Вирджиния Коффман - Тайна Голубых Болот / Из сборника «Замок в лунном свете». /

Роза протянула мне ленты, и мы вместе выбрали для ее орехового цвета волос темно-розовую ленту. Ее робкое поведение вызвало у меня подозрение.

— Скажи мне, где ты нашла эти ленты?

Она неопределенно пожала плечами.

— Ну, где-то взяла.

— И ты говоришь, что они принадлежат бывшей экономке?

Я уже давно заметила, что закоренелые лжецы уверенно и нагло смотрят в глаза тому, кого обманы­вают. А Роза старательно избегала моего взгляда. Ложь давалась ей тяжело.

— Я это говорила? Ну, может, они и принадлежали экономке. Да-да, теперь я припоминаю.

— Нет, Роза. Это моя лента. Из пояса моей нижней юбки.

Я держала ленту у нее перед носом. Она взглянула на меня. В ее глазах стояли слезы.

— Роза, неужели эта ленточка значит для тебя так много? — спросила я, пораженная. — Я хочу только, чтобы ты не лгала из-за такой мелочи. Ты должна была спросить у меня.

— Я думала, вы не дадите мне эту ленту. Тетя Эмилия ни за что не позволяла мне покупать ленты. Она сказала, что я не должна привлекать внимание к моей некрасивой внешности.

— Это правда?

Я была так разъярена, что как одержимая принялась за прическу Розы. Темно-розовая шелковая лента прекрасно подходила к цвету ее лица. Я почистила щеткой ее платье, придвинула к ней зеркало, и оно отразило маленькую, нервную девочку с широко рас­крытыми глазами.

— Ну, теперь мы посмотрим, посмеет ли мисс Эмилия считать эту молодую леди страхолюдиной.

Роза хихикала от удовольствия и гордости, пока мы шли от дома прислуги через сад к господскому дому.

Я подумала: что бы сказала эта возбужденная маленькая девочка, если бы знала, что я с таким же страхом и волнением жду приговора ее отца?

— Пен будет злиться, что я увидела отца раньше его, — заметила Роза заносчиво.

— А где же твой брат?

Я надеялась, что Пен и Шиллер не напугали где-нибудь бедного Жиро до смерти.

— Пен проверяет, действительно ли это утопленник, чье тело я видела вчера в озере.

— Но, я надеюсь, он пошел не один?

— Нет-нет. Он вместе с Францем. Они решили сообща обшарить все берега. Франц — на восточном берегу, Пен — там, напротив. Мне совершенно все равно, найдут они что-нибудь или нет. Я знаю, что я видела.

— Но ты же, наверное, не видела руку, ногу или лицо?

— О, Ливия, я бы давно об этом рассказала. Вы не очень внимательно меня слушаете.

Конечно же, я совершенно точно помнила ее слова. Я хотела лишь проверить, не появятся ли в ее рассказе еще какие-нибудь подробности.

Тем временем мы прошли через маленькое фойе — единственный парадный вход — в большой зал.

— А вот и моя бедная маленькая Роза, — застрекотала Эмилия де Саль слегка хрипловатым голосом. — Какая она все-таки скверная девочка! Взять и убежать от своего любимого папы! Николас, твоя невоспитанная дочка наконец-то выползла из своего убежища! — прокричала она кому-то сзади нее и стала спускаться по винтовой лестнице, громко шурша юбками.

Она представляла собой маленькое нежное создание с кудряшками цвета меда, уложенными в высокую прическу. В волосы была вплетена небесно-голубая лента, подчеркивающая синеву глаз.

Ее бессердечный тон заставил мои щеки покраснеть от гнева, но я промолчала, ибо своим протестом не помогла бы ребенку. Появление капитана, который возник за спиной мисс Эмилии, заставило меня на секунду забыть о ее существовании. Мое сердце забилось учащенно.

Капитан Брендон был одет в военно-морскую форму, которая делала его красивое лицо с глубоко посажен­ными зелеными глазами еще привлекательней, если это вообще возможно. Черные волосы были все так же длинны, как и в ту ночь, когда я увидела его в первый раз.

Он нахмурил лоб, вероятно раздосадованный заме­чаниями мисс Эмилии, но, когда увидел нас с Розой, держащихся за руки, улыбка осветила его лицо.

Что бы он ни думал о своей дочери — в этот момент он был заметно рад ее видеть. Широкими шагами он обогнал Эмилию, совершенно не обращая внимания на ее слова.

— Не так быстро, мой милый Ник! — прошептала мисс Эмилия злобно. — Ребенок не осмеливается подойти, пока находится под строгим присмотром своей надзирательницы.

Мы с Розой реагировали так, словно нас застигли на месте преступления или уличили во лжи. Мы отпустили руки, и я почувствовала, что от напавшего страха ребенок будто одеревенел. Меня охватила такая безграничная ярость, что я с трудом приветствовала капитана Брендона должным образом.

В других обстоятельствах я была бы душевно рада, что он сперва обратился ко мне, но сейчас по отношению к Розе я посчитала такой поступок жестоким и бездушным. Еще больше я рассердилась на себя — за то, что так подвластна его влиянию на мои чувства. Я вела себя так, словно была еще школьницей.

С неподдельной радостью он взял мою руку, поинтересовался моим самочувствием и спросил, как прошло путешествие, было ли оно долгим и утомитель­ным.

— О да, — подтвердила я, — но теплый прием, оказанный мне вашими дочерью и сыном, с лихвой окупил все тяготы путешествия.

Его взгляд обратился на Розу. Она была настолько взвинчена и возбуждена, что одновременно сделала книксен и протянула руку.

Ее трогательная неуклюжесть нашла бы отзвук в любом сердце. Я с удовольствием и облегчением наблюдала, как капитан проигнорировал оба жеста и просто и непринужденно поцеловал дочку в щеку.

— Да, я вижу, мне есть за что поблагодарить мою девочку, — подтвердил он и взял ее за руки, внимательно рассматривая с головы до пят. — Ты прекрасно выглядишь, Роза. Ты не находишь этого, Эмилия?

Она зашуршала платьем.

— На самом деле, Ник, у тебя прекрасный дар видеть все в розовом цвете. Бедная маленькая девочка! Она слишком напряжена. И этот розовый цвет ей совершенно не идет. О небо! Он делает ее лицо серым и блеклым.

Она вцепилась в волосы Розы и вытащила из них шелковую ленту. Я вся клокотала от гнева, но ничего не могла сказать, пока молчал отец.

Мисс Эмилия бросила розовую ленточку в угол и снова зачесала густые, пышные волосы девочки строго назад таким образом, что в глаза сразу бросились ее полные щеки.

— Ну, разве так не лучше, Ник? Так она выглядит, по крайней мере, естественной.

Вся прелесть Розы бесследно исчезла. Николас Брендон явно не слишком хорошо разбирался в женском коварстве и поэтому не сразу понял причину быстрого перевоплощения Розы, да и никогда не придавал большого значения внешности дочери.

— Пожалуй. Наверное, ты права, — проговорил он равнодушно. — Ты ведь не ожидаешь, что все женщины будут появляться на свет с твоей красотой. Кстати, ты, уже познакомилась с мисс Ливией Рой?

Вопрос был явно излишним. Само собой, он должен был знать, что мы с Эмилией знаем друг друга, иначе она бы не написала фальшивого письма.