Лилиан Браун - Кот, который бросил бомбу

Барт с энтузиазмом поддержал:

— Фонд К. мог бы опубликовать набор открыток с профилями знаменитостей. Займёшься этим, Квилл?

За сим последовала скучная (для Квиллера) процедура подписания бумаг, принятия решений, улаживания проблем. Затем поверенный произнёс:

— Один мой клиент поручил мне от его имени обратиться к тебе с просьбой. Помнишь мистера и миссис Ледфилд, которые заплатили триста долларов за билет на благотворительный вечер здесь, в амбаре? Коко позаботился о том, чтобы этого вечера никто не забыл.

— Не напоминай, — попросил Квилл. — С тех пор я стараюсь не допускать любопытствующих в моё скромное обиталище.

— Не волнуйся. Просьба Ледфилдов никак не потревожит Коко. У них, видишь ли, племянник в Калифорнии, и он собирается поступать в колледж, изучать архитектуру. Он говорит, что слава этого амбара достигла архитектурных кругов Западного побережья.

— Вот как? — в глазах Квиллера мелькнул интерес.

— Племянник Ледфилдов просит позволения сделать несколько набросков интерьера для своего портфолио. Как тебе известно, многие архитекторы считают, что ты сотворил здесь с пространством настоящее чудо.

— Не я. Это работа талантливого дизайнера по имени Деннис Хог, которому не хватило рекомендаций, чтобы называться архитектором.

— Ты мне никогда не рассказывал, Квилл. И где он сейчас?

— Там, где и все прочие герои колонки о «великих ушедших»… Что ж, племянник твоего клиента может прийти и сделать наброски, при условии, конечно, что он отнесётся с должным уважением к работе покойного дизайнера. До сих пор мне не приходилось видеть ни одной удачной фотографии этих интерьеров Интересно будет взглянуть, какими они предстанут на рисунках.

— Благодарю тебя от имени моего клиента. Я позабочусь о том, чтобы ты получил рисунки. Кстати, если тебе интересно взглянуть на молодого человека, миссис Ледфилд дала мне вырезку из газеты с его фотографией. Он тут снят на горных лыжах. Занимается горнолыжным спортом.

Квиллер взглянул на снимок парня: атлетическое телосложение, лыжный костюм и вязаная шапочка, волосы до плеч.

— Придётся ему подстричься, когда станет архитектором, — заметил Квиллер.

— Может, да, а может, и нет, — возразил Барт. — Ты бывал в Калифорнии в последнее время?

Они обсудили дела Фонда К. Коко всё это время сидел на столе и внимательно за ними наблюдал. Но когда поверенный собрал свои бумаги, чтобы уйти, оказалось, что вырезки с фотографией Харви Ледфилда нет.

— Его тетя просила вернуть вырезку! — встревожился Барт.

— Может быть, она среди других бумаг, — успокоил Квиллер. А сам подумал: «Как бы не так!» Коко не зря околачивался рядом, и в его зрачках горели озорные огоньки.

За долгую журналистскую жизнь Квиллер привык держать чувства в узде, когда речь заходила о личном. Он мог позволить себе выглядеть довольным, растроганным, даже увлеченным, но никогда — взволнованным. Между тем, после того как поверенный удалился, Квиллер признался себе, что перспектива появления в амбаре художника всё-таки взволновала его. Он поспешил напомнить себе, что этот юноша всего лишь будущий студент, он даже ещё не поступил в колледж. Кроме того, набросок рисовальщика совсем не то, что картина. И всё-таки он был слишком взволнован, чтобы дождаться одиннадцати, их с Полли вечернего телефонного разговора. Квиллер вышел в город.

Его повсюду узнавали по огромным усам и оранжевой бейсболке. «Привет, мистер К.!» — кричали пешеходы, расплываясь в улыбках. «Как поживает Коко, мистер К.?» В ответ на приветствия мужчин он дружески махал рукой, женщинам учтиво кланялся, и уж можно было не сомневаться, что об этом поклоне узнает вся семья и все подруги счастливицы. Квиллер был не только автором популярной колонки, но и основной фигурой Фонда К.

Выйдя из амбара, он прошёл лесом, вызвав трепет крыльев и шорохи в подлеске, миновал стоянку у театра и по Мейн-стрит направился в Стоун-Сити, как называли торговый центр. За почтой находился новый книжный магазин под названием «Пиратский сундук», где Полли радостно осваивала непривычную для неё профессию книгопродавца.

Он открыл своим ключом боковую дверь и вошёл в офис. Полли куда-то отлучилась, но за складным экраном скрёбся Данди, Библиокот.

Скоро пришла и Полли.

— Квилл! Какой приятный сюрприз! Хорошо всё-таки иметь возможность выйти в город, правда?

— Да, бодрит. Я пришёл, чтобы задать тебе один вопрос… Ты знаешь таких Ледфилдов из Пёрпл-Пойнт?

— Я знаю, что это одна из добропорядочных старых семей. Они очень богаты. Натан — коллекционер. Дорис была членом совета директоров нашей библиотеки, но недолго. Она очень хрупкая. Детей нет. Брат Натана с женой погибли в автокатастрофе не так давно. А почему ты спрашиваешь?

— Осиротевший племянник, как я понимаю, приезжает навестить дядюшку с тетушкой и — ты не поверишь! — зарисовать интерьеры моего амбара для своего студенческого портфолио.

— Как интересно! — воскликнула Полли.

— Да, — прохладно подтвердил Квиллер, скрывая истинные чувства.

Из офиса Полли он прошёл в торговый зал, обменялся любезностями с продавщицами в зелёных халатиках, сообщил Данди, что тот хорошо справляется со своими обязанностями и может рассчитывать на повышение. Потом Квиллер спустился по широкой лестнице в лавку Эдда Смита, где продавали или раздавали даром подержанные книги.

В Мусвилле благотворительность процветала благодаря очень простому обстоятельству: всякий пожертвованный доллар возмещался Фондом К.

В нижнем этаже магазина за кассой сидела Лайза Комптон. Она работала здесь на общественных началах. Преподаватель на пенсии, жена школьного инспектора, она была одной из тех, в ком сейчас остро нуждался Квиллер.

— Лайза, не хотела бы ты сотрудничать с колонкой «Из-под пера Квилла»? Есть один проект, который в дальнейшем обещает вылиться в книгу.

Услыхав о «великих ушедших», Лайза воодушевилась. Жители Пикакса в третьем поколении, супруги Комптон могли вместе подумать над выбором кандидатов, а потом Лайза провела бы необходимые изыскания.

Пожалуй, она начала бы с покойного Осмонда Хасселрича, одного из первых здешних адвокатов, и Агаты Берне, любимой многими учительницы.

Снова поднявшись наверх, Квиллер увидел, что глаза у Полли горят, а это всегда предвещало какую-нибудь проделку или намекало на страшную тайну.

— Сядь! — велела она. — Мы должны обсудить праздничный обед в честь твоего дня рождения! Я уже заказала столик в гостинице «Макинтош» — твой любимый, напротив кованого герба из шотландского замка; и мне кажется, было бы забавно, если бы мы надели шотландскую одежду.

Для Квиллера это означало килт с тартаном Макинтошей, смокинг, спорран (сумку из меха) и кинжал, засунутый за край гольфа. Полли же наденет длинное белое платье с клановой лентой Дунканов, заколотой на плече булавкой с кернгормом, шотландским дымчатым топазом.