Наталия Левитина - Дилетант

"Ладно, - подумала Олеся, с трудом заставляя себя не спать. Глаза почему-то закрывались сами собой. - Танюша ведь не бросит Валерку? Конечно нет! Что же я так беспокоюсь! Ну, немножко подождет! А я скоро вернусь. Они вернут меня обратно. Не звери ведь, обычные парни. Только немного пьяные".

- Давай еще по одной, - промямлил Гена. Олеся уже без воплей приняла из его рук очередную бутылку. Ледяное пенное шампанское было чудесно, Олеся впервые в жизни пила его прямо из горлышка.

- А мне? - спросил Федя и протянул руку. Олеся вставила в раскрытую квадратную ладