Анна Ольховская - Давай не поженимся!

– А вы местный?

– О, мадам англичанка? – Судя по жуткой изуродованности слов, с языком Шекспира абориген был знаком весьма шапочно.

– Нет, я американка, – важно сообщила я.

– Это здорово! – аж подпрыгнул от возбуждения вонючка. – Тогда…

Ну вот, мало того, что он гнилушка, так эта красотень еще и слюной брызжет во все стороны. Но зато парочка из отеля не обратила на нас никакого внимания, они пару мгновений посовещались, а потом разошлись, вернее – разбежались, в разные стороны.

Первым желанием было немедленно очистить с левой руки налипшую там гадость, но я решила сделать это в другом месте, подальше от отеля. А то еще скандалить начнет, возмущаться – как это так, сначала зазывает, делает авансы, а потом – пошел вон? Сучка!

Собственно, так и получилось. Но в двух кварталах от отеля, на многолюдной улице, где вопли незадачливого ухажера мало кого волновали. Наоборот, прохожие явно симпатизировали именно мне, ведь диссонанс между нами был разительный.

В общем, через полчаса я уже подходила к офису по прокату машин. И только взявшись за ручку двери, вспомнила, что паспорт-то мой остался в отеле! И деньги, между прочим, тоже. Убегая из своего номера, я сосредоточилась только на маскировке, забыв обо всем остальном.

Поздравляю, мадемуазель Ярцева, вы только что номинированы на премию «Курица года»!

Ладно, пойдем пешком, расстояния тут не такие и большие. А впрочем…

В конце концов, в Глион прибыл опытный адвокат и, если что, вытащит. А мне время упускать никак нельзя.

Я присела на ближайшую лавочку и внимательно осмотрелась. Припаркованных машин вокруг более чем достаточно, но не пойдешь же по всем, дергая ручки, верно? К тому же без ключа я заводить машину не умею. Это только в кино каждый цивилизованный человек способен лихо вырвать из автомобильного нутра провода, чтобы потом соединить их в нужной последовательности. Я же из пучка проводов разве что затейливый браслетик сплести смогу. И вообще, народ здесь беспечный, привыкший к тихой спокойной жизни, думаю, скоро появится мой автомобильчик.

Появился, причем буквально через пять минут. Юркий серебристый «Форд Ка» остановился почти в полуметре от тротуара, из него выпорхнула мадам лет тридцати пяти с прижатым к уху телефоном и направилась к дверям ближайшего магазина.

Не заглушив при этом двигатель!!!

Да уж, количество соперниц на мало престижную премию пернатых увеличивается.

Я неспешно поднялась со скамейки, подошла к «Форду», спокойно села в него и так же спокойно тронулась с места.

И только потом выдохнула, пытаясь унять бьющееся в истерическом припадке сердце. Все уже, все, хватит, успокойся! Мы с тобой справились!

Да, на машине расстояния уменьшаются на порядок. На горной дороге, ведущей в ту сторону, где располагалось заброшенное кладбище, я оказалась через десять минут. Еще через десять свернула на узкую гравийку, по которой явно никто не ездил уже очень давно. Во всяком случае, серебристая «капля» страдальчески икала амортизатором, подпрыгивая на ухабах и рытвинах. Прямо словно на родине оказалась, на дороге, ведущей в любой райцентр!

Основная дорога уже давно скрылась за деревьями, а кладбища все не было. Я что, не туда свернула? Да вроде нет, просека в виде полукруга – ориентир более чем приметный. Просто гравийка эта петляет между деревьями, словно след гигантской змеи, да и не разгонишься особо.

Наконец впереди посветлело, а потом деревья резко закончились. Я заглушила двигатель и вышла из машины.

Увиденное впечатляло. Ветхие, покосившиеся кресты, заросшие травой надгробные плиты, а в центре – одинокий склеп из белого мрамора, на крыше которого плакал одинокий ангел.

Ноги сами понесли меня к этому ангелу. Словно кто-то вел меня, указывая путь. Так же уверенно я открыла полуразвалившуюся деревянную дверь склепа и вошла внутрь.

Вообще-то, я не очень люблю шастать по кладбищам, у меня в таких местах вдоль позвоночника начинают с топотом носиться мурашки. Но сейчас никаких мурашек не было, наоборот, я ощущала умиротворение, словно в конце долгого пути. Я словно слышала беззвучный шепот: «Наконец-то!»

Посредине склепа находился прямоугольный мраморный саркофаг. Крышка его прилегала не очень плотно, словно ее закрывали второпях.

И опять я сделала то, чего никогда не делала раньше. Заглядывать в гроб? Тревожить останки мертвых?!

Но сейчас я чувствовала – надо. Именно за этим я сюда и пришла. Или… меня привели?

Я приблизилась к саркофагу, обеими руками уперлась в массивную крышку и, поплотнее упершись ногами в пол, начала сдвигать мраморную плиту.

Она оказалась очень тяжелой, очень. Но я справилась.

Не знаю, что я ожидала увидеть. Скорее всего, скелет давно умершего человека. Взрослого человека, судя по размеру саркофага. Но только не то, что там было.

Много крохотных скелетиков. Очень много, не меньше десяти, я не считала. Я вообще на время выпала из реальности – слишком уж страшная, нереальная картина, словно из фильма ужасов. Потому что все останки были практически одинакового размера и очень, очень маленькие.

Едва родившиеся дети…

Первым порывом было бежать отсюда, туда, на воздух, к людям. Но в этот момент я увидела в углу саркофага толстую тетрадь, вернее – что-то типа ежедневника в кожаной обложке, с застежкой. А еще – туго набитый пластиковый пакет прямоугольной формы.

Осторожно, стараясь не задеть хрупкие косточки, я вытащила тетрадь и, отстегнув застежку, раскрыла ее.

Это был дневник. Дневник Доминик Леклер. Мелким, изящным почерком она описывала свою жизнь. Почти вся тетрадь была исписана таким ровным бисером. И только последняя запись резко отличалась от остальных. Рваные, прыгающие буквы, концы строчек сползают вниз. Но что там написано, я прочесть не могла. Потому что не знаю французского.

Ничего, прочитают. Я отдам этот дневник Миносяну, думаю, Георгий Вартанович лучше распорядится моей находкой.

– Вот ведь молодец девка! – в закрытом помещении склепа голос прозвучал особенно гулко, я едва не выронила из рук тетрадь. – Мы-то обыскались, все вроде перевернули, каждый уголок обшарили – ни…! А она приехала и с ходу сообразила, что к чему!

Я медленно повернулась – у входа в склеп стояли те два типа из отеля. Толстый и тонкий.

– Эй! – нахмурился шатен, рассмотрев мое лицо. – А ты кто такая? Филя, это же не она!

– Что вам надо? – по-английски поинтересовалась я. – Учтите, господа, я – подданная США, и мой отец…

– Шет ап! – прошипел Змей (ну очень похож оказавшийся тоже русским напарник Фили на гадюку) и повернулся к пузану: – Твою ж мать, неужели этим… кладбищем заинтересовалась и другая дура? Марсель ведь говорил, что именно Ярцева расспрашивала Жюли, его подружку-официантку, об этом месте. Эй, ты, – перешел он на довольно неплохой английский, – какого дьявола тебе тут надо?