Ник Кварри - В опиумном кольце

- Что все это означает?

- Именно то, что я сказал. Зачем вам понадобилось, чтобы я бросил дело Смита?

- Я не понимаю, о чем вы говорите! И вообще, что это за дело?

- Дело Харриса Смита, - ответил я. - Пианиста, который, как считают, убил Лоудера. Но он этого не делал, и его жена хочет, чтобы я это доказал.

- А какое это имеет отношение ко мне?

- Вот это я и хотел бы выяснить. Вы сочинили историю о своем экс-супруге, чтобы помешать мне найти подлинного убийцу Стюарта Лоудера. Зачем?

- Это неправда! Зачем мне это надо?

Я посмотрел в ее глаза и сказал наудачу:

- Лоудер был донжуаном. Ваши отношения с ним выходили за пределы деловых.

Она выдержала мой взгляд и сжала губы.

- Это подлая ложь! У меня с Лоудером ничего не было. Кто вам сказал такую ерунду?

- Тот, кому это известно.

- Кто бы это ни был, он не может ничего знать. Потому что это неправда. Теперь можете уходить!

Я покачал головой.

- Нет, мне надо поговорить еще с несколькими людьми. Возможно, мне удастся выяснить, зачем вы прикрываете настоящего убийцу.

- Убирайтесь к черту! - закричала она. - Я не имею никакого отношения к убийству Лоудера! Я...

- Надеюсь, мы с вами поймем друг друга, - сказал я дружелюбно и решил избрать другую тактику. - Мне бы не хотелось ссориться с вами, миссис Вэнс. Я еще мальчиком смотрел все фильмы с вашим участием и даже некоторое время был в вас влюблен. Мне страшно подумать о том, чем вы рискуете, ввязываясь в уголовное преступление.

- Я же сказала вам, - ответила она устало, - что не имею ни малейшего понятия о том, кто убил Стю.

- Я говорю о другом убийстве. Убийство, которое случилось после того, как не удалась ваша попытка моего обольщения, и я не согласился тратить только на вас все свое время. Я говорю о бомбе, которая была заложена в мотор моей машины. Но вместо меня за рулем погиб сторож моего дома безобидный, несчастный старик. Он взлетел на воздух, потому что меня не удалось устранить от дела другим способом.

Испуг, появившийся в ее взгляде, был совсем ненаигранным.

- Я... я... об этом... вообще ничего... клянусь вам!

- Но кто-то знает больше. Этот-то "кто-то" и велел вам заманить меня. Кто это? Назовите его имя, и я постараюсь избавить вас от печальных последствий.

Была минута, когда мне казалось, что сейчас она все скажет, но она все-таки овладела собой.

- Вы заблуждаетесь, и мне нечего вам больше сказать. - Она подняла голову, и глаза ее сверкали. - А если вы и дальше будете преследовать меня, я обращусь в полицию.

С этими словами она повернулась и пошла в сторону дома. Я выругался и побрел следом. Опускалась ночь, с каждой минутой становилось все темнее. Над патио загорелись гирлянды разноцветных лампочек. Шум, производимый компанией, достиг, казалось, наивысшей точки.

На краю бассейна я заметил человека, внешность которого была знакома не только мне, но и каждому, кто читает газеты и смотрит телевидение. Остро вырезанное лицо, высокая сухая фигура и неожиданно низкий звучный голос. На нем был застегнут широкий ковбойский пояс, на каждое бедро спускалась кобура с массивным шестизарядным кольтом. Вокруг теснилась толпа почитателей. Карл Даноу обращался с публикой с галантностью человека, привыкшего быть в центре внимания.

- ...это меня и подкупило, - говорил он, когда я подошел. - Здесь дело не в куске хлеба. У меня есть десяток возможностей заработать больше. Но в "Небоскребе" я должен играть ковбоя, приезжающего в большой город в поисках своей юношеской любви. А я с детства мечтал стать ковбоем. Эту роль я сыграю по-настоящему. Я даже специально тренируюсь, чтобы молниеносно выхватывать револьвер. Вот, ребята, смотрите!

Он огляделся в поисках цели и увидел девушку, приготовившуюся прыгнуть в бассейн. Он улыбнулся улыбкой зловредного мальчишки. Выхватить револьвер, прицелиться и спустить курок - на все это ушло так мало времени, что глаз не успел различить отдельные фазы его движений. Только что пистолет лежал в кобуре - и вот уже раздался выстрел.

Девушка у бассейна подскочила с криком раненого животного. Восковая пуля попала ей чуть пониже спины. Карл разразился оглушительным хохотом, толпа вторила ему.

Когда девушка заметила у него в руке револьвер, то побледнела и стала испуганно ощупывать пораженное место.

- Не волнуйся, куколка, - закричал Даноу со смехом. - У тебя все на месте! Пуля была из воска!

- Ах ты, подлая собака! - взорвалась девушка. - Я уже много плохого слышала о тебе, Даноу, теперь вижу, что все это правда!

- Ну что за народ! Не понимает шуток! - проговорил Даноу.

Толпа продолжала улыбаться, но теперь менее уверенно. Из дома вышел Элли Оверман с довольно высокой шатенкой лет 25 с невзрачным лицом, но красивой фигурой.

- Карл, - пожаловался он, подходя. - Твоя жена отравляет мне жизнь!

Даноу посмотрел на жену с влюбленной улыбкой.

- Правда, Оливия? Ну и молодец! Продолжай защищать мои интересы! Теперь он обращался к аудитории. - Оливия - лучше всех! Большинство жен в наши дни и знать не хотят, как обирают их мужей.

Оверман нахмурился.

- Ты всерьез думаешь. Карл, что я тебя обираю?

- Успокойся, Элли, - похлопал его по плечу Даноу. - Я не тебя имел ввиду.

Оливия Даноу сказала:

- Элли, я хочу, чтобы ты немного развил роль Карла. Ведь он, в конце концов, главная звезда ревю!

- Одна из звезд, - поправил Оверман. - Их две. Выражение лица Оливии стало жестким и упрямым.

- Мы все понимаем, что ты хочешь сделать для Ингрид. Но кассу наполняет не она, а Карл, и ты это прекрасно знаешь!

Оверман нервно оглядел присутствующих. Тех, кто должен дать деньги. В голосе его проскользнуло раздражение, но он пытался говорить весело и непринужденно:

- Тогда слушай, моя дорогая! Вы с Карлом читали текст пьесы перед тем, как подписать договор. С тех пор я не изменил ни слова.

- Я была против того, чтобы он подписывал, - раздраженно возразила Оливия. - Но Карл не послушался моего совета. Я думаю, что он еще пожалеет.

Оверман выдавил улыбку, обращенную к окружающим.

- Вот это темперамент! Настоящие люди театра! Мы все одинаковы - готовы в любой момент взорваться, как бомбы. Мы и обязаны быть такими, иначе у нас не хватило бы энергии создавать что-нибудь на сцене. И учтите, что настоящему актеру нельзя обращаться к психиатру. Он войдет к нему как сумасшедший, но гениальный артист, а выйдет как нормальный человек, но бездарность с точки зрения искусства.

Карл Даноу понял попытку Овермана сгладить острые углы. Он обнял Оливию за плечи.

- Дорогая, ты сердишься только потому, что я подписал контракт за твоей спиной и укатил в Европу. А тебе здесь пришлось заниматься скучной деловой прозой. Клянусь, любимая, в следующий раз мы поедем вместе. Честное слово!