Ольга Лаврова - Мафия

Он принимает в своем доме гостей, которых привез Вася. Кроме них тут еще трое Мордят постарше и позлее.

Комната просторна, обставлена просто. Все сидят вокруг самовара. Вечер.

- Поели-попили, - говорит хозяин. - Сыты?

Гости благодарят.

- Тогда приступим, - кивает Морда своей компании. - Чернявого туда.

Томину мигом связывают руки.

- Это что же такое, хозяин?! Это зачем же?! - крайне изумляется он.

Томина выводят в соседнее помещение.

Вася в экзекуции не участвует, но, вероятно, она не является для него неожиданной.

- Вася! - негодует Сажин.

Тот стыдливо потупляется.

- Музыку! - кидает ему Морда.

Вася идет включать. Музыка гремит во всю мочь, пока не закрывают плотную дверь на террасу, где и надрывается магнитофон, глуша звуки, которые могут доноситься из дома.

Морда достает крупнокалиберный пистолет, указывает им Сажину встать к стене. Сажин подчиняется. Морда затевает серьезную проверку и, естественно, выбрал для этого младшего.

- Ну, легавый, думал, вошли в доверие? А что выйдешь из него вперед ногами - не думал?

- Хозяин, ты сбесился!

- Цыц, Петровка! Давай, - обращается Морда к одному из сыновей.

У того тоже пистолет. Он идет через комнату и с ходу делает несколько выстрелов, всаживая пули вокруг головы Сажина.

- Парень, ты неправ! - кричит Сажин, вжимаясь в стену и прикрывая ладонями сердце. Не верит он, что расстрел всерьез, но чем черт не шутит, колени все-таки ватные.

- Гляди, как положил! - Мрачноватый Морденок тает от радости, видя, до чего аккуратно окаймляют сажинскую голову пробитые в стене дыры.

- Хорошо, сынок, хорошо, - любуется чистой работой Морда. - Иди, кончай чернявого... Через кого на нас вышли? - требует Морда. - Расскажешь - может, помилую.

- Как "через кого"! Вот он нас сам позвал! Мы про вас слыхом не слыхали! Ты зачем нас заманил, подлюга?! - кричит Сажин Васе.

- Дурак, ментов не срисовал, - кривится Морда.

Снаружи раздается приглушенный музыкой выстрел, затем еще один.

Сажин, не обращая внимания на угрожающие окрики Морды, садится на пол.

- Делай что хочешь... За что дядю Сашу!.. У-у-у...

- Дядя... по опергруппе, - ехидничает хозяин.

Двое, отряженных с Томиным, возвращаются.

- Признался? - спрашивает один из них отца.

- Врет пока. Ну соври, соври, откуда твой родственник был?

- С Киева. Грех на тебе, хозяин! - Сажин даже всхлипывает.

- И кому товар возили?

- Звали дядя Миша.

- Где встречались?

- Да какая разница... последнее время - на Котельнической набережной.

- Врешь! Шлепну я тебя, ментяра.

- Хозяин, ты неправ! Ты ошибаешься, хозяин!

Морда некоторое время размышляет. Все это похоже на правду. Что дядя Миша исчез, он знает, и знает, что милиция тут ни при чем.

- Давайте брюнета, - командует он.

Мордята вводят Томина, по знаку отца освобождают его от пут.

- Дядя Саша! - вскакивает Сажин.

Восторженные объятия.

- Хрен с вами, давайте выпьем! - решает Морда.

Томин растирает руки, Вася, ухмыляясь во весь рот, тащит на стол водку.

Ардабьев с женой бродят по городу.

И по тому, как они смотрят друг на друга, как держатся, можно безошибочно заключить, что Вероника не устояла на своей рационалистически-порядочной позиции. Помолодела, расцвела, переживает вторую весну.

Оба счастливы, заново открывают для себя окружающее и радуются всему.

Валентинов на "рабочем месте": на людной вечерней улице у газетного стенда. К нему бочком протирается девушка, сует деньги, Валентинов что-то ей объясняет. Девушка отходит, приседает возле телефонной будки, завязывая шнурки кроссовок, и одновременно выуживает из-под будки небольшой пакетик.

Ее поглощает толпа, Валентинов провожает взглядом спешащую фигурку и вдруг видит Ардабьева. Радость преображает его усталое равнодушное лицо. Бросив свой пост, он кидается за Ардабьевым.

Тот смотрит на остановившего его человека сначала с недоумением, потом с испугом. Неужели это старый друг?

- Володька! Не узнал? Плохо выгляжу, да? Димка Валентинов! - и долго трясет протянутую руку. - Освободился!.. Встретились!.. Володька!

Прохожим они мешают, и Валентинов тянет Ардабьева к стенду.

- Как я рад, Володька!

- Я тоже, - неискренне выдавливает Ардабьев.

- Мы с ребятами сколько тебя добром поминали, что нас не потянул!

- За что же? Вас я... угощал только.

- Да скажи ты, что мы покупали какой химикат или чем тебе помогали, - и амба, через соучастие та же статья! - Без перехода Валентинов впадает в уныние: - А ребята скололись. Женю весной схоронили, Колю недавно.

Все это из прошлой жизни, которую Ардабьев отринул и с удовольствием позабыл бы вовсе, однако известие о друзьях все же болезненно. Он собирается что-то произнести, но Валентинов уже снова радуется:

- Выглядишь ты на тысячу долларов! Как с курорта!

- Да... побыл на свежем воздухе.

Вопрос задан для приличия, по облику Валентинова без того ясно, что к чему. Но он хватается за возможность излить душу.

- Володя, милый, говорить больно! Я же был умный человек, три языка знал, хотел кем-то стать... Володя, я теперь подонок. Связался с блатными. Я у них грязь, тряпка для ног... Да, старик, я подонок. Уличный торговец, работаю за дозу для себя. Продал десять, одиннадцатая моя. Чтоб отключиться. Володя, я раб у них, раб! Встаю в полчетвертого. Три будильника. Тося ушла. Черт с ней... Видеть себя не могу, зеркало завесил. А ведь я моложе тебя!.. Володя, пойми, я в четыре утра должен все расфасовать и, пока нет людей, растыкать по норкам. При себе держать нельзя. Какое время было, когда ты сам делал! Ты мне лучший друг, Володя! Я тебе по гроб благодарен!..

Последние фразы слышат подошедшие парни - высокий и коротышка, - грабившие пенсионера. Дергают Валентинова за рукав:

- Отец, ларек работает?

- Давайте, давайте.

У парней в руках большой потертый кошелек. Вместе с деньгами в нем лежат стариковские очки в металлической оправе. Их парни выбрасывают, Валентинову отдают требуемую сумму.

- Под урной и за той водосточной трубой, - сообщает он, где взять пакетики с наркотиком.

- Видал? - говорит Ардабьеву. - С чужими кошельками приходят. При себе товар держать нельзя, эти ограбят. А то милиция застукает. Надо прятать. Рассую, рассую, потом вздремну - и опять сюда дежурить. Продал - бежишь отдать деньги... С вечера забалдеешь, чтоб забыться, в полчетвертого три будильника... Тося ушла... Весь день на ногах, как бездомная собака... А способности были, три языка... - Валентинов приостанавливается: его осеняет: Володя, ты один можешь спасти! Пяток солидных людей подберу, сам буду разносить. Себе да им - раз плюнуть. Как заживем!

Ардабьев отшатывается:

- Я это дело отрезал. Все!

- Ну?! Я просто... преклоняюсь! - Валентинов рад за друга, но со своего плана не сбит. - Ты молодец! Ты, только мне помоги, а? А то околеваю!