Максим Лигай - Откровение Сьюзан Кэрролайн

Учительница тем временем продолжала:

– Сьюзан Кэрролайн! Вы достали меня! Не хотите вникать в математику, а сами жалуйтесь на меня родителям!..

У нас с ней были натянутые отношения, потому что она была стервой. Более того, о ней ходили слухи, что она раздвигает ноги перед директором, несмотря на то, что была замужем. Если честно, я ненавидела ее всеми фибрами своей души.

Она начала кричать на меня – и, как я всегда любила делать, я расплакалась. Выбежала из класса и побежала в туалет.

На следующий день надо мной начали издеваться одноклассники. Если честно, в школьные годы у меня не было друзей. Я была белой вороной. Со своими родителями я пыталась однажды завести об этом разговор, но отец сказал, что я размазня, поэтому так и получается. Мама не стала вмешиваться.

И вот однажды одна девушка начинает распускать обо мне грязные слухи; все доходит до того, что меня избивают. К счастью, на улицу выбегает директор, и все разбегаются в стороны. Он помогает мне встать, вызывает скорую помощь. Меня отвозят в больницу.

Почему-то мои родители не принимают никаких мер. Они срываются на мне. Говорят, что я размазня, ничем не могу ответить…

– Проблему решения надо искать в корне, – говорила учительница математики…

Я прихожу в себя. Чувствую, как из носа течет кровь.

«Проклятие!»

Пытаюсь выйти из машины. Дверцу заело. Я начинаю бить по ней; где-то на третий удар она поддается, и я прямо вываливаюсь наружу, падая на землю. Пыль летит мне в глаза, лезет в рот. В глазах – туман.

– Проблему решения надо искать в корне, – слышу я детский голос.

«Какого черта?!»

Я поворачиваю голову, прикладывая неимоверные усилия. Шея отзывается болью. Вижу девочку-подростка. Она похожа на меня в детстве. Через несколько минут я осознаю, что это я. Передо мной стоит Сьюзан Кэрролайн образца пятнадцати-шестнадцати лет.

Кое-как, но я поднимаюсь на ноги. Девочка убегает.

– Стой! – кричу я ей, каким-то уголком мозга осознавая, что это лишь мое видение. – Подожди!

Но девочка убегает.

Я бегу за ней.

Она забегает за дерево; я следом.

И тут моему взору предстает ужасная картина. Я, девочка-подросток, избиваю девочку лет шести. Избиваю до такой степени, что та, бедная, еле дышит.

«Ты это помнишь?! – слышу я свой внутренний голос. – Как ты избила ее? Ни в чем не повинную девочку, которая играла в песочнице? Как ты отдубасила ее, а потом убежала?!»

Конечно, я помнила. В тот день, после того, как меня осмотрели в больнице, я пошла в магазин, чтобы купить хлеба. Я увидела девочку, которая сидела в песочнице и беззаботно строила домики из песка. Она была младше меня в два раза, совсем еще младенец. В моей голове в тот момент что-то щелкнуло, и я пришла в себя лишь тогда, когда ее лицо было в крови.

«И что ты сделала потом?»

Я убежала. Просто взяла и убежала. К счастью, вокруг никого не было. Никто не видел этого кошмара. Что было с той девочкой – я не знала. Кажется, она стала инвалидом.

Мне было ужасно стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Я боялась, что меня заставят отвечать за свой поступок, однако никто из полиции не звонил и не приходил. В итоге, мой поступок остался безнаказанным, а ведь за все в нашей жизни надо платить. Рано или поздно.

– Проблему решения надо искать в корне… – прошептала я невольно.

Я не хочу смотреть на все это снова. Не хочу вновь испытывать ужас. Поэтому я закрываю глаза и начинаю кричать, чтобы все это прекратилось. И оно прекращается.

«Неужели я действительно слетела с катушек?!..»

Мой мозг не хочет с этим соглашаться. Мне так хочется залезть внутрь себя, и разорвать его в клочья! Вынуть все мысли, воспоминания, и сжечь!

Бесконечное копание в самой себе…

Бесконечное самобичевание…

Мне всегда было тяжело: в школьные годы, а потом и в студенческие. Ко мне в голову часто прокрадывалась мысль о самоубийстве. Так хотелось, чтобы всем моим мучениям пришел конец. Меня никто никогда не понимал. Никто не поддерживал. Конечно, иногда я сознавала, что, в принципе, я не самый несчастный человек на свете. Ведь есть люди, у которых нет дома, нет родителей, друзей; которым нечего поесть и нечего надеть. Как бы это скверно ни звучало, но лишь это меня подбадривало.

«Правда? А разве ты однажды не пробовала вскрыть себе вены?!»

Да, пробовала. И пробовала дважды. Оба раза закончились неудачно: я попала в больницу. Полежала там какое-то время, потом меня выписали. Родители лишь возненавидели меня еще больше. Отец говорил, что я – сама бездарность.

Когда я поступила в университет, я начала меняться. Стала более взрослой, у меня появились друзья. Казалось бы, я должна была радоваться, но копание в себе открыло мне одну истину: я изменила себе, изменила своим принципам. В школе я была собой, а здесь, в университете, я начала натягивать на лицо маску. Начала курить, вести образ жизни (так скажем) «почти-шлюшки». Это начало угнетать. В конце концов, мне удалось найти в этом во всем какой-то баланс, и тут я встретила мужчину своей мечты.

На третье свидание он меня трахнул (будем называть вещи своими именами), и этот трах закончился тем, что я родила ребенка.

«Когда ты начала слетать с катушек?! С подросткового возраста?!»

Я не хотела принимать это. Не хотела признавать свое безумие! Ведь если это так – мне не следовало жить на этом свете.

И тут я вновь услышала свой внутренний голос. Он сказал, что ответы я получу лишь тогда, когда повидаюсь с Джо. И если я его еще раз увижу, это будет нашей последней, завершающей встречей.

Я вытерла слезы. Вытащила из кармана пистолет. Проверила обойму. Затем засунула его обратно и вышла на дорогу – ловить машину.

«Домик. Грин роуд. Озеро».

Водитель сначала опешил, когда увидел в моей руке пистолет. Затем в его взгляде появился страх. Он не стал сопротивляться. Спокойно вышел, лег лицом на землю, как я приказала, и начал считать до ста. Я села в машину, поблагодарила его, даже сказала, что мне очень жаль, и уехала.

Доехав до назначенного места, я вышла из машины и начала оглядываться по сторонам. Все как обычно: домик, озеро, лес. Вокруг тишина, лишь вороны время от времени каркали.

Захлопнув дверцу машины, я пошла к домику. Мне не было страшно. Если честно, мне было наплевать. Я хотела лишь увидеть Джо, поговорить с ним, чтобы положить всей этой истории конец.

«Конец? Какой конец?! Разве она уже не закончилась?!»

В домике никого не было. Я прошла внутрь, спустилась в погреб. Внизу тоже не было ни души.

«Проклятие».

Я поднялась обратно, начала осматриваться. Разные пыльные полки, заваленные старьем. Всякие тряпки неизвестно какого тысячелетия; удочки, крючки, прицепленные к потолку.