Эд Лейси - Охота обреченного волка

- Да ты никак потрясти нас хочешь? - он захохотал беззвучным смехом.

Я попытался кивнуть, но моя голова только бессильно мотнулась на одеревеневшей шее. - Убьешь меня - тебе же будет хуже , - продолжал я. Чем больше я говорил, тем увереннее становился мой голос . - Я послал самому себе письмо до востребования, а обратным адресом поставил отделение полиции. Если я завтра не получу его, письмо отошлют обратно и вскроют... И вы с Бокьо погорите... - Придумка была не Бог весть какая, но должна была сработать.

- Ха, ты чо ж думаешь, сволота, ты со щенками игру затеял?

- Нет, Боб, я думаю, что этот тебе хватит щенков задирать - ты попробуй-ка на волка выйди...

Он молчал, сверля меня своими ледышками-глазами. Я вдруг перепугался, что он просто уйдет и оставит меня валяться здесь.

- Я бы никогда ничего не распутал, если бы ты, парень, выучился наконец говорить как городской. А то ты до сих пор гундявишь как деревенщина...

Он ударил мне ботинком в ухо. На секунду мне показалось, что мою голову надули как воздушный шарик, но в следующее мгновение я уже оклемался.

- Каждый твой удар, Боб, только повышает цену. Вы с Бокьо сильно просчитались, угрохав Забияку в мясной морозилке - больше так никогда не делайте. А что это вдруг Бокьо опять взялся за старое - убивать стал? Никак ему подвернулось дельце на миллион, и он не смог устоять перед искушением убрать Андерсона собственноручно?

"Подсадной" опять застонал, и Боб вмазал ему револьвером по темени, снова отправив его в глубокий нокаут.

- Я ж те сказал - никаких лехций!

Я слабел. Моя рубашка вся пропиталась кровью. Я понизил голос, точно вот-вот мог потерять сознание, и прошептал:

- Все... в письме... Бокьо, наверное, даже и не подозревал, что у него есть такой родственник... Ланде-мясник. Или Вилли не знал. А потом... вдруг старику Бокьо приспичило угрохать Забияку. Может, он видел этот трюк с морозилкой в кино. Может, кто его надоумил. И вот он начинает искать подходящую мясную лавку с морозильником и... находит её ... прямо под носом - да ещё и владелец ее... родственничек. Бох, он же Бохштейн! Все... в письме... все!

- Ах ты сволота поганая, чево те надо?

- Десять штук, - просипел я.

Боб наклонился надо мной.

- Чево?

- Десять штук, - я чуть не прыснул от смеха: Боб Смит, знаменитый контролер мафии, оказался глухим как тетерев.

Он чуть не споткнулся об мои ноги.

- Десять штук?

- Если я умру... вам крышка, - прокряхтел я.

- Ты чо ж думаешь, мы совсем уроды - отступного те давать, чтоб ты опосля нас тряс?

Я махнул рукой.

- Ну что ж, ну потрясу маленько. Так, по мелочи. Я же понимаю, когда нельзя перегибать палку, - и тут я перешел на бессвязное бормотанье.

- Чево? Громче говори, гад!

Я прошептал что-то совершенно неразборчивое и чуть отодвинул правую ногу вбок. Даже если мне мой трюк не удастся думал я, он меня точно пристрелит.

- Ты громила хренов - ты хоть соображаешь, что я могу тя так уделать, чо ты у меня заговоришь как миленький, а опосля бушь сам просить тя пристрелить, шоб не мучился!

- Пиьсмо... Не забудь про письмо! - произнес я достаточно громко. Отвези меня к врачу... а то я умру!

Он заколебался.

- У... мираю... - забормотал я и напрягся, картинно изобразив содрогание, а сам тем временем ещё дальше отодвинул правую ногу.

Боб склонился ниже.

- Эй! Ты получишь бабки! Эй, слышь? - повторял он ак последний болван. У меня был полный рот крови и из-за этого я говорил булькающим шепотом, похожим на предсмертный хрип.

Смит выпрямился, и я подумал, что переборщил. Но он вытащил из кармана пригоршню долларовых бумажек, наклонился и помахал бумажками перед моим лицом.

- Во, смотри! Вот твои бабки! Слышь? Получишь ты...

Собрав остатки сил, я мощно выброил вперед правую ногу - с привязанным к лодыжке армейским 45-го калибра - и в тот же миг Боб попытался отпрянуть и выпрямиться во весь рост. Грохнул выстрел моего револьвера, который он не выпускал из руки, и пороховое пламя полыхнуло мне прямо в глаза, но нога все же вонзилась ему в правый висок.

Смит покатился на асфальт, а я, ослепенный выстрелом и оглушенный ударной волной, с трудом удерживал равновесие. После короткой вспышки тьма вокруг, казалась, сгустилсь ещё больше, и понадобилось немало времени, чтобы мои глаза вновь стали различать предметы вокруг. Зато боль в плече, куда попала пуля, я почувствовал сразу. Правда, я мог двигать левой рукой, так что рана была не слишком серьезной, но мне пришлось немало попотеть, чтобы встать на ноги. На ногах мне значительно полегчало.

Я схватил фонарик Смита и осветил "бродягу". Кровь залила ему лицо, но он был жив - кровь булькала у него на губах в такт дыханию. Я поспешно выпрямился, потому что у меня снова закружилась голова. Кровотечение было такое сильное, что я уже слышал хлюпанье в ботинках.

Вида собственной крови я не испугался, к тому же у меня ещё были неотложные дела. Я глубоко вздохнул, как штангист перед жимом, и, оттащив бездыханное тело Боба к краю аллеи, посадил его у стены дома, чтобы он мог послужить мне хорошей мишенью. Эта операция едва не лишила меня последних сил, и мне самому пришлось прислониться к стене и немного передохнуть. Меня забавляло все происходящее - и как я неловко волочу ноги и как деловито подготавливаю собственное убийство.

Боб шевельнулся, н я ударил его затылком об стену - аккуратно, чтобы не дай Бог не убить его и не лишить себя собственного приза. Я осветил его фонариком и обыскал. На боку у него висела кобура с пистолетом, второй ствол я нащупал в потайном кармане на рукаве. Ну, там-то он явно припрятал малокалиберную игрушку, из которой он мог бы уложить меня только при удачном выстреле в упор или расстреляв в меня всю обойму. Я не стал трогать нарукавную игрушку, оставив себе шанс быть убитым именно из нее. Деньги, которые он совал мне в нос, лежали у него в кармане пиджака и сам не знаю зачем, я взял несколько сотенных, а потом переложил фонарик в левую руку. Моя левая была вся в крови и, фонарик выскользунув из ладони, шлепнулся на асфальт и погас.

Я стоял в темноте, старясь сохранять равновесие и проклиная свою глупость. И мне и Бобу свет обязательно понадобится. Я наклонился над Бобом и отодрал рукав от его пиджака, потом нашарив в темноте "бродягу", снял с него пиджак и штаны. Из этого тряпья я сложил кучку, а сверху положил деньги. Потом сложил кучку поменьше из скомканных банкнот и поджег их своей зажигалкой. Я положил револьвер Боба и свой "полицейский-специальный" около него - так, чтобы он мог видеть оба, но не смог бы до них дотянуться. Я вытер ладони и, отвязав свой армейский от лодыжки, положил его в карман. Банкноты сгорели дотла. Я прислонился к стене, закрыл глаза и стал ждать.

По прошествии нескольких секунд, показавшихся мне часами, я услышал, как Боб застонал, а потом сел. Я достал зажигалку и поджег лежащие на одежде доллары.