Роуз Коннорс - Временная вменяемость

Стэнли подходит к присяжным совсем близко.

— А что будет дальше?

Он стоит и ждет, словно рассчитывает получить ответ.

— Я вам скажу, что будет. Кто-то еще его разозлит. Может быть, через неделю. Или через год. Я не знаю когда. Но я одно могу сказать: это случится непременно, я вам гарантирую.

Стэнли смотрит в нашу сторону.

— И что тогда? Мистер Хаммонд сам нам сказал. Он выследит того человека, который его обидел. Выследит и убьет.

По звуку шагов я понимаю, что Стэнли расхаживает вдоль скамьи присяжных. Хоть бы свет включил, черт его подери!

— Меня удивило то, в каком психическом состоянии был мистер Хаммонд сегодня, — продолжает он. — Меня удивило то, как человек может говорить такое в зале суда. Но сегодняшнее его состояние — не моя забота. И не ваша. Вас должно волновать то, каким было его психическое состояние тогда. — Стэнли тычет указкой в экран. — Честно говоря, меня не волнует, сочтете ли вы, что мистер Хаммонд был невменяем в какой-то другой день его жизни. Это не имеет значения.

Он подходит к телевизору, стучит указкой по экрану.

— Значение имеет только этот конкретный момент. В этот момент мистер Хаммонд полностью себя контролировал. В этот момент он действовал осмысленно и продуманно.

Стэнли указывает на лужу крови рядом с Монтеросом.

— Мы все знаем, леди и джентльмены, что в этот момент Уильям Фрэнсис Хаммонд был полностью вменяем. Возможно, подчеркиваю, возможно, это был момент временной вменяемости.

Указания, которые Беатрис давала присяжным, были пространными, но формальными. Большинство присяжных устали ее слушать и глазели по сторонам. Судья с тем же успехом могла зачитывать им вслух телефонный справочник.

Она наконец заканчивает. Уже почти семь вечера. Вид у присяжных усталый, но они оживляются, когда судья говорит, что у нее все. Они потягиваются, кое-кто даже трет глаза.

Хотя уже поздно, они, кажется, готовы. Готовы взяться за работу. Готовы принимать решение по делу «Штат против Хаммонда». Готовы решать судьбу Бака.

— А сейчас, леди и джентльмены, — говорит Беатрис, подавив зевок, — я намерена отпустить вас на праздники.

— Отпустить? — Гарри вскакивает как ошпаренный.

— Совершенно верно, мистер Мэдиган. Отпустить.

Я тоже встаю:

— Но они под секвестром.

— Только не сегодня, мисс Никерсон. Сегодня — рождественский сочельник.

— Сочельник?

Гарри в мгновение ока оказывается у стола судьи. Стэнли бежит за ним — видно, решил, что Беатрис может понадобиться его помощь. Гарри показывает на наш стол, на Бака:

— Вы думаете, судья, у мистера Хаммонда тоже сегодня праздник? Вы хотите, чтобы он вернулся в камеру и нарядил елочку? Для него решается вопрос жизни и смерти.

Судья смотрит сквозь Гарри:

— Избавьте нас от этих драматических сцен, мистер Мэдиган. В штате Массачусетс смертная казнь отменена. Даже за убийство. Так что это не вопрос жизни и смерти. — Она оборачивается к присяжным. — Мы соберемся вновь двадцать седьмого декабря, в понедельник, ровно в девять утра.

— Нет, мы этого делать не будем. — Гарри говорит ровным, спокойным тоном. Я знаю этот его тон. Он означает, что битва будет кровавой.

— Прошу прощения, мистер Мэдиган? — пронзает его взглядом Беатрис.

— Вы отлично меня слышали, судья. Мы не будем собираться вновь, потому что мы не будем расходиться. Вы не отправите их домой, судья, пока они не вынесут вердикт.

— Вы мне приказываете, мистер Мэдиган?

— Нет, я никому не приказываю. — Гарри поворачивается к присяжным. — Этот приказ отдал судья Лонг. Присяжные находятся под секвестром до оглашения вердикта. Чтобы на них не оказывали давление средства массовой информации. Так были определены процедурные правила этого процесса. — Гарри разворачивается к Беатрис. — Вы не можете их изменить.

— Не могу?

— Не можете. — Гарри разговаривает с присяжными, а не с Беатрис. — Это еще один приказ, на который рассчитывал мистер Хаммонд. Этот приказ гарантирует, что судить мистера Хаммонда будут присяжные, а не пресса. Вы не можете лишить его этого права. Мы вам не позволим.

— Вы?! — возмущенно кричит Беатрис.

Присяжные, похоже, склонны согласиться с Гарри. Они переглядываются и один за другим кивают ему. Но некоторые смотрят еще и на судью — хотят узнать ее мнение.

Беатрис подает знак одному из двух судебных приставов, крупному рыжебородому мужчине. Тот понимающе кивает и уходит в боковую дверь.

Беатрис наклоняется к Гарри:

— Я дам им указания избегать средств массовой информации, адвокат. Не читать газеты. Не смотреть телевизор. Не слушать радио. И ни с кем не обсуждать это дело.

Гарри смотрит в зал и вскидывает руки. Телевизионные камеры направлены на него, там и сям мерцают фотовспышки. Почти наверняка он попадет в сегодняшние новости, а завтра утром его портрет будет красоваться на первой полосе «Кейп-Код таймс».

— Избегать средств массовой информации? — переспрашивает Гарри и хохочет. — Где же вы предлагаете им провести выходные — на околоземной орбите?

Беатрис поджимает губы:

— Мистер Мэдиган, вы обвиняетесь в неуважении к суду.

— Ясное дело! — Гарри бросает на нее пренебрежительный взгляд и идет к нашему столу. — Этот суд не заслуживает уважения.

Молоток Беатрис ударяется о стол.

А Гарри уже подошел к Баку, положил ему руки на плечи. Лицо у него пылает. Времени у него совсем немного, и он это прекрасно знает.

— Этот человек заслужил того, чтобы вы вынесли вердикт прежде, чем покинете это здание, прежде, чем наслушаетесь мнений тех, кто считает, будто им известно, что происходило здесь. Это — единственное справедливое решение.

Рыжебородый вернулся с подкреплением. Он смотрит на Беатрис, та дает ему сигнал к действию. Четверо охранников окружают Гарри, но он, не обращая на них внимания, продолжает говорить:

— Не позволяйте ей вами манипулировать. Последнее слово не за ней. Скажите ей, что сами хотите остаться сегодня здесь. Если она откажет вам в этом, мы тут же обратимся в апелляционную комиссию, невзирая на сочельник.

Двое охранников берут Гарри под руки, подталкивают его к двери. Он опускается на колени, прямо на потертый ковер.

Я встаю.

— Совершенно верно, — говорю я присяжным. — Мы соберем апелляционную комиссию.

И тут, словно подтверждая серьезность моих слов, из толпы появляется Кид и встает со мной рядом.

Взгляды присяжных прикованы к Гарри и охранникам. Гарри, если он встал на колени, довольно непросто поднять.

Бывшая школьная учительница оборачивается к своему соседу, владельцу ресторана, и что-то шепчет. Он кивает ей в знак согласия.

Рыжебородый защелкивает наручник на одном запястье Гарри, но никак не может ухватить второе. И велит Гарри встать.