Эстель Монбрен - Убийство в доме тетушки Леонии

— Мадам Бертран-Вердон?

Ответом ему было молчание. Через окно, выходившее во внутренний сад, пробивался тонкий лунный лучик, придававший плиточному полу в коридоре странный розово-сиреневый оттенок. Остальные двери были закрыты. Внезапно ему показалось, что он услышал скрип где-то на втором этаже.

— Аделина? — позвал он, поднимаясь по лестнице, даже не подозревая, каким мучением это было для героя-рассказчика и для искушенного читателя Пруста, так как в свое время пропустил то место в начале «Комбре», где повествуется об отходе Марселя ко сну.

Наверху он заметил более светлый прямоугольник — приоткрытую дверь.

— Аделина? — повторил он.

В этот самый миг, миновав довольно уродливое скопление новых домов, автобус остановился в чистом поле перед церковью Святого Эмана, прервав страшные воспоминания Патрика Рейнсфорда о том, как его собственная рука вцепилась в гипсовую статую, послужившую орудием убийства председательницы Прустовской ассоциации.

В церкви Святого Эмана, одиноко высившейся посреди деревенского кладбища, находились мощи святого, который, если ему хорошенько помолиться, ниспосылал благословенный дождь на пересохшие от летнего зноя поля. Но в этом и так слишком дождливом ноябре никто не нуждался в его услугах. Небольшая группа бродила перед мостками для стирки, молча созерцая пузырьки, лопавшиеся на поверхности воды, в то время как барышня зачитывала прустовское описание места, «такого же неземного, как Врата Ада».

— В аду по крайней мере жарко… — вполголоса рискнул заметить муж одной из впавших в экстаз любительниц Пруста.

Так что Андре Ларивьер предложил вернуться, — сделав последнюю остановку на ферме, упомянутой Прустом в одном из его первых набросков к шедевру, — чтобы набраться сил перед обедом и осмотром дома тетушки Леонии, назначенным на четырнадцать тридцать.

Патрик Рейнсфорд спросил, нельзя ли сделать остановку в центре деревни, чтобы купить открытки. Несколько голосов поддержали его, и когда автобус замер на самой обыкновенной площади перед кафе, американский профессор, к своему огромному облегчению, заметил на углу характерную стеклянную будку французского телефонного автомата. Он поспешил туда. К сожалению, этот суперсовременный автомат признавал только карточки. Патрик Рейнсфорд в ярости сунул в карман ненужную мелочь и занял свое место в автобусе, торопясь теперь добраться до фермы, ставшей его последней надеждой. Про себя он на чем свет стоит поносил «туристов», из-за которых откладывался его срочнейший разговор с Дженнифер.

— Мне нужен телефон, — сообщил он юной фермерше в народном костюме, отведя ее в сторону, когда все заказы на кофе, молоко, мед, глинтвейн и грог были приняты.

— Да, конечно.

Она провела его в каморку, примыкающую к туалетам, где между вениками и тряпками притаился старый черный телефонный аппарат.

Никогда он не был так счастлив услышать голос телефонистки, хотя ему трижды пришлось повторить номер телефона, свое имя и имя Дженнифер.

— Подождите, пожалуйста.

Раздалось сильное потрескивание, потом воцарилась полная тишина. Ожидание показалось Патрику Рейнсфорду бесконечным. Он подскочил, когда телефонистка снова вернулась на линию.

— Номер не отвечает.

— Как это — не отвечает?

— Не отвечает. По номеру, который вы назвали, никто не берет трубку.

Она спит, подумал он. И внезапно профессор Рейнсфорд впал в дикую ярость, представив себе в тысячах километров отсюда мирно почивающую законную супругу — блестящее от ночного крема лицо, бигуди в потускневших светлых волосах, маска на глазах, ватные тампоны в ушах.

Или ее просто нет дома. Но где она может быть? У своих родителей? У своей сестры-близняшки? Где-нибудь в другом месте? В другом месте… Вдруг Патрику Рейнсфорду привиделась совсем иная Дженнифер — накрашенная, соблазнительная, спящая в другом месте и с другим…

— …попробуйте еще раз попозже, — произнес безличный голос телефонистки.

— Да, именно попозже, — пробормотал он, вешая трубку.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы изгнать безумный образ, овладевший его воображением. И придумать другой путь для достижения своей цели.

— Привет, Боб, — произнес он четверть часа спустя все в ту же телефонную трубку, приветствуя изумленного брата, не ожидавшего, что благоухающей эвкалиптами калифорнийской ночью его разбудит звонок из Франции. — Это Пат. Вот что я хочу, чтоб ты для меня сделал…

Удовлетворенный, он совершенно не обратил внимания на девушку, которую слегка толкнул, выходя из будки, автоматически извинился, после чего присоединился к соотечественникам, которых алкогольные напитки, стоявшие перед ними на столиках, чудесным образом преобразили в славных малых.

Еще до того как прустоведческое сборище растворилось в утреннем тумане, комиссар Фушру и инспектор Джемани успели неплохо поработать. Когда Лейла явилась в «пыточную гостиную» — как они потом прозвали это странное место, — она сразу поняла, что Жан-Пьер Фушру совершенно пришел в себя, вновь обретя отличавшие его обычно профессиональные тон и манеры. Гладко выбритый, с еще влажными, но тщательно причесанными волосами, с чашкой кофе в руке, он был похож на современного святого Михаила, готового к встрече с драконом. Только морщинки вокруг светлых глаз и у рта выдавали бессонную ночь.

Они обменялись записями и впечатлениями и решили не составлять список подозреваемых до получения результатов экспертизы.

— Как обычно, все что-то скрывают, — вздохнул Жан-Пьер Фушру. — Потому-то и противоречат друг другу. Но я никогда не слышал, чтобы одна и та же ложь была повторена трижды тремя разными людьми с одинаковой убежденностью… Что же до того, что они действительно делали после…

Конец фразы повис в воздухе.

— Со всеми этими окнами, ведущими в сад, и тремя лестницами у нас нет ни малейшей возможности проверить их перемещения после десяти часов вечера, — подтвердила Лейла. — Не говоря уже о местах дня парковки, искусно скрытых, чтобы не портить пейзаж! Не гостиница, а проходной двор!

Но комиссар Фушру не улыбнулся. Его мысль работала в другом направлении.

— Что же до Жизель Дамбер…

То, как он растягивал слова, насторожило инспектора Джемани.

— Вы полагаете, что она способна…

— Вы прекрасно знаете, что кто угодно способен на что угодно в определенных обстоятельствах, особых для каждого конкретного человека, — резко оборвал он ее. — Одному Богу известно, где бы она была сейчас, не подбери вы ее вчера на дороге. Она говорит, что провела ночь убийства в своей квартире в Париже, но профессор Рейнсфорд уверяет, что видел ее выходящей из комнаты Аделины Бертран-Вердон после ужина. Зачем ему врать?