Бернард Корнуэлл - Вытащить из петли

Перед ним стоял высокий молодой человек редкой красоты и щеголеватого вида. Его черные, коротко стриженные волосы оттеняли бледное лицо, ироничное и умное. Молодой человек держал на тонкой золотой ручке лорнет с одним стеклом. Окинув сквозь него взглядом Сандмена, он коротко кивнул.

— Капитан Сандмен, я должен был вас узнать. В прошлом году я видел, как вы выбили пятьдесят пробежек у Мартингей-ла и Беннета. Кстати, я лорд Скейвдейл. Прошу вас в библиотеку, — пригласил он. — Не хотите ли чего-нибудь согревающего, капитан? Кофе? Чаю? Подогретого вина?

— Кофе.

Проходя мимо Скейвдейла, Сандмен уловил запах лавандовой воды. В большой библиотеке в широком камине между высокими книжными полками пылал огонь. Еще там стояла дюжина кресел, но кроме них двоих в комнате никого не было.

— Большинство членов клуба в это время года за городом, — объяснил Скейвдейл, — но мне пришлось приехать в город по делу. А что за дело у вас, капитан?

— Странное название — «Серафим-клуб», — заметил Сандмен, словно не услышав вопроса.

Он обвел библиотеку взглядом. Над каминной доской висел портрет мужчины с красивым распутным лицом и густыми кудрями до плеч, написанный в полный рост. На мужчине был приталенный фрак из шелка с цветочным узором и кружевами на вороте и манжетах, грудь пересекала широкая лента, на которой висела шпага с эфесом.

— Джон Вилмот, второй граф Рочестер, — сообщил лорд Скейвдейл. — Вы знаете, чем он занимался?

— Знаю, что он был поэтом и распутником.

— Поистине, — заметил Скейвдейл, — он был остроумнейшим поэтом редчайшего таланта. И мы, капитан, считаем его своим кумиром. Серафимы вообще-то высший ангельский чин. Немного тщеславно с нашей стороны.

— Выше простых смертных вроде нас? — мрачно поинтересовался Сандмен.

Лорд Скейвдейл был так учтив, безупречен и уравновешен, что это раздражало Сандмена.

— Мы лишь стремимся к совершенству, — мягко ответил он, — как, уверен, стремитесь и вы, капитан. В крикете или в чем-то еще, чем вы занимаетесь, а я — простите — не даю вам возможности рассказать мне об этом.

Возможности не представилось еще какое-то время, так как слуга принес серебряный подкос с кофейником и чашечками. Пока он наливал кофе, ни лорд Скейвдейл, ни Сандмен не проронили ни звука. В тишине Сандмен услышал металлический лязг и понял, что в соседней комнате фехтуют.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Скейвдейл, когда слуга вышел.

— Шарль Корде, — сказал Сандмен, усаживаясь.

Лорд Скейвдейл принял удивленный вид:

— Юноша, осужденный за убийство графини Эйвбери. В связи с чем вы его упомянули?

— Министр внутренних дел поручил мне провести дознание по приговору Корде. Есть сомнения в его виновности.

Скейвдейл приподнял бровь:

— Но что привело вас к нам, капитан?

— Мы знаем, что портрет графини Эйвбери заказывал «Серафим-клуб».

— Неужели? — спокойно спросил Скейвдейл. — Как интересно.

Он присел на обтянутую поверху кожей каминную решетку.

— Еще интереснее то, что заказчик потребовал, чтобы даму написали обнаженной, хотя сама она не должна была знать об этом.

— Надо же, — заметил Скейвдейл, но в его черных глазах не было ни капли удивления, лишь насмешка. Он отхлебнул кофе. — Признаюсь, ничего об этом не знаю. Возможно, кто-то из наших членов и заказал портрет, но, увы, меня он в это не посвятил.

— Граф Эйвбери член вашего клуба?

Скейвдейл колебался:

— Капитан, я не могу разглашать имена членов. Но думаю, не нарушу правил, сказав, что мы не имеем чести общаться с графом.

