Ольга Лаврова - Побег

- Калищенко, я нуждаюсь в вашем совете. Как человек, знающий Багрова с детства, что вы можете предположить о причине побега?

Нет, не купился.

- И-и, мало ли что Мишке в голову могло взойти! Я за него отвечать не берусь.

- Противный тип, верно? - вскользь кинул Томин.

- Ой, верно! - и сразу спохватился: - Конечно, как на чей вкус.

- Куда он, по-вашему, мог податься?

Калищенко затряс головой:

- Знать не знаю, ведать не ведаю!.. Да пропади он пропадом, чтоб я из-за него холодную кашу ел!

- Ладно, идите.

Тот поспешно удалился. И даже воздух в помещении посвежел.

- Что-то тут нечисто... - обратился Томин к лейтенанту за неимением другого собеседника. - Но правды он не скажет.

- А если припугнуть?

"Ай да дипломник педвуза!"

- У вас практикуются пытки? Или есть яма с голодными тиграми? Ладно-ладно, шучу, - потрепал он по спине покрасневшего лейтенанта.

И в третий раз сел за аппарат спецсвязи. По счастью, Знаменский оказался на месте.

- Про субботу помнишь? - заорал в трубку. - Смотри, мать обидится!.. Что?.. Иван Калищенко?.. Н-нет, Саша, такой по делу не проходил и никем не поминался.

- Меня, понимаешь, совпадение настораживает. Появляется Калищенко, Багров делается сам не свой, выдумывает историю насчет кражи и с комфортом уезжает из колонии. И бежит. Причем сам Калищенко Багрова безусловно не переваривает и о жене его отзывается с каким-то ядом. Словом, насолить ему он бы не отказался.

- Раз земляк, привез какие-то вести с родины, - уверенно сказал Знаменский.

- Мог и выдумать, он такой.

- Да?.. Саша, тут что-то с женой Багрова. Ради нее он способен на любые дикости.

- Так ли? Когда предложили свидание раньше срока - не сморгнул.

- Это неважно, это поза! Например, мне ругал ее на все корки. Я почти поверил. Только потом понял, что там что-то сложное, роковые страсти-мордасти.

- И что может быть с женой? Заболела? Отказалась от свидания?

- Не знаю.

- Ну что ж, пожелай мне тогда счастливого пути в Еловск.

С этого разговора начало в Томине нарастать смутное беспокойство. Он даже подумал о самолете (хотя убежден был, что в любом случае опередит Багрова), но погода завернула нелетная.

...И опять он спал в купе, смотрел в окно, доедал со дна сумки дорожные припасы.

Поезд, сначала полупустой, постепенно заселялся. Где-то плакал грудной ребенок. За стенкой азартно забивали козла. Дюжий буфетчик из вагона-ресторана развозил кефир и конфеты; потом собирал бутылки. Все это не мешало. Но ни есть, ни спать уже решительно не хотелось. Томин амнистировал "Робинзона Крузо", пробежал десяток страниц и отложил. Было неспокойно и скучно. Он уже жалел, что проинструктированная начальником станции проводница так долго охраняет его от попутчиков.

О Багрове думать-гадать бесполезно, нужна свежая информация. Он решил подумать о субботе; сочинить нестандартный тост. За этим занятием его таки сморило, и как раз тогда явились попутчики. Набилась в вагон компания туристов с рюкзаками, лыжами и прочим снаряжением. На долю Томина достались два парня и некрасивая девица в очках.

Когда он открыл глаза вторично, парней оказалось уже трое, и девушки (обе новенькие и смешливые) резали на газете батон.

"Либо ходят друг к другу в гости, либо размножаются почкованием. Второе, конечно, забавней, но купе не резиновое".

Он умостился поудобней в своем уголке. Забренчали на гитаре, завелись петь, бросили, переключились на анекдоты. Забулькало в стаканах, запахло пивом. Песни были известные, анекдоты тоже.

"Вернемся к тосту, концовка еще не дотянута".

Через несколько минут он уловил, что речь шла о нем:

- Да он и не спит. Он просто меланхолик.

- У него сварливая теща и куча детей...

- Ребята, перестаньте.

- А собственно, почему? Битых два часа человек сидит как истукан. Не ест, не пьет и не веселится. Это неестественно.

- А может, он просто стеснительный?

- Сейчас я выясню! - произнес задорный девичий голосок.

Томина дернули за рукав, и он отозвался притворно-сонливым тоном:

- Я вас слушаю.

- Скажите, вы всегда такой... м-м... унылый?

- Я очень мрачен от природы. Кроме того, без малого два дня я толок воду в ступе. Не пробовали? Жуткое занятие.

- А куда вы едете?

Девушка была смугленькая, с ямочками на щеках. Ладно, давай поболтаем.

- В маленький далекий городок.

- Там вы тоже будете толочь воду в ступе? - ямочки стали глубже.

- Не исключено.

- Мне вас искренне жаль... Хотите бутерброд с сыром?

- Кажется, нет.

- А с колбасой?

- Спасибо, еще меньше.

- Ко всему прочему вы еще и вегетарианец? - вмешался сидевший рядом парень с гитарой.

Вместо ответа Томин тронул пальцем струну:

- Слышишь звук? Подтянуть надо.

- Может, споем? - улыбнулся тот насмешливо.

Томин забрал гитару, тщательно настроил. И сыграл "Чижика-пыжика".

- Ничего смешного. Подчас это сложнейший вопрос - где был Чижик-пыжик такого-то числа в такое-то время...

Он коротко задумался: в субботу непременно заставят петь. Надо хоть вспомнить, как это делается.

Он взял несколько аккордов и запел - ребятам не знакомое, потому что свое: про часы, которые шли, опережая время, и очень этим гордились; потом про то, как за Полярным кругом решили строить арбузолитейный цех... Тексты у Томина были юмористические, подтекст грустный и вольнодумный, мелодии запоминающиеся.

(Пора тогда стояла на редкость гитарная. Все пели, многие сочиняли, кто во что горазд. У Томина получалось недурно, а по мнению друзей, лучше всех).

* * *

На развилке шоссе чернел столбик с указателем: "Еловск - 12 км".

Возле него затормозил и остановился грузовик, в кабине которого сидел заросший исхудалый Багров.

- Все, браток, дальше не по пути, - сказал молодой шофер.

- Подбрось меня, парень, - с надрывом попросил Багров. - Хоть полдороги. Спешу.

Шофер хмыкнул.

- Все спешат. Время - деньги. А у тебя, похоже, ни того, ни другого.

Он дотянулся через пассажира до дверцы, открыл ее приглашающим жестом.

Багров не двинулся.

- Устал я. Тебе во сне не приснится, как я устал!

- Какая-нибудь попутка прихватит, - беспечно обнадежил парень. - Подождешь - не пропадешь!

Под тяжелым взглядом Багрова он осекся, насторожился. Густело молчание. Только щетки поскрипывали по стеклу. Парень инстинктивно подобрался, готовый к любой неожиданности.

Двенадцать километров. По сравнению с преодоленным расстоянием - такая ничтожная малость. Но их надо пройти на обмороженных ногах. Да еще скрытно, хоронясь и от встречных и от попутных. Двенадцать километров. Двенадцать километров. Если бы этот сосунок мог понять...

- Ну ладно. Пусть будет спасибо, - Багров заставил измученное тело пошевелиться, сполз на землю.

Прикрывая лицо, поднял воротник полушубка, который был ему и короток и тесен; надвинул шапку на лоб.