Донна Леон - Друзья в верхах

«Так вот что это за карты!» — подумал Брунетти, а вслух произнес:

— Я должен поговорить об этом с твоей матерью.

— О чем? — спросила Кьяра. Ее голова снова склонилась над картами и книгой, в левой руке она держала калькулятор — прибор, из-за которого капитан Обри ей бы наверняка позавидовал.

— Об уроках судовождения.

— Ах да, — отозвалась Кьяра, не отрывая глаз от страницы, — я очень хочу научиться управлять кораблем.

Брунетти предоставил дочери возможность заниматься своим делом, наполнил бокал, налил вина в другой и направился в кабинет Паолы. Дверь была открыта, жена лежала на диване, из-за книги виднелся только лоб.

— Капитан Обри, я полагаю, — произнес он по-английски.

Она положила книгу на живот и улыбнулась ему. Не отвечая, она потянулась и взяла принесенный им бокал. Сделала глоток, поджала ноги, чтобы дать ему возможность сесть, и, когда он расположился рядом, спросила:

— У тебя был тяжелый день?

Он, откинувшись на спинку дивана, положил ладонь на ее лодыжки:

— Мальчик умер от передозировки. Ему было только двадцать, студент архитектурного факультета.

Паола вздохнула:

— Как же нам повезло, что мы родились тогда, когда родились!

Он с удивлением посмотрел на нее, и она пояснила:

— До того, как появились наркотики. Ну то есть до того, как они стали общедоступны. — Она медленно отхлебнула вина. — Я курила марихуану, кажется, всего два раза в жизни. И слава богу, что все обошлось.

— За что «слава богу»?

— За то, что мне не понравилось. Если бы понравилось, я бы не остановилась и перешла на что-то более сильное. А что наркотики делают с людьми, ты знаешь лучше меня.

Он подумал: действительно повезло.

— От чего он умер? — спросила она.

— От героина.

Паола покачала головой и зябко повела плечами.

— Я только что общался с его родителями. Его отец — фермер. Они приехали из Трентино, чтобы опознать его, и уехали обратно.

— У них есть еще дети?

— Знаю, что есть младшая дочь.

— Хоть это хорошо. — Паола вытянула ноги и просунула ступни под его бедро. — Ты хочешь есть?

— Да, но сначала приму душ.

— Ладно. — Она с неохотой вытащила ноги и опустила на пол. — Я приготовила соус с перцами и сосисками. Когда все будет готово, пошлю за тобой Кьяру. — Она поставила недопитый стакан вина на столик у дивана и отправилась на кухню, чтобы закончить приготовления к ужину.

К тому времени, когда все сели за стол — после того как Раффи вернулся домой, а Паола разложила пасту по тарелкам, — настроение Брунетти немного улучшилось. Вид двух детей, наматывающих на вилки только что приготовленную папарделле, наполнил его чувством безопасности и ощущением благополучия, и он с аппетитом стал есть свою порцию. Паола продолжала хлопотать у плиты, снимая кожицу с красных перцев, чтобы они были мягкими и сладкими — как он любил. В сосисках встречались большие горошины душистого и белого перца, готовые, подобно глубинным вкусовым бомбам, взорваться при надкусывании. Да к тому же Джианни, мясник, всегда клал в сосиски много чеснока.

Все захотели добавки, которая по объему удивительно напоминала первую порцию. В итоге ни у кого не осталось в животе места ни для чего, кроме зеленого салата, но чуть позже каждый из них нашел крошечное местечко, чтобы утрамбовать туда маленькую порцию свежей клубники, сдобренной капелькой темного бальзамического уксуса.

И все это время Кьяра изображала из себя бывалого морехода, беспрерывно рассказывая о флоре и фауне дальних стран, сообщила родным шокирующий факт: большинство матросов восемнадцатого века не умели плавать, а потом начала описывать симптомы цинги, пока Паола не напомнила ей, что они за столом.

Дети разбежались: Раффи — к греческой грамматике, а Кьяра, если Брунетти правильно ее понял, торопилась стать свидетелем кораблекрушения в Южной Атлантике.

— Она собирается прочесть все эти книги? — спросил он, потягивая граппу. Он остался на кухне, составляя компанию Паоле, которая мыла посуду.

— Хотелось бы надеяться, — хмыкнула Паола, намыливая большую тарелку.

— Она читает их, потому что они так нравились тебе или потому, что они нравятся ей самой?

Энергически отчищая дно кастрюли, Паола осведомилась:

— Сколько ей лет?

— Пятнадцать.

— Ты можешь вспомнить хотя бы одну пятнадцатилетнюю девочку — и в нашем детстве, и среди Кьяриных подруг, — которая делает то, чего хочет ее мать?

— Ты хочешь сказать, у нас наступили трудные времена? — спросил он. Они пережили подростковые трудности Раффи, который, как казалось Брунетти, оставался подростком примерно до своего двадцатилетия. Неужели теперь все это придется испытать с Кьярой?!

— С девочками все по-другому, — утешила Паола, вытирая руки полотенцем. Она налила себе немного граппы и прислонилась к раковине.

— А в чем разница?

— Они возражают матерям, а не отцам.

«Хорошо это или плохо?» — задумался Брунетти.

Она пожала плечами:

— Это заложено в генах и в культуре, так что, хорошо это или плохо, но мы ничего не можем с этим поделать. Мы можем лишь надеяться, что долго это не продлится.

— А недолго — это сколько времени?

— Пока ей не исполнится восемнадцать.

Паола сделала еще один глоток, и они вместе стали придумывать, как бы облегчить себе родительскую каторгу.

— Давай отправим ее в монастырь, к кармелиткам. Пусть поживет там до совершеннолетия.

— Боюсь, не получится, — вздохнула Паола с деланым сожалением.

— Как ты думаешь, арабы именно потому отдают своих дочерей замуж еще совсем девчонками? Чтобы избежать неприятностей переходного возраста?

Паола вспомнила небольшую, но весьма неприятную сцену, которую Кьяра устроила этим утром, настаивая на необходимости иметь собственный телефон, и ответила убежденно:

— Я уверена в этом.

— Неудивительно, что люди говорят о мудрости Востока.

Она повернулась и поставила свой стакан на дно раковины:

— У меня еще осталось несколько работ, которые нужно проверить и выставить оценки. Не хочешь посидеть со мной и узнать, что твои греки делали по пути домой, пока я буду проверять?

Благодарный Брунетти встал и последовал за Паолой по коридору в ее кабинет.

На следующее утро Брунетти вынужден был сделать то, что делал крайне редко: подключить к своей работе одного из своих детей. Раффи нужно было идти в университет только к одиннадцати, а накануне он встречался с Сарой Пагануцци, поэтому к завтраку явился сияющим и веселым — в это время он редко бывал таким. Паола еще спала, а Кьяра была в ванной, так что на кухне отец с сыном были вдвоем.

— Раффи, — начал Брунетти, с аппетитом надкусывая свежую бриошь, — Раффи успел сбегать в ближайшую булочную. — Ты знаешь людей, которые продают у нас наркотики?