Донна Леон - Друзья в верхах

Ланди замолчал.

Выждав некоторое время, Брунетти спросил:

— Когда он вернулся в университет?

— Он оставался с нами до конца зимы, мы вместе работали, перекрывали крышу в амбаре. Вот почему я уверен, что он был в порядке. Два месяца назад он решил вернуться в университет и снова начать учиться, говорил, что опасности больше нет. Я поверил ему. И он вернулся сюда, в Венецию, писал нам, и я считал, что у него все хорошо. А потом позвонили вы.

Катер миновал канал Каннареджо и вошел в Большой канал. Брунетти задал следующий вопрос:

— Марко когда-нибудь упоминал имена своих друзей? Подружки?

Этот вопрос, казалось, обеспокоил Ланди.

— Дома он дружил с одной девушкой. — Он пожевал губами, словно выбирая подходящие слова. — Но, по-моему, и здесь у него кто-то был. Когда Марко жил у нас этой зимой, он звонил в Венецию три или четыре раза, и девушка несколько раз к нам звонила и просила позвать его. Но он никогда ничего о ней не рассказывал.

Катер развернулся и плавно пришвартовался у остановки. Бонсуан заглушил двигатель и вышел из рубки. Он шагнул на берег, подтянул поближе катер. Ланди и Брунетти качнуло, и фермер протянул руку жене, поднимающейся из каюты. Поддерживая ее под руку, он помог ей сойти на берег.

Брунетти попросил Вьянелло найти нужную платформу. Тот вскоре вернулся и подвел их к платформе номер пять, где производилась посадка на поезд до Вероны. Сержант подошел к двери в начале вагона и предложил руку синьоре Ланди. Она оперлась на нее и тяжело поднялась в поезд. Ланди поставил ногу на подножку, повернулся, попрощался — сначала с Вьянелло, затем с Брунетти — и пошел вслед за женой по коридору в пустое купе.

Брунетти и Вьянелло ожидали у двери, когда проводник даст сигнал об окончании посадки и помашет Зеленым флажком, перед тем как поезд начнет набирать ход. Дверь автоматически захлопнулась, и поезд отправился в сторону моста в мир, лежащий за пределами Венеции. Поскольку вагоны двигались медленно, Брунетти разглядел, что Ланди сидят рядом, его рука лежит на ее плечах. Они даже не повернулись посмотреть в окно, когда поезд проследовал мимо двух полицейских.

Заметив рядом со станцией телефонную будку, Брунетти, удивляясь самому себе, что вспомнил об этом, позвонил и отменил заказ на номер в отеле. Еле волоча ноги от усталости, они с Вьянелло сели на вапоретто восемьдесят второго маршрута, и весь путь до Риальто промолчали. Попрощались очень сдержанно, и Брунетти понес свою печаль домой — через мост, вниз, мимо закрытого уже рынка. Его настроение не смогли поднять ни восхитительные орхидеи в витрине Бьянката, ни изумительный запах, доносящийся с кухни квартиры, расположенной на втором этаже его дома.

Из его собственной квартиры доносились еще более соблазнительные запахи: из ванной пахло розмариновым шампунем, который Паола принесла домой на прошлой неделе; к тому же она готовила сосиски и перцы. Он надеялся, что и блюдо со свежеприготовленными спагетти она позаботится перед ними поставить.

Брунетти повесил куртку в шкаф. Когда он вошел в кухню, Кьяра, которая сидела за столом и колдовала над какой-то картой (на столе лежали книги, линейка и транспортир), подскочила к нему и обвила руками его шею. Он вспомнил о запахе в квартире Марко и лишь усилием воли не отстранился от дочери.

— Папа, — выпалила она еще до того, как он успел поцеловать ее или поздороваться, — можно я буду этим летом учиться ходить под парусом?

Брунетти посмотрел на нее в недоумении и перевел глаза на Паолу: может, она объяснит ему что к чему.

— Учиться ходить под парусом? — повторил он.

— Да, папа, — сказала Кьяра, глядя на него снизу вверх и улыбаясь. — У меня есть книга, я по ней пытаюсь учиться навигации, но думаю, что кто-то должен на практике научить меня, как управлять судном. — Она взяла его за руку и потянула к кухонному столу, сплошь покрытому картами всех видов — специальными картами с указанием отмелей и береговых линий в тех местах, где страны и континенты граничат с водой.

Кьяра встала рядом со столом, глядя в раскрытую книгу, под которой лежала другая, потолще.

— Смотри, пап, — сказала она, ткнув пальцем в страницу с цифрами, — если не будет облачности и у них есть компас, точные карты и хронометр, они запросто смогут определить, в какой примерно части света находятся.

— Кто сможет, мой ангел? — спросил он, открывая холодильник и вынимая бутылку токайского.

— Капитан Обри и его команда, — ответила дочь с такой интонацией, словно ответ был совершенно очевиден.

— А кто он, этот капитан Обри? — поинтересовался он.

— Капитан «Сюрприза»! — Она взглянула на него так, как смотрят на человека, признавшегося, что он не знает своего домашнего адреса.

— «Сюрприза»? — переспросил Брунетти, все еще ничего не понимая.

— Ну вот же, в книгах о войне с французами написано! — И до того как он успел обнаружить свое невежество, Кьяра прибавила: — Они ведь злые, эти французы?

Брунетти, отнюдь так не считавший, промолчал, по-прежнему пребывая в полном недоумении. Он налил себе стакан вина и сделал большой глоток, следом еще один. Глянул на карты и заметил, что на морях, закрашенных синим цветом, изображены старинные корабли с белыми облачками парусов. «А по углам карт, — подумал он, — должны быть изображены поднимающиеся из воды морские божества — тритоны, трубящие в раковины».

Он сдался:

— В каких книгах, Кьяра?

— Мама дала. Книги на английском языке, о морском капитане и его друге и о войне против Наполеона.

Ах, вот оно что! Он сделал еще один глоток вина.

— Они понравились тебе так же, как маме?

— Что ты! — удивилась Кьяра, глядя на него серьезными глазами. — Так, как мама, эти книги никто любить не может!

Четыре года назад жена Брунетти покинула его после почти двадцатилетней семейной жизни. Да, представьте себе! Бросила больше чем на месяц и все это время провела за чтением восемнадцати — он специально считал! — морских романов, в коих описывались бесконечные сражения между британцами и французами в эпоху наполеоновских войн. Ему этот месяц показался не менее бесконечным, поскольку он питался на скорую руку — непрожаренным мясом, черствым хлебом — и часто искал утешения в огромных порциях грога. Паола была так увлечена, что он как-то раз даже заглянул в одну из этих книг, чтобы было о чем разговаривать во время их редких совместных трапез. Но текст показался ему бессвязным и неинтересным, при этом роман был напичкан ненужными, на его взгляд, фактами и рассказами о странных животных, поэтому, пролистав несколько страниц, он оставил эту затею — раньше, чем успел познакомиться с капитаном Обри. К счастью, Паола читала быстро и, закончив изучение последнего романа, вернулась в двадцатое столетие, как раз поспев до начала цинги, которая грозила ей и ее семье, питайся они так еще несколько дней.