Ольга Лаврова - Мафия

- Семья?

- Муж умер, три дочери, тоже в мамашу, порядочные. Четверо внучат.

- Дети... - чуть задумывается Коваль.

- Олег Иваныч, ты мое отношение к этому знаешь! - позволяет себе некоторую резкость Хомутова.

- Да, способ для подонков...

- Зачем мы держим психолога, врача, адвоката? Найдите больное место. Она всю жизнь делала веревки. Только.

- Нет, Гамлет ошибался, - говорит Коваль.

- Гамлет? Быть или не быть?

- Нет, что на человеке нельзя играть, как на флейте. Можно. Как на гармошке. Главное - растянуть мехи, раздуть. И потом на кнопочки нажимая... изображает, как надо сыграть нужную мелодию.

Тушина, директор фабрики пеньковых изделий, у себя в кабинете. Она дородная, полнотелая женщина с хорошим открытым лицом и начальственной, а порой и грубоватой повадкой.

Входит Хомутова.

- Прием сотрудников по личным вопросам... - густым голосом говорит Тушина, сразу угадав в посетительнице постороннюю.

- Я по вашему личному вопросу, - с неприятной задушевностью произносит Хомутова, садится без приглашения и, поймав взгляд директорши, гипнотически не отпускает его. - Наши семьи, Анна Кондратьевна, связала общая беда. Кира, дочка ваша, в августе отдыхала в Крыму. Познакомилась там с моим племянником. И так это нам обернулось! - Хомутова неторопливо достает платочек, промокает щеки под сухими глазами.

Тушина пока ничего не отвечает, пока лишь изумлена нелепым каким-то визитом.

- Парень только из армии, а девочка красивая, сексуальная, силком тащит в койку, - продолжает Хомутова. - Вот снялись на память, - со вздохом показывает фотографию, где на фоне южного пейзажа смонтирована молодая пара.

Тушина гневно выхватывает фотографию, рвет в клочки и сыплет перед носом Хомутовой на стол. Чтоб Кира кого-то "тащила в койку"?!

- Вранье, вранье и вранье! Пошла вон!

- Зачем так, Анна Кондратьевна. Фотографий-то вон, - Хомутова вынимает и разворачивает веером пачку фотографий. - Вы поймите, у парня из-за Киры большие неприятности!

Тушину осеняет:

- Ты шантажистка, что ли?

- Конечно, шантажистка, - садится поудобней, кладет ногу на ногу.

Первый тур обработки так и задуман: убедить Тушину, что у нее собираются вымогать деньги. Чем больше вывести из равновесия, раскочегарить, тем сильнее будет шок от дальнейшего.

- Катя! - жмет директорша кнопку на селекторе. - Вызови ко мне... Катя! крупными шагами выходит в приемную выяснить, что там с Катей, которая не откликается.

Это предусмотрено. Секретаршу под благовидным предлогом удалили. Вместо нее Тушина обнаруживает двух молодчиков из хомутовской охраны.

- Кто такие? - грозно спрашивает она.

- Мы с мамой.

- Тоже переживаем.

И тяжелыми взглядами буквально заталкивают женщину обратно. Вот так, значит, все обставлено: выйти ей не дадут, даже если б могла бросить директорский кабинет на волю темной визитерши с ее молодчиками. Расправиться с ними врукопашную - сил не хватит. Надо взять подмогу. Но прежде чем Тушиной успеть к селектору, Хомутова вываливает новый шмот грязи:

- Врач сказал: "Радуйтесь, что не СПИД. Сифилис все-таки лечится". Заразила парня ваша Кирочка, Анна Кондратьевна, вот какая беда!

Анна Кондратьевна хватается за сердце. Срам невыносимый, наглая ложь! Но ход рассчитан верно: чужих она теперь созывать поостережется, уже не к селектору тянется - к телефону.

- Как зовут племянника?

- Леопольд, - жалостливо подсказывает Хомутова и хамит, выходя из образа: - Как кота в мультиках.

- Гадюка! - отвечает ей на это директорша и набирает номер.

- Кира, это мать. Ты когда ездила в Крым, фотографировалась с Леопольдом?.. Тебя надо спросить, с каким!.. - Хомутова подсовывает ей карточку. - Стоите на камнях, сзади гора... Высокий брюнет, тонкие усики. Как не помнишь?.. Все, потом объясню.

Она кладет трубку, а Хомутова припевает:

- Вот молодежь! Заразила и не помнит, а?

- Хватит морочить голову! - рявкает Тушина.

- Каково будет ее мужу, как узнает. Он ведь ревнивый страшно, Стасик-то! И сестрам тоже, Наде с Верой.

Тушина решает для вида согласиться:

- Сколько ты хочешь?

- Считайте сами. Леопольду от врача отмазаться, чтоб снял с учета, потом на неофициальное лечение. Мой проезд туда-назад. Ну и этот... моральный ущерб...

- Хорошо. Завтра принесу, - говорит Тушина.

- А-а, надумала в милицию стукнуть, - разоблачает ее Хомутова. Директорская голова!

- У меня здесь нет.

- Бедная, значит? Могу одолжить.

Хомутова выкладывает несколько толстенных денежных упаковок.

- По десять тысяч. Бери.

У Тушиной все в голове переворачивается кувырком. То было вымогательство, теперь похоже на подкуп. Да что же это такое?!

А Хомутова не дает опомниться:

- Вот повестки в венерологический диспансер. На обследование. Кире и Стасику как официальному половому партнеру.

Тушина читает и вскрикивает:

- Ты же знаешь, что она здорова!

- А я вот так поделю, - Хомутова ребром ладони раздвигает пачки, - это доктору, это лаборантке. И будет сифилис. И ни в жизнь твоя Кира не отмоется. Такие же повестки на работу пойдут. Кстати, и уголовная статья есть - за умышленное заражение. Потонешь в дерьме!

- Я пойду в райком! - грозит Тушина. - Я найду управу!

- Хорошо, пришла. Хоть в ЦК. Спасите, шантажируют, будто у дочки сифилис. А там гинекологического кресла нету. Что тебе скажут? Ах, Анна Кондратьевна, мы вам очень сочувствуем. Но поскольку есть официальный вызов, пусть дочка пройдет анализы. Тогда можно обжаловать в райздрав. А сами думают: только бы поскорей руки вымыть! Мало ли что. Дальше. В райздрав мы успеем раньше тебя. От больших денег нигде не отказываются.

- Аферистка! Подлюга! - вне себя кричит Тушина.

Из приемной заглядывают "мальчики":

- Мама, не помочь?

- Да нет пока. Немножко директорша нервничает.

Парни скрываются.

- Все равно не боюсь! Ничего со мной не сделаешь! - упорствует Тушина.

- Зачем меня бояться? Ты бойся, что Стасик опять на развод подаст. Прошлый раз Кира чуть в Кащенку не угодила, верно?

- Не понимаю... чего вы добиваетесь? - выговаривает Тушина после паузы.

- Да пустяки. Откроем лабораторию по качеству. Оборудование мое, люди мои. В их дела чтобы никто не лез. Второе - сменишь кладовщика, я пришлю кандидатуру. Через неделю надо приступить к работе.

Тушина постигает наконец смысл всей истории. Страх, отвращение, протест легко читаются на ее бесхитростном лице.

- Вот оно что!

Садится к столу, что-то размашисто пишет.

- На, подавись! Взяли?

Хомутова читает написанное заявление:

- "Прошу освободить от занимаемой должности". И чем же это Кире поможет? изумляется она. - Как тебе ее не жалко? Нет, какая-то ты баба легкомысленная. Ведь еще только с почты повестки понесут - уже вокруг начнется шу-шу-шу. Слыхали, Тушина-то дочка... А у тебя их еще две. На них, думаешь, не приготовлено? Все прахом пойдет. Нет у тебя выхода, пойми!