Наталья Андреева - Райский уголок для смерти

– И ты в такой момент можешь думать о маникюре! – всплеснула руками Марина.

– А что тут такого?

…Вернулся Максим с подносом в руках.

– К нам все относятся с сочувствием, – сказал он, закрывая за собой дверь. – Весь отель уже в курсе того, что сегодня случилось на пляже. – Поднос опустился на журнальный столик. – Кстати, Анна, скоро полдень, можешь без всяких угрызений совести пить коктейль. Пить, но не напиваться, дамы, – предупредил он. – Тебя касается, жена, – ехидно добавил Максим.

Марина вспыхнула:

– Я не алкоголичка! Просто немного расслабилась!

– Я тоже немного расслабилась, – уныло сказала Анна. – И едва не погибла.

– Хватит причитать, дамы! Пейте! И я немного расслаблюсь.

На подносе, кроме двух конусообразных бокалов с «Маргаритой», красовался большой и высокий, с пивом.

– Не зря вчера упала звезда, – сказал Максим, поднимая свой бокал. – Мы успели загадать желание, и сегодня живы. Выпьем за это!

Анна послушно пригубила «Маргариту».

– Счастливо отделались, – вздохнула Марина, прикладываясь к своей.

– Я предупредил, что обедать мы будем в номере, – сказал Максим. – Никто не возразил. Наш заказ принесут сюда, причем бесплатно.

– Я позвоню в салон красоты, – Анна потянулась к телефону. – Узнаю, не смогут ли они прислать сюда мастера по маникюру. Что вы так смотрите? Может, я хочу умереть красивой! – с вызовом сказала она.

– Да делай что хочешь, – пожала плечами Марина.

Судя по тому, как разговаривали с Анной по телефону, в отеле все без исключения прониклись к ней сочувствием.

– Они согласны, и даже бесплатно, – с удовлетворением сказала она, положив трубку. – Чудеса какие-то! И замечательно! Сегодня я не выйду из номера. У меня шок.

– Думаю, у убийцы тоже, – неожиданно рассмеялся Максим. – Если он и повторит попытку тебя убить, то не сегодня. Можешь отдыхать.

– Спасибо! – с чувством сказала Анна и одним глотком допила «Маргариту».

– Мы ни на минуту не оставим тебя одну, – пообещал Максим. – Лежи, принимай визитеров. Думаю, к тебе не раз еще зайдут, чтобы выразить сочувствие.

В конце этого дня Марина подумала, что если бы с Романовой не случилось такого несчастья, его обязательно надо было придумать. Анна враз стала самой популярной женщиной в отеле и, разумеется, ее друзья тоже. Даже рыжий шотландец, столкнувшись на лестнице с Мариной, принялся что-то лопотать и возмущенно размахивать руками. Она кивала, не понимая ни слова. Так же вели себя немцы, только не лопотали, а выдавали инструкцию, как следует поступить в подобном случае, словно гвозди забивали. Она опять ничего не поняла, но улыбалась и кивала. Итальянцы просто на нее накричали, потом Марина сообразила, что они так выражают сочувствие. Галантный француз, которого она тоже слушала с улыбкой, пару раз нежно коснулся ее руки. Уже к обеду эта вежливая улыбка приклеилась к Марининому лицу намертво.

– Да, да, дорогой, – кивала она Максиму, посылавшему ее на пляж за вещами, и улыбалась.

Если Романова сегодня была русской королевой отеля, то Марина Соколова враз попала в первые статс-дамы.

– Эй! Жена! Ты меня слышишь? – Максим щелкнул перед ее носом пальцами. – Очнись!

– Да, да, дорогой…

– Принеси с пляжа наши вещи. И будь сегодня особенно внимательна: он обязательно зайдет.

– Кто зайдет, дорогой?

– Да убийца же! Проверить, как чувствует себя жертва! Он постарается скрыть свое разочарование, но, возможно, в какой-то момент себя выдаст. Превратись в глаза и уши. Слушай и все запоминай. Поняла?

– Да, дорогой.

Романова лежала в постели и дожидалась мастера по маникюру. Забежавшая в номер горничная вызвалась привести в порядок ее купальник, причем совершенно бесплатно. Анне наперебой старались угодить. А она теперь была в своей тарелке. С томным видом принимала визитеров и оказываемые ей услуги. Марина в который раз удивилась, какое же странное существо человек! Странное и загадочное. Как быстро он забывает плохое! Просто хороший отдых через год кажется ему отличным, а через два – замечательным. Где-то через пять превращается в «было супер», а через десять в «о-о-о-о!!! это что-то!!!!». Потом восклицательные знаки только добавляются. А то, как пятнадцать часов сидели в аэропорту, дожидаясь, пока починят самолет, как обходили грозу, садились в густом тумане при видимости не более ста метров, – забыто. Это все мелочи. Отдых-то был супер! Повторим? А как же! А гроза? Бомба в одну воронку дважды не падает! А то, что она может сделать другую воронку или даже оторвать голову, – не считается. Об этом никто не думает.

Так и Анна, которая утром едва не погибла и, оказавшись в номере, с час рыдала безостановочно, к обеду уже вполне освоилась со своим положением жертвы халатности нерадивых служащих отеля. Будто перила и в самом деле прогнили, а не были расшатаны намеренно. Анна расчесала волосы, поправила макияж и теперь с томным видом возлежала на кровати. Ей безумно нравилось, что вокруг ее персоны поднялась такая суета.

«Холодаярасчетливаяупертаяпохотливаянадменнаясука», – с неприязнью думала Марина, глядя, как Анна обращается с заглянувшей в номер Панамой.

– Ваш номер намного больше, – заметила та.

– А вы в каком корпусе живете?

– В «Марии».

– Фи! – сморщила носик Романова. – Это же так далеко от моря! И там очень маленькие балконы! И вид на море боковой! То ли дело у нас: фронт.

– Говорят, хозяин отеля многодетный отец, – вмешалась Марина, чтобы сгладить неловкость. – Он построил в приданое каждой дочери по корпусу и каждый назвал женским именем. Нина, как я понимаю, старшая. И самая красивая.

– А Мария, должно быть, дурнушка, – скривилась Анна. – С маленькой грудью и кривыми ногами.

– Мы не привыкли бросать деньги на ветер! – вспыхнула Панама.

Вот тут-то Максим и послал жену на пляж за вещами. То есть сначала ушла разобиженная Панама. Как только за ней закрылась дверь, Максим вспомнил о том, что пляж опустел, потому что начался обед.

– Марина! Принеси же, наконец, вещи! Крем уже можно выбрасывать! Он остался на столике, на самом солнцепеке!

– Да, да, дорогой… Уже иду…

– Какая неприятная женщина, – услышала Марина, закрывая дверь. – Удивляюсь, как ее терпит муж! – с чувством сказала Анна.

– Какая неприятная женщина! – услышала она вновь, уже в холле. – Удивляюсь, как только родственники ее терпят! – жаловалась мужу Панама, ведя его и Дочуру на обед. В номер к Романовой зашла она одна, семейство предпочло дожидаться ее в холле. Или Панама не желала, чтобы Милый увидел лежащую в постели Анну, и попросту его туда не пустила. Похоже, эта женщина была не только пьяницей, но и ревнивицей.

Марина поспешно спряталась за мраморную колонну. Семейство шло к лифту.