— Вы знали графиню? — спросил Сандмен.

— Разумеется, капитан. Многие из нас ей поклонялись, она обладала божественной красотой, и мы безмерно скорбим о ее смерти. — Он встал. — Боюсь, вы пришли напрасно. Позвольте, я провожу вас до парадной двери.

Сандмен встал. Тут за его спиной распахнулась дверь, и он, обернувшись, увидел, что один из книжных шкафов — фальшивый, кожаные корешки просто наклеены на дверь. В проеме стоял молодой человек в бриджах и рубашке с фехтовальной рапирой в руке. Лицо его выражало враждебность.

— Я думал, что ты уже спровадил этого парня, Джонни.

Скейвдейл приторно улыбнулся:

— Позволь представить капитана Сандмена, знаменитого крикетиста. А это лорд Робин Холлоуэй.

— Крикетист? Я думал, он лакей Сидмута.

Лорд Робин Холлоуэй не обладал и толикой любезности Скейвдейла. На взгляд Сандмена, ему было двадцать с небольшим. Он был так же высок и красив, как его друг, но Скейвдейл был темным, а Холлоуэй — сплошь золото: золотые волосы, золотые перстни, золотая цепочка на шее.

— В том числе. Я пришел расспросить о графине Эйвбери, — сказал Сандмен.

— Она в могиле, приятель, в могиле, — бросил Холлоуэй.

За его спиной вырос второй мужчина с рапирой. По его простым брюкам и рубашке Сандмен заключил, что он служит в клубе, возможно, учителем фехтования.

— Вы сказали, ваша фамилия Сандмен? Сын Лудовика Сандмена? — спросил Холлоуэй.

— Да, — кивнул Сандмен.

— Подлец меня надул, — сказал лорд Робин Холлоуэй. Его слегка выпуклые глаза смотрели с вызовом. — Остался мне должен шесть тысяч гиней, черт его побери. Как вы собираетесь с этим разобраться, приятель?

— Капитан Сандмен уходит, — твердо заявил лорд Скейвдейл и взял Сандмена за локоть.

Сандмен стряхнул его руку и ответил лорду Робину:

— Я взял на себя выплату некоторых долгов отца. — Он закипал. — Раздаю долги торговцам, которых его самоубийство ударило по карману. Долг вам? — Он сделал паузу. — С ним я вообще не намерен разбираться.

— Катитесь к черту! — выругался лорд Робин и поднял рапиру, будто собирался хлестнуть ею Сандмена по щеке.

Лорд Скейвдейл встал между ними:

— Хватит! Капитан уходит.

— Он всего лишь скользкий шпионишка проклятого Сидмута! Выходите через задний ход для торговцев, Сандмен. Парадная дверь — для джентльменов.

Сандмен прошел мимо Скейвдейла и Холлоуэя и, выхватив рапиру у учителя фехтования, повернулся к Холлоуэю:

— Я выйду через парадную дверь. Или ваша светлость намерены меня остановить?

— Робин! — предостерег друга Скейвдейл.

— Черт вас побери! — огрызнулся тот, вскинул рапиру, ударом отвел клинок Сандмена и сделал выпад.

Сандмен отбил так, что руку Холлоуэя с рапирой отбросило вверх и в сторону, и провел острием по лицу его светлости. На конце рапиры была шишечка, она не могла ранить, но оставила красный след на правой щеке Холлоуэя. Сандмен не мешкая пометил и левую щеку и опустил шпагу.

Холлоуэй был в ярости. Размахивая рапирой, как саблей, он попытался попасть по лицу Сандмена, но тот отклонился, шагнул вперед и ткнул рапирой в живот Холлоуэю. Шарик не дал ей разрезать одежду или кожу, и шпага выгнулась, словно лук. Используя ее как пружину, Сандмен отпрыгнул, не дав лорду Робину Холлоуэю попасть ему в шею.