Ольга Лаврова - Мафия

Ардабьев вырывает свой рукав из пальцев Валентинова и уходит.

Тот смотрит ему вслед и потом жестом словно стирает с лица надежду.

Парни, зарядившись и повеселев, возвращаются к Валентинову.

- Отец, - говорит коротышка. - Не боишься, что кто-нибудь выследит, куда прячешь?

- Какое умное дерьмо! - глумится в ответ Валентинов. - Против умников средство есть: на десять захоронок две с крысиным ядом. Один я знаю, где что. Валяй выслеживай, нарвешься. Страшная смерть. Боли адские и судороги!

Валентинов изображает мучительные конвульсии.

Туча-тучей приходит Ардабьев домой, молча ложится на диван.

Из кухни на стук двери появляется Вероника. Ардабьев не открывает глаз и не шевелится, хотя слышит ее шаги. Вероника присаживается у него в ногах, испытующе смотрит на мужа. Наконец он разлепляет губы.

- Кажется, я никогда не найду работу...

- Пока это нормально - в твоем случае. Ну-ка вставай! Скажи "Добрый вечер", сними ботинки, мой руки и ужинать!

Ардабьев поднимается, но заразиться бодростью жены ему не удается. "Добрый вечер" звучит грустно, а в передней он переобувается понуро.

- Володя, чем сегодня хуже, чем вчера?

- Валентинова встретил. Помнишь Димку?

Она помнит:

- Который с гитарой. И что?

- Торгует наркотиками... - Жена изменяется в лице, и он добавляет торопливо: - Нет-нет, случайно встретились! На него страшно смотреть.

- Ты испугался, что можешь снова?..

- Лучше покончу с собой!

- Да, - соглашается она медленно. - Тогда это будет лучше.

Телетайп печатает:

"Отдел по борьбе с наркотиками Управления уголовного розыска Казахстана ориентирует ГУВД Москвы о предполагаемом привозе партии анаши и гашиша гражданином Есимгалиевым - он же Умаров, он же Иванов - 18-20-го сего месяца. По имеющимся данным, он намерен воспользоваться прежними каналами сбыта".

Кабинет Знаменского. Томин с Пал Палычем живо обсуждают сообщение. В кабинет заходят Сажин с Курковым.

- Есимгалиев и так далее - поставщик дяди Миши. А прошлый раз продал Снегиреву, - говорит Томин. - И мы не сумели их взять при передаче товара.

- Потому что они не встречались, Паша. Там был фокус с багажной квитанцией!

- Помню. Но вторично нам этого не простят. Что у вас по Снегиреву? обращается Пал Палыч к Куркову.

- Пока ничего нового.

- Ведь я поручил его вам.

- Да, но потом подключили к нападению на аптеку. Я там днюю и ночую в райуправлении.

- Покажите мне счастливого следователя, который ведет одно дело! Надо уметь параллелить.

Выговор Куркову не нравится, задевает самолюбие.

- Дядя Миша объявлялся? - Вопрос уже к Томину.

- Нет.

- Значит, все-таки его тогда спугнули! Что же это получается, Саша, Есимгалиев везет либо ему, либо Снегиреву, а вы обоих упустили из виду!

- Паша, мы занимались Мордой!

- Саша-Паша, Паша-Саша, друг друга, конечно, можно уговорить...

Звонит городской телефон.

- Знаменский... Где задержали?.. Экспресс-анализ?.. Лады, везите, только без меня не допрашивайте.

Кладет трубку.

- Вот шевелятся люди - и результат.

- Мы тоже шевелимся, - протестует Томин, - Морда оказался очень интересной фигурой.

- Можно одно соображение? - подает голос Курков.

Стук в дверь, входит майор:

- Пал Палыч, генерал просит срочно обзорную справку по нашей бригаде. Взгляните, пожалуйста.

Знаменский просматривает документ на двух страничках. Около одного из пунктов ставит отметку.

- Это исключите, там есть расхождения в показаниях, надо разбираться.

Майор кивает, уходит.

- Слушаем соображение, - обращается Пал Палыч к Куркову.

- Скорее, даже ощущение... - начинает тот.

- Соображение про ощущение, - хмыкает Томин, догадываясь, что камешек готовится в его огород.

В ответ Курков высказывается резче, чем собирался:

- Уровень преступности серьезней, чем мы считаем. Мы все по старинке, этакая сыскная романтика. Пойдем на малину, подружимся с урками, раскроем их злодейские планы!

- Ишь! - сердито изумляется Томин. - Как же, не отработав фигурантов, двигаться дальше?! Повальная облава? "На всех перекрестках поставить турникеты"?

- А ваше мнение? - любопытствует Пал Палыч у Сажина.

- Насчет романтики Коля перегнул. Но я и от других ребят слышал: в среднем мы идем на порядок ниже, чем матерые преступники.

- Паша, никакого уважения к нашим сединам!

Телефонный звонок.

- Знаменский... Ясно. Через пять минут освобождаюсь.

- И что считаете нужным делать? - спрашивает он Куркова.

- Научиться думать с опережением. А то, когда обвинительное заключение пишем, только тогда соображаем до конца: вон как у них все было!

- С опережением - это прекрасно. Но пока не проворонить бы партию наркотиков. Займитесь Снегиревым. И дядей Мишей! - оборачивается Пал Палым к Томину.

- Что касается Есимгалиева, то с момента приезда чтоб он был под колпаком, Паша. При передаче товара брать с поличным!

На первом этаже КСИБЗа Хомутова вешает большую фотографию одного из "мальчиков" в траурной рамке. Рядом напарник погибшего - голова забинтована, руки на перевязи.

Тут же молча стоят Коваль, Крушанский, Коля, Феликс и группа "псов".

- Наших было двое, тех пятеро, - вздыхает Хомутова. - Хороший мальчик.

- Жене пятьдесят тысяч, - распоряжается Коваль в сторону Крушанского. - А ему, - про забинтованного, - лечебные и премию.

Коваль удостаивает пострадавшего рукопожатием и направляется наверх, на ходу говоря Хомутовой:

- Увеличивай штат своих мальчиков. Как московские дела?

- Осталось трое оптовиков. Жесткие мужики, надеются устоять. Другие все готовы на наши условия.

- А те, значит, не боятся... - Смелость Ковалю импонирует. - Попробуй мирные переговоры.

Хомутова кивает и отстает. Ее окликает Коля:

- Люба, ты запретила держать траву в банкетном зале?

- Конечно. Мало ли что.

- Куда же складывать?

- Думайте. Я отвечаю за безопасность.

Коля догоняет патрона у двери кабинета.

- Олег Иваныч, скоро большой привоз, а девать некуда. Можно сюда хоть временно?

- Это наш офис. Здесь принимаем людей со всего Союза. Имеем право работать в комфорте, а не под лестницей. Насчет складирования были же идеи.

- Крушанский не финансирует.

- Как всегда, подводят смежники? - усмехается Коваль и, чувствуя, что разговор примет общий характер, приглашает всех войти.

- А время жмет, - поддерживает Колю Феликс. - Началось сезонное колебание цен, зимой будут перебои с поставками.

- Нет надежного варианта, - ворчит Крушанский. - Последнее предложение Феликса - подвалы гауптвахты.

Коваль взглядывает на Феликса с веселым одобрением:

- Под защитой гарнизона?

- Не люблю, когда вы связываетесь с военными, - говорит Крушанский. - Там, где могут вызвать наряд с автоматами... Я перестраховщик, меня это не устраивает. И потом, нельзя сосредоточивать в одном месте. Проводка загорится, молния ударит...