Ольга Лаврова - Шантаж

- Старые люди - старые вещи, - прокомментировала хозяйка. - Не выпьете ли кофе? Я скажу Насте...

- Нет-нет, спасибо.

- Садитесь, где вам уютней. А я вот сюда. Когда-то это кресло мне очень шло... - кресло на львиных лапах едва вместило ее дородные телеса; на столике рядом чернел телефонный аппарат.

- У вас в квартире два телефона? - небрежно спросил Токарев.

- Я человек старый, больной, пошли навстречу и поставили параллельный.

"Ага, значит, могла подслушивать разговоры Миркина. Ох, раскручу я эту старуху!"

Но он чувствовал - сразу кидаться в атаку не следует. Тут надобен определенный этикет. И уже отрепетировал мысленно вступительную фразу, но ее спугнул оглушительный допотопный будильник из породы "кастрюль"; похожие Токарев видел только в мультфильмах.

- Извините, приму лекарство, - Прахова отсчитала на ладонь восемь крупинок из коробочки. - Гомеопатия. Вы верите в гомеопатию?

Токарев улыбнулся мягкой пасторской улыбкой:

- Главное, чтобы верили вы. Без веры никакое лекарство не помогает.

- Ах, как вы справедливо заметили! - восхитилась Прахова. - Вера! Вера это главное! - Она переставила стрелки и снова завела будильник. - Необходимое напоминание. Гомеопатия действует, только когда принимаешь регулярно. В моем возрасте, знаете ли, современные средства слишком радикальны, надо соблюдать осторожность. Мой первый муж - он был певец - всегда говорил: крупинки могут не принести пользы, но зато они не могут принести вред!.. Я очень болтлива, да? Нет-нет, не отрицайте, я вижу по вашему лицу. Впрочем... возможно, это мое качество вам и нужно?

"Еще бы! И будьте покойны, я им воспользуюсь!"

- Антонина Валериановна, позвольте быть с вами откровенным.

- О, разумеется!

- Что за человек ваш сосед - Миркин?

Казалось, она поднесла к глазам лорнет:

- В каком смысле?

- Ну, хотя бы... заметно было, что он живет не по средствам?

- Ах, Боже мой, в наше время так трудно понять, кто на что живет! Может быть, с его точки зрения я жила не по средствам. Настя вон говорит, что я мотовка, в антикварном магазине, вероятно, думают, что у меня тут Лувр, а я считаю, что во всем себе отказываю. Посудите сами, ничего ценного уже нет, все ушло в комиссионный. Придется продавать дачу, мой третий муж оставил мне дачу в Тарасовке, он был по медицинской части, впрочем, это не важно... Нам с Настей, конечно, немного надо, но пенсия такая маленькая...

- Ну а Миркин? - деликатно перебил Токарев.

Хлоп - опять лорнет:

- Твердо ничего сказать не могу... Но он часто пил коньяк, это ведь дорого?

В интонации плеснула столь святая наивность, что Токарев невольно прислушался. И внутренне перешел с Праховой на "ты".

"Знаешь ты со своей Настей, почем коньяк. И в марках небось разбираешься! Лукавая бестия. Зайдем с другой стороны".

- Насколько понимаю, вы знаете Бориса Миркина почти с детства?

- Ну конечно! Они появились в квартире... сейчас припомню... при втором моем муже - он был по коммерческой части, из очень известной в свое время семьи, наверное, вы даже слышали... впрочем, это не важно. Да, так вот Борис Миркин... Странная нынче пошла молодежь, не правда ли? Дикие привычки и совершенно без моральных устоев. Я, разумеется, не имею в виду вас, а... например, Борис. Мать была работящая женщина, об отце сказать не могу, отца, извините, не имелось, а мать такая скромная, безотказная - бывало, все что ни попросишь, целый день в хлопотах, и без претензий, подаришь ей старое платье, она и рада...

Токарев попытался пробиться сквозь словесный поток:

- Сколько лет было Борису, когда они здесь поселились?

- Это я вам скажу совершенно точно - девять. Девять лет, у меня отличная память. Вы хотите услышать, какой он был прежде?

- Ну, в двух словах, чтобы понять его путь.

- Ах, как трудно что-нибудь понять! Он был послушный мальчик и такой хорошенький - сейчас невозможно поверить, правда? - только очень худой. Настя вечно подкармливала его на кухне, я думаю, у него были глисты, и потом он рано начал курить...

- Он помогал вам по хозяйству, как и его мать?

- Право, это трудно назвать помощью, отдельные поручения: сбегай, принеси, я не могу пожаловаться, он был услужлив, но они с матерью были заинтересованы в этом больше, чем я, вы понимаете? При их нищете...

- А позже как складывалась судьба Бориса?

- Увы, увы. Не раз я его предостерегала, и вот как печально все кончилось!

- От чего вы его предостерегали?

"Неужели наконец что-то путное?"

- Женщины! - произнесла Прахова с трагическим жестом. - Женщины, девушки без конца...

- Они бывали здесь?

- О да, это случалось. Но нельзя сказать, чтобы демонстративно, все-таки он конфузился. Бывало, ничего не успеешь разглядеть: платье мелькнет - и все.

"Опять пусто-пусто".

- То есть ни одной из них вы не знали.

- Помилуйте, я не стремилась к подобным знакомствам! Я предлагала Борису прекрасную партию - внучка моей подруги детства, из благородной семьи, ее дед... впрочем, это не важно.

- Возможно, ваша домработница сумеет кого-нибудь описать?

Прахова кокетливо погрозила пальцем:

- О, как в вас чувствуется детективная жилка! Невольно всплывает в памяти Порфирий Петрович... Вы читали "Преступление и наказание" Федора Достоевского?

Токарев нетерпеливо дернулся.

- Ах, да, я болтлива, болтлива, но это извинительно - старая одинокая женщина, и вдруг столь интересный собеседник... Настя, Настя!

Из-за ширмы прямо рядом с Токаревым возникла хмурая Настя.

- Скажи-ка, милая, - обернулась к ней Прахова, - из тех девиц, что посещали Бориса, ты помнишь кого-либо отчетливо?

- Слава Богу, нет. А нонешний год вообще не поймешь: все как есть в брюках, волос короткий, вроде девка, а вроде и парень.

Решив отбросить окольное кружение, Токарев спросил обеих напрямик:

- Кто из мужчин захаживал к Миркину?

- О, довольно много каких-то... верно, Настя?

- Да уж немало.

- Самые разные люди, и, признаться, кое-кто мне очень не нравился обтрепанные, нетрезвые... но у некоторых был приличный вид, верно, Настя?

- Только мне и делов, что их разглядывать, какой у них вид. Пойду я, как бы молоко не сбежало, - и растворилась.

- Настя несколько грубовата, - извинилась за нее Прахова. - Тридцать лет она у меня и все, как видите... Так на чем мы остановились?

- Вы собирались рассказать о знакомых Миркина, - мобилизовал Токарев остатки любезности.

- Да-да, знакомые. Но что же именно рассказать, я, право, теряюсь.

- Припомните для начала, кто навещал его чаще остальных.

"По-моему, это я уже теряюсь. Сейчас бы действительно кофейку, или даже коньяку рюмашку..."

- Если вы имеете в виду друзей, то настоящих друзей у Бориса не имелось, нет, все так себе - приятели, собутыльники. Он не делился со мной, но это как-то ощущается, вы понимаете, ходило сюда много каких-то... и все разные... Месяца три назад зачастил юноша в очках и с окладистой бородой по имени Юра, нет, скорее, Слава... Чрезвычайно странная мода распространилась среди молодежи, вы не находите? Я говорю, Петра Первого на вас нет, он бы всех живо обрил... Этого я видела много раз, и он никогда не вытирал ноги, мне кажется, что он...