Анна и Сергей Литвиновы - Небесный остров

– Ну, если эксклюзивный пляж сделать – все поедут, у кого деньги есть, – пожал плечами Эдик. – За комфортом и за престижем.

– А возможные вложения ты оценивал?

– Да. – Эдик без запинки назвал сумму.

И Хозяин, конечно, обещал подумать. Хотя про себя решил: в собственную бы землю инвестировал, не раздумывая. А так… Рискованно. По крайней мере, надо выждать. Пока нынешний директор на пенсию выйдет.

Разговоров про Институт моря Смолянинов больше не заводил. А вот верный заместитель Палыч однажды его удивил, поведал смачную сплетню: старичок-директор, мол, совсем ума лишился. С девчонкой встречается его втрое младше!

– Седина в бороду – бес в ребро. – Хозяин давно уже не удивлялся человеческим причудам.

Палыч же хитро добавил:

– А знаете, как ту бабенку зовут? Виола Смолянинова. Сестричка нашего Эдика.

Вот парень шустер!

Тот сразу, как спросил Хозяин, признался: его рук дело. Со старичком Виолка, оказалось, познакомилась случайно. Пару раз позволила вывести себя в ресторан и отшить хотела. За молодого-красивого замуж мечтает. Но он, Эдик, на сестру прикрикнул и настрого приказал: обольщать по полной программе и за старичка держаться.

– Зачем? – прищурился шеф.

– Да хотя бы затем, что Вадим Андреевич мне уже предложил к нему в заместители пойти! – усмехнулся юный нахал.

– Шустер ты, – похвалил босс.

А Эдик загадочно добавил:

– И это только начало.

Хотя три года минуло, Виола помнила тот день, словно это было вчера. Летний вечер, они с Вадимом у нее дома, на террасе. Пьют холодное вино, играют в кубики – забаву она в женском журнале вычитала. Замораживаешь в морозилке лед. И передаешь кубики друг другу в процессе поцелуя.

Вадиково достоинство, уже изрядно потрепанное, сразу оживало – если по нему сначала льдом, а потом язычком горячим провести. Ну а льдинки, что оставались, тоже пригождались – вино охладить.

Мамаша, как всегда, валялась в своем домике пьяная, и ее они не смущались. Виола давно убедила Вадима: старая алкоголичка со своей территории ни ногой. У них с дочерью договор еще со старших классов школы: в собственном доме гадь, как хочешь. А во владения Виолы – отдельно стоящую сараюшку с террасой – не лезь. У мамаши даже ключей не было, чтоб не пропила, допустим, сидюшник или телевизор.

И когда в дверь терраски сердито замолотили, Виола просто взъярилась. Обнаглела мамашка! Будет небось сейчас канючить, чтоб ей на очередную бутылку дали.

Распахнула дверь, уже рот открыла, чтоб родительницу послать, а на пороге оказалась незнакомая тетка. Старенькая совсем, однако важная. Хоть на палочку и опирается, но осанка, как у балерины.

– Вы кто? – озадаченно поинтересовалась Виола.

И вдруг краем глаза заметила, как оседает на постели, сереет Вадим. И шепчет умирающим голосом:

– Галя, зачем?..

Ну и началось. Крик. Разборки. Бабка, с виду интеллигентная, такими конструкциями сыплет, что даже Виоле – с ее-то дворовым детством! – многие внове. А Вадик, хотя вначале и пытался выпроводить супружницу миром, быстро понял: без толку. И тоже орать начал.

Виолетта (хотя и узнала о себе много лестного) благоразумно не вмешивалась. Когда старуха попыталась ей эффектную театральную пощечину влепить, ловко отпрыгнула. И тогда бабка кинулась на Вадима с кулаками. Он, культурный человек, на удары не отвечал, только руки старушкины пытался перехватить. Но Галя его горячей дамой оказалась. Влепить не может, так плюнула, точно в лицо попала. И Вадим резко ее оттолкнул.

А бабка, вместо того чтоб продолжить битву, равновесие потеряла. Качнулась и боком рухнула. Виском – точно об угол письменного стола приложилась.

– Ватерлоо, – блеснула школьными познаниями Виола – она еще и шутила.

Вадим же Андреевич кинулся к жене. Подхватил ее – голова болталась, словно на нитке. Жалобно позвал:

– Галя, Галя… – И обернулся к Виоле: – Она не дышит.

Той приходилось наблюдать немало куда более серьезных драк, потому она только отмахнулась:

– Да брось. Очухается сейчас.

Однако женщина оставалась недвижимой. И пульс у нее Виола, сколько ни старалась, найти не могла.

Оторвалась от тела, сердито рявкнула на Вадима, который со скорбным лицом замер подле:

– Чего медитируешь? «Скорую» вызывай!

Тот не двинулся с места. Пробормотал:

– Так, получается, я… Я убил ее.

– Что ты несешь? – разозлилась Виола. – Я своими глазами видела: она сама упала. И башкой стукнулась.

«Чего, кстати, стоило, – думала девушка сейчас, – им обоим твердо стоять на этой версии? Пожилой человек. В пылу ссоры не удержалась на ногах. Ударилась о стол. Умерла. Никто не виноват».

Но тогда Вадим в совершеннейшей панике пребывал. Шептал горячечно:

– Виолочка, ну, ты сама посуди! Упала, ударилась. Кто поверит? Когда случилось все у… у любовницы моей. Посадят меня! Лет на десять!

– Ерунды не говори, – отрезала Виола. – За непредумышленное больше трехи не дают.

– Но это все равно… все настолько ужасно… – загробным голосом произнес Вадим.

А она смотрела на трясущиеся руки, слезы на глазах и без сожаления думала: «Может, и к лучшему, что тебя посадят. Надоел, слизняк».

И сухо произнесла:

– Все равно надо «Скорую» вызывать. А они уж пусть сами решают, что дальше.

Потянулась к телефону, но Вадик неожиданно взмолился:

– Подожди!

– Чего ждать-то?

– Вдруг… вдруг чего в голову придет, – безнадежно вымолвил он.

Виола мимолетно взглянула в мраморно-белое лицо женщины. Пожала плечами, уверила:

– Уже не оживет.

– Я не об этом. Может быть, нам что-то придумать? – Вадим вопросительно смотрел на нее.

– Закопать тело в лесу? – хмыкнула Виолетта. – По-моему, это глупо. Только хуже выйдет.

Если только с Эдиком посоветоваться… Воображает брат себя умником – пусть на деле это докажет.

И девушка сделала телефонный звонок.

А дальше все, словно по маслу, пошло. Тело Галины перевезли домой. Призвали, как Эдик заверил, надежного человека – доктора из местной больнички. Вручили ему деньжат. Далее официально объявили о смерти женщины (острая почечная недостаточность, самое частое и грозное осложнение при диабете). Потом похороны (брат настоял, чтобы тело кремировали).

И никто ничего даже не заподозрил! Алкаш Петька, сосед, правда, к Виоле подкатывался. Приставал с вопросами: что за баба к ним приходила да из дому потом не вышла. Виола сначала испугалась, кинулась к Эдику: «Похоже, вычислил он нас! Что делать?! Сдаст!»

Но брат лишь рассмеялся:

– Дядя Петя-то? Да он в психушке на учете с шестнадцати лет! И «белочку» сколько раз ловил. Кто ему поверит? Пошли его – и всех делов.

– А если пойдет в ментуру?

– Так у нас и там все куплено, – пожал плечами брат. – От почек тетенька умерла, своей смертью. И точка.