Ольга Лаврова - Шантаж

...Еще пять - десять минут, и конвойный введет Миркина.

Пал Палыч был вооружен против него актом экспертизы весов и копией рапорта Зиночки об угрозе похитить племянника. И все.

"Немножко, конечно, в голубой шляпке".

А чем меньше козырей, тем точнее должна быть тактика допроса. В общих чертах Знаменский ее обдумал и теперь копил внимание и волю. "Жесткость и превосходство. От меня веет ледяным холодом" - таков был внутренний настрой.

Пал Палыч сделался и внешне на себя не похож, но Миркин не сразу это заметил. Довольно развязно поздоровался, одобрительно отозвался о погоде.

В ответ коротко прозвучало:

- Садитесь.

- Стою - сижу, хожу - сижу, лежу - опять сижу. Прямо загадка для детей старшего возраста, - раскатился Миркин поболтать, как в прошлый раз, "на равных".

И наткнулся на барьер:

- Шутить не будем. Рассуждать о жизни не будем. С этим покончено.

Миркин различил лед в голосе, сердце екнуло, попробовал, крепкая ли стена, которой отгородился Знаменский:

- А я-то радовался, что у меня следователь, с которым можно обо всем по-человечески...

- Считайте, что у вас новый следователь, - и только теперь Пал Палыч поднял далекие-далекие от сочувствия глаза.

Перед этим новым следователем Борис Миркин почувствовал себя до крайности неуютно и зябко замельтешил:

- А что так? Простите... Случилось что-нибудь?

- Многое. Что в корне меняет мое к вам отношение.

Миркин напрягся в тоскливом ожидании.

- Ознакомьтесь с актом экспертизы.

Миркин прочел акт, утер разом взмокший лоб и - утопающий хватается за соломинку - забормотал прыгающими губами:

- Но... здесь какая-то ошибка... Что можно обнаружить на совершенно чистых весах?!

- Берут ватку, смоченную спиртом, протирают поверхности. Потом ватку сжигают и делают спектральный анализ золы. Доказательство бесспорное.

Молча и безжалостно наблюдал Пал Палыч, как допрашиваемый барахтается в волнах отчаяния. Сейчас наступит миг, когда потребуется безупречным швырком перекинуть его в еще горший омут.

- За песок - уже другая статья? - изнемогая, спросил Миркин.

Вот оно! Знает он, знает, что полагается за шлих. Вопрос подготовительный, чтобы начать оправдываться: один раз, случайно, немножко, по глупости, честное слово...

- Статья другая, - равнодушно подтвердил Пал Палыч. - Но не это сейчас для вас главное, - грозно, пудово.

Кажется, удалось. Миркин обмер: что еще? какое главное?

- Ведите подпись эксперта под актом?

- Да...

- Почитайте ее рапорт о происшедших накануне событиях.

Миркин прочел раз, прочел второй, с трудом постигая смысл печатных строчек. "Достоевское" лицо его без ведома хозяина убедило Пал Палыча в совершенной неожиданности и ошеломительности читаемого.

Это укрепило позицию Знаменского, ибо он стремился не дать допрашиваемому сообразить или попытаться выяснить, что срок за участие в хищении золотого песка неизмеримо больше, чем за похищение живого ребенка. (О, причуды соцзаконности! Американцы за "киднеппинг" без церемоний сажают на электрический стул!) А как раз на шантаже Кибрит Пал Палыч и целился прорвать защитную линию Миркина. И, пока тот читал и перечитывал рапорт, приметил участок для прорыва: в тексте - там, где описывались приметы преступников, были две-три строки, на которые Миркин реагировал иначе, чем на все остальное.

Тот наконец оторвался от печатных страниц, вскинул голову:

- С ней что-то случилось?!.. Или мальчик?!..

Пал Палыч забрал рапорт и экспертизу, сложил в папку, медленно завязал тесемочки, каждой секундой молчания усугубляя тяжесть неизвестности для Миркина.

- Гражданин следователь! - взмолился тот.

- Не имею права ответить, - сурово сказал Знаменский. - Служебная тайна.

- Боже мой... Боже мой... - застонал Миркин и закачался на стуле, являя собой зрелище неподдельной скорби.

Ледяной барьер в Знаменском слегка подтаял. Да, пожалуй, и пора уже было переводить разговор на более мягкие рельсы.

- Думаете, мне сладко? - мрачно произнес он. - Эксперт... Зинаида Кибрит из круга близких моих друзей, - фраза о двух концах: дополнительная угроза (я тебе за Кибрит голову оторву), но одновременно как бы и приглашение к человеческому общению.

- О... - выдохнул Миркин и перестал качаться.

- Самых близких, - подчеркнул Пал Палыч. - Вы были к кому-нибудь сильно привязаны?

- Н-нет...

Коротенькое это словечко сбило Пал Палыча.

- Ни к кому не были привязаны? - озадаченно переспросил он.

Миркин тоже как бы в минутном недоумении пожал плечами:

- Да как-то... скорее всего, нет...

- А мать?

- Ну... относительно.

Миркина тема явно не прельщала, а Знаменскому и вовсе некогда было заниматься человековедением.

- Хорошо, - снова построжел он, - вернемся к шантажу.

- Клянусь, я не имею ни малейшего отношения! Я бы никогда не стал, клянусь вам!

- Кто эти люди? Назовите их.

- Не знаю.

- То есть как это "не знаю"?! Они мои друзья или ваши? Ради кого они вытворяют свои подлости? Ради Бориса Семеновича Миркина! Вашего ради отбеливания. И, пока молчите, вы - соучастник!

- Да разве меня спросили? - Миркин гулко ударил себя в грудь кулаком. - Я бы им объяснил, что это безумие!

- Кто они? - требовал Знаменский.

- Дайте подумать.

- Подумать, что выдать, а про что смолчать?

- Гражданин следователь, не наседайте на меня так. Надо же сообразить... Человека, который приходил к эксперту, я не знаю. Никогда не видал, поверьте!

- Верю. Но знаете того, кто болтал с мальчиком в подворотне.

Миркин помолчал, вздохнул прерывисто:

- Тут я могу предполагать... возможно, имел с ним дело... Но, честное слово, даже имени не знаю, только кличку... Чистодел.

- У него вы и брали шлих?

- Да... Один раз, на пробу!

- У случайного, незнакомого человека? Неправдоподобно.

- На свете много неправдоподобного, гражданин следователь.

"Сколько раз, да сколько грамм, да почем - после все это, после!"

- Не будем отклоняться.

- Хорошо, я вам постараюсь объяснить. В этом деле все конспирируются. Прямо как шпионы! От вас - само собой, но друг от друга тоже. Товар идет из рук в руки, и в каждых руках должен остаться свой парное.

- Ясно, ясно.

- Ну вот. Если, допустим, Чистодел мне что-то продает, он ни за что не скажет, у кого купил. А то мы столкнемся напрямую, и товар мимо него уплывет, понимаете? А он бы тоже рад прямиком на моего купца выйти, чтобы лишние руки миновать. Потому каждый своего купца прячет и вообще вокруг себя напускает туман. Доверия друг к другу - от сих до сих, а дальше ни-ни!

- Раз подобная секретность, тем более вы не связались бы с первым встречным. Кто его привел, рекомендовал?

- Один старичок. А откуда выкопал - понятия не имею.

- Что же за старичок?

- Он до меня в киоске сидел. Ушел по старости, уступил мне точку в Столешниковом... и клиентуру. Ей-богу, я вам все, как на духу!