Чингиз Абдуллаев - Распад. Обреченная весна

Он задумался. Конечно, не Янаев и не Ивашко. Эти двое вообще никуда не годятся. Ведь новому лидеру нужно будет справиться со всеми республиками, ввести чрезвычайное положение, обуздать неистового Ельцина. Нет, он не видит в своем окружении таких людей. Язов – типичный служака, не потянет власть. Может, Павлов? Он умный, амбициозный, хорошо разбирается в экономике. Но его не признают республики, а после денежной реформы возненавидит весь Союз. Да, похоже, реального кандидата не существует. Загорелся сигнал селектора из приемной. Очевидно, уже приехал Яковлев.

– Пусть войдет, – разрешил Горбачев, когда ему доложили о приезде Александра Николаевича.

И на пороге кабинета тут же появился Яковлев. У него было странное лицо, больше похожее на раскатанный блин, серые кустистые брови и темные волосы, которые он старательно подкрашивал. Хотя скоро ему стукнет семьдесят, он старается выглядеть моложе. Его карьера в каком-то смысле уникальна. Участник войны, вернувшийся в родную Ярославскую область, он сразу был взят на партийную работу, где оставался до смерти Сталина, и только потом его перевели в центральный аппарат. Здесь он неспешно делал свою карьеру, пройдя за двадцать с лишним лет путь от инструктора до заведующего сектором и первого заместителя заведующего отделом. Затем стал послом в спокойной Канаде, где работал еще десять лет. И уже в пенсионном возрасте был отозван в Москву и назначен на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Его карьера могла на этом и закончиться. Но он близко сошелся с набирающим силу Горбачевым, особенно тогда, когда тот вел заседания секретариата ЦК КПСС, заменяя вечно больных Андропова и Черненко. Уже сразу после того, как Горбачев стал Генеральным секретарем, карьера Яковлева резко пошла в гору. В 85-м он стал заведующим отделом, а через год был выдвинут секретарем ЦК КПСС. В январе 87-го стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, а уже через шесть месяцев и членом Политбюро. Такой стремительной карьеры не делал ни один человек из окружения Горбачева. В 90-м году Горбачев даже ввел Яковлева в состав Президентского совета. Но в партии Александра Николаевича не любили, его часто ловили на неточностях, двойных манипуляциях, мелких обманах. Он делал все, чтобы сохранить имидж главного либерала страны, в отличие от главного консерватора Егора Лигачева. Поэтому все силы консервативно настроенных аппаратчиков и депутатов были направлены в первую очередь против Яковлева.

Нужно признать, что он поддерживал либеральную прессу, давал разрешение на публикацию самых смелых статей в журналах и газетах, поощрял журналистов на откровенные интервью и репортажи. Но, сам того не замечая, сознательно или бессознательно, работал на развал собственной страны, которую защищал во время войны. Тенденциозные статьи уверяли читателей, что в истории Советского Союза были только позорные и черные страницы, а руководители страны и партии были параноиками, психопатами, карьеристами и приспособленцами. Никто не хотел задать себе вопросы, как при подобных руководителях страна стала второй супердержавой в мире, одержала победу в самой страшной войне, вышла первой в космос?

Это с подачи Яковлева был запущен подлый тезис о войне, выигранной за счет горы трупов советских солдат, штрафных батальонов, стоявших в тылу армии, и реабилитированных полководцев, которые спасли Советский Союз от гибели. И это была часть правды, но не сама правда. Горы трупов действительно были, особенно в первый период войны, когда обученная немецкая армия, уже воевавшая два года, застала врасплох неподготовленные и часто плохо вооруженные части Красной Армии. Штрафные батальоны тоже были, но за счет подобных батальонов невозможно победить в такой войне, это было понятно любому военному аналитику. И реабилитированные полководцы действительно прекрасно воевали. Вышедший из лагерей маршал Рокоссовский спасет вместе с Жуковым Москву в 41-м и станет командовать парадом Победы в 45-м. Генерал Мерецков, которого будут избивать несколько месяцев в застенках Берии, станет командующим фронтом и внесет свою лепту в общую Победу. Все это было. Но они шли и сражались во имя своей Родины и во имя своей партии, в которую они верили.

Особый спор всегда вызывала полемика о Сталине. Что только не было написано в конце 80-х об этом человеке. Выходили книги и фильмы, лживые автобиографии и клеветнические статьи. Его сделали почти маньяком, замучившим собственную жену, отдавшим сына на растерзание врагу, не любившим никого и ничего, виноватым в ошибках начала войны. Самое главное обвинение заключалось в репрессиях 30-х годов, когда были расстреляны его политические противники, верхушка армии и партийная элита. И это тоже часть правды.

Сталин действительно был лично ответственен за то, что произошло в конце тридцатых годов. Но точно так же за подобные репрессии были ответственны и окружавшие его люди – Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов, Хрущев, Жданов, Берия. Каждый из них, безусловно, являлся очень одаренным и энергичным человеком, каждый сделал многое для защиты своей родины и восстановления ее потенциала. Но и каждый лично виновен в массовых репрессиях 30-х. И главным виновником этого маховика террора был, конечно, Сталин. Отрицать это – наивно и глупо. Но также наивно и глупо отрицать выдающийся вклад Сталина и окружавших его людей в самую великую Победу советского народа. Это была не просто война на уничтожение. На Советский Союз напала не армия агрессора, а отборная армия, лучшая в мире, с прекрасными полководцами, выносливыми и дисциплинированными солдатами, обученными и подготовленными офицерами. Армия, вооруженная превосходной немецкой техникой, гением ее конструкторов и ученых, с их истребителями и бомбардировщиками, артиллерией и танками. Победить такую армию можно было только на пределе человеческих возможностей, отдавая все силы и немного больше.

Массовый героизм стал нормой. Люди, не задумываясь, закрывали своими телами амбразуры пулеметов, бросались на танки, поднимались в атаку под кинжальным огнем. Стоявшие у Москвы двадцать восемь панфиловцев – всего лишь один небольшой эпизод этой гигантской войны. И лозунг «Коммунисты, вперед!» был священным для каждого, кто воевал на передовой. Он заставлял подниматься с земли лучших, тех, кто готов был отдать свои молодые жизни во имя победы. И крики «За Родину, за Сталина!» тоже были. Их не вычеркнуть из истории.

Снимавший фильм «Двадцатый век» режисер Бернардо Бертолуччи уже через много лет после войны покажет итальянскую деревню 45-го года, в которой жители, вооруженные топорами и вилами, бежали на врага с криками: «За Сталина!» Вряд ли итальянский режиссер получал указание идеологического отдела Голливуда о подобных съемках. Он просто снимал правду.