Джон Гоуди - Пелхэм, час двадцать три

— Я понимаю, что мэр взвешивает, платить или нет. Взвешивает? А что важнее, человеческие жизни или несколько жалких долларов? Если кто-то из пассажиров погибнет или пострадает, можете передать вашему дорогому мэру, что я не только не стану за него голосовать, но и посвящу всю оставшуюся жизнь тому, чтобы показать народу, какое он чудовище.

— Вызывайте национальную гвардию. Пусть примкнут штыки, пойдут туда и перебьют бандитов! Хотя в будущем месяце мне исполняется восемьдесят четыре года, я готов добровольно предложить свою помощь. Когда я был молод, такого не случалось. И в любом случае я никогда не спущусь в метро. Предпочитаю свежий воздух.

— Не могли бы вы выяснить, нет ли в поезде моего брата? Он сегодня обещал меня навестить. Обычно он выходит из дома в час тридцать; в глубине души я чувствую, что он сел в этот поезд. Уж такой он невезучий, с ним всю жизнь что-то случается. Если удастся установить, что он в поезде, то я стану меньше беспокоиться — ведь с таким же успехом он мог попасть под грузовик…

— Господь благословит мэра. Что бы он ни решил, я бы хотел, чтобы он знал, что он замечательный человек. Скажите ему, я молюсь за него.

— Я — из «Молодых герцогов», вы понимаете? Если в поезде есть наши братья из Пуэрто-Рико, мы требуем, чтобы город заплатил компенсацию за любой ущерб, который может быть им причинен. Народ Пуэрто-Рико и так уже достаточно угнетен, даже без учета неуважительного к ним отношения во время поездок в метро со сверхдорогими билетами. А если окажется, что среди террористов наши братья из Пуэрто-Рико, «Молодые герцоги» требуют для них полной амнистии. Эти требования обсуждению не подлежат!

— Я не утверждаю, что террористы цветные, но если девяносто девять процентов преступлений в городе совершают цветные, то вероятность, что террористы — цветные составляет девяносто девять к одному.

— Передайте все это дело полиции. Им нужно просто затопить туннель…

При обычных обстоятельствах Его честь, мэр, предпочел бы насладиться положением третейского судьи, стоящего над схваткой, пока подчиненные обсуждали бы все стороны предмета, причем каждый в плену своих привязанностей и интересов оседлал бы любимого конька. Но сейчас, когда его захлестывал мощный поток событий, а голова кружилась от лихорадки, мэр боялся, что его суждения окажутся не совсем верны, и он может принять неверное решение — скажем так, политически невыгодное. Нельзя сказать, что он был до такой степени беспринципным, как можно предположить. Просто он вне всякого сомнения как всегда пытался сочетать выгоду с благопристойностью. От столь фатальной человеческой слабости он был просто не в силах избавиться.

Сейчас возле его постели помимо комиссара полиции, казначея, председателя транспортной компании, председателя муниципалитета и Мюррея Лассаля собрались ещё жена и врач.

Опираясь на подушки, сморкаясь и кашляя, он изо всех сил старался удержать открытыми воспаленные глаза и показать, что тема обсуждения от него не ускользает. Его честь, мэр позволял Мюррею Лассалю председательствовать на совещании и проявлять его обычную смесь интеллигентности, нетерпения и жесткости.

— Дело в том, — говорил Лассаль, — что мы не можем терять времени. Вопрос состоит в том, платить выкуп или не платить. Все остальное — есть у нас деньги или нет, имеем ли мы юридическое право предлагать деньги или нет, где мы собираемся получить наличные, сможем мы захватить террористов и вернуть деньги — все это вторично. И мы не можем обсуждать этот вопрос до бесконечности, иначе у нас на руках окажется семнадцать трупов. Я намерен предложить всем по кругу высказать свои соображения, причем сделать это быстро, отведем на все пять минут. Потом нужно будет принять решение. Все готовы?

Мэр пока слушал вполуха. Он понимал, что Лассаль уже принял решение и надеется, что он его поддержит. Его интуиция и политические выгоды за редкими исключениями совпадали. Баланс между одобрением и осуждением был в его пользу. «Таймс» твердо его поддерживала, исходя из гуманитарных соображений. «Ньюс» поддерживала неохотно, но умудрялась при этом осудить его за то, что он вообще позволил произойти подобному инциденту. В соответствии с традицией Манхеттен был за него. А Куинз — против. Состоятельные граждане говорили — да, таксисты — нет, чернокожая община отнеслась к происшествию безразлично. Вообще ничего существенного не произошло. Он воспринимал как факт то обстоятельство, что город уже разделился пополам по вопросу, уместно ли он подхватил в такой момент простуду или нет.

Мэр шумно высморкался в кусок марли и бросил его на пол. Врач посмотрел на него профессионально, жена — с отвращением.

— Постарайтесь высказываться короче, — торопил Мюррей Лассаль. — Минута на человека, потом дадим слово Его чести, чтобы он принял решение.

— Нельзя ограничивать обсуждение такого важного вопроса и все сводить к вопросу о том, кто сколько секунд потратил, — возразил казначей.

— Не подгоняйте нас, — поддержал его председатель муниципалитета. Как и казначей, он не относился к друзьям мэра, что в процессе обсуждения стало явным.

— Послушайте, — сказал Лассаль, — пока мы здесь препираемся, эти убийцы в грязной вонючей дыре отсчитывают минуты до того момента, как начнут расстреливать заложников.

— Грязная вонючая дыра? — возмутился председатель транспортной компании. — Вы говорите о самом большом и безопасном метро в мире.

Транспортная компания была сложным предприятием с совместным участием властей штата и города. Было совершенно ясно, что её глава — человек губернатора. Он был не слишком популярен в городе, и мэр понимал, что если что-то пойдет не так, на него можно свалить часть своей вины.

— Давайте начинать, — сказал Лассаль и кивнул комиссару полиции.

— Значит, так: мы мобилизовали все возможные силы, — сообщил тот. — Я могу спустить вниз достаточно оружия и газов, чтобы стереть террористов в порошок. Но не смогу гарантировать безопасность заложников.

— Другими словами, — заметил Лассаль, — вы за то, чтобы заплатить.

— Меня просто бесит, когда приходится подобным образом уступать преступникам, — признался комиссар, — но когда вместе с виновными могут погибнуть невинные, я просто не знаю, что делать.

— Ваше решение? — настаивал Лассаль.

— Я воздерживаюсь.

— Черт возьми! — Лассаль повернулся к председателю транспортной компании. — Ваша очередь.

— Единственное, что меня беспокоит, — сказал председатель, — это безопасность пассажиров.

— Ваше решение?

— Отказ заплатить выкуп будет стоить нам доверия пассажиров. Хотя в любом случае мы так или иначе потеряем часть дохода. Нужно платить.