормально и мы вошли в подъезд, переходите на шестнадцатый. Наблюдайте! Как только один или оба охранника пойдут к дверям, действуйте. Мы должны одновременно с двух сторон войти. Надеюсь, все поняли, что нижняя группа будет входить со свежей сменой? Следующий вопрос. Где нам находиться до приезда "УАЗа"? Место открытое.