Ольга Лаврова - Побег

- Обутку смени.

- Не могу, потом. Картошкой пахнет... - запекшимися губами выговорил Багров.

- Картошка с голодухи - вред один. Меду тебе надо, мед силу даст. Спасибо, чайник горячий, - он старательно задернул занавеску на окне, к которому приставлен был стол.

Долго и жадно ел Багров хлеб с медом, запивал чаем. Оживал. Хозяин счел, что пора и поговорить.

- Сколь же ты не досидел, Михайло?

- По амнистии, дед.

- Ты это... не загибай! Думаешь, я по старости сдурел вконец?

- А не сдурел, так не спрашивай.

- А ежели мне интересно?

- Ишь ты, ему интересно! - язвительно скривился Багров.

- Дерзить не смей! А то вот тебе Бог - а вот порог! - Дед Василий распрямился; даже и теперь еще проступали в нем прежняя стать и размах.

- Так-таки и выгонишь? Савельева внука?

- Только ради светлой памяти, - помолчав, сказал дед и перекрестился. Слава Господу, Савелий не дожил!

- Слушай, мне от тебя ничего не нужно. Может, переночую - и прощай. Вот только... выпить бы малость.

- Выпить нету, - решительно ответил хозяин.

- Врешь. Держишь небось для зятьев.

- А хоть бы и держал! Водки не дам! Ты через нее и сгинул!

Невдалеке забрехала собака, дед Василий озабоченно приник к занавеске, проследил за кем-то, обернулся к обмякшему за столом Багрову:

- А скажи на милость, за каким шутом ко мне-то пожаловал? То годов пятнадцать глаз не казал, а то на тебе - явился!

- Прикажешь к Матвею идти? Или к Андрюшке Зубатому? Там меня враз и прихлопнут.

- Все одно поймают, Михайло. Куда денешься?

- Потом пусть ловят, - равнодушно уронил тот.

- Пото-ом?..

Косматые брови взлетели, собрав лоб в глубокие морщины, затем поползли вниз, нависли по бокам ястребиного носа.

- Чевой-то ты задумал? А? - грозно приступил дед к гостю.

Но уже не те были годы, когда Мишку устрашал закадычный Савельев друг.

- Дело есть, - твердо и тяжело легли его слова поверх стариковского окрика. - Что-то жарко у тебя, - попробовал отвлечь разговор в сторону.

Дед сел против него.

- Это от меду. Сколько ден не емши-то?

- Двое суток.

- Ох, Михайло, натворишь ты беды! Ведь чисто зверем смотришь!

- Я сейчас зверь и есть... Зверь за добычей, а за зверем - охотники.

- Ну, вот чего: отвечай по чистой совести - какое твое намерение?

По совести Багров ответить не мог. Но старик был пока очень нужен. И подспудно где-то, на дне сердечном - было перед ним немного стыдно. Потому ответ прозвучал без вызова, по-родственному:

- Слушай, дед, я много куролесил, верно. Однако не подличал. Ты за мной какую подлость помнишь?

- Еще бы не хватало!

- Так вот те крест - мое дело справедливое.

- Будто ты в Бога веруешь!

- Тогда памятью Савелия Багрова клянусь! - поднялся торжественно.

Встал и дед Василий.

- Гляди, Михайло, не бери греха на душу!

Багров пошел к лавке, повалился на нее:

- Стемнеет - разбудишь.

Хозяин зашаркал к окну. Снег перемежился, но тучи висели серым пологом.

- По такой погоде часов с пяти смеркаться уж начнет, - сообщил он.

Багров не откликнулся - спал.

* * *

Снег перемежился. В поле зрения появился дворник с широченной лопатой; послышался характерный скребущий звук. Томин стоял у отворенной форточки и прихлебывал жидкий и слишком сладкий кофе, который налил ему из своего термоса дежурный (извинившись, что некрепкий и пересахаренный: и то и другое "из-за сердца").

Еловские стражи порядка, "заведенные" Томиным, теперь уже сами себя подхлестывали и делали все как надо. Период чесания в затылке миновал. Но на долю Томина оставалось кое-что, чего он не мог никому передоверить.

- Иван Егорыч, подскажите, с кем Багрова ближе всего?

- Исключая мужнину родню, Майя Петровна со всеми ладит. Но так чтобы закадычно... вот, правда, с Сергеевой они дружат. Это завпарикмахерской. Вдвоем нам шею мылят.

- Мне бы с ней перемолвиться без свидетелей. Они вместе работают или посменно?

- Как когда. Ну-ка, Витек, добеги.

Дворник, скрывшийся из глаз, теперь двигался в обратном направлении, толкая перед собою целый сугроб. Куда он денет такую гору? Тут нужна лопата поменьше. Но дворник, словно в ответ, уперши черенок в согнутое колено, поднял сугроб и широким махом откинул в сторону. Отличные мужички жительствовали в Еловске... Виктор вернулся с известием, что заведующая Сергеева управляется одна.

...В маленькой парикмахерской на три кресла "предбанник" для ожидающих был отделен от основного помещения полузадернутой портьерой.

У Сергеевой сидел клиент, доносились самые обыденные реплики. Единственное упоминание о Багровой не представляло интереса: та пошла к врачу, потому что лишилась сна. Но Томин все же прислушивался.

"Здесь немного снять?.. Одеколончиком?.." Женский голос почему-то нравился. Такие голоса - у благополучных, жизнерадостных людей.

Клиент выплыл из-за портьеры в благоухающем облаке, и Томин занял его место.

Женщина в белом халате спиной к нему заметала остриженные волосы. Затем скрылась за внутренней дверью и тотчас вернулась, неся чистое полотенце и мисочку с водой. Томин внутренне ахнул. На полдороге Сергеева увидела его в зеркале и резко остановилась, плеснув мисочки на пол.

Долго они молчали, отброшенные этой встречей лет на тринадцать пятнадцать назад, когда она - нынешняя Сергеева, прежняя Шахова - отдала Знаменскому и Томину своего мужа, крепкого подпольного дельца. Beроятно, не страстно любимого, но любящего, щедрого и очень богатого.

По собственному побуждению отдала, без нажима и внешней необходимости. Заподозрила, что он замышляв "убрать" опасного свидетеля, - и отреклась, не побоявшись статьи с конфискацией.

На всегдашний Пашин вопрос - что, мол, толкнуло? - ответила: "Я могу быть женой расхитителя, но не уб..." И дальше выговорить не сумела, захлебнулась страшным словом.

Как преобразили ее протекшие годы! Нет бы увянуть - пополнела, расцвела, только столичный лоск сошел. Кто бы поверил - ведет трудовую жизнь, стоит, надо думать, в очередях, стряпает. Н-да, до чего все-таки Земля круглая. То Ковалевский, теперь она...

- Здравствуйте, Елена Романовна, - встал Томин, спохватившись.

- Здравствуйте.

- Не смотрите на меня как на выходца с того света!

- Для меня оно так и есть. Зачем вы?.. Что вам нужно?..

- Зря напугались, Елена Романовна. Я зашел всего-навсего побриться и так же не ожидал встретить вас, как вы меня.

- Брить я вас не стану. Руки дрожат... Нет. Нет, вы не случайно! Вы же пользуетесь электробритвой - по коже видно. Вы пришли ко мне!..

- Да, но только как к близкой подруге Майи Петровны Багровой. Так мне вас рекомендовали.

- Вон что...

Женщина поставила наконец мисочку, бросила на спинку кресла полотенце. Но Томин видел, что ее не больно-то отпустило.

- И чего же вы хотите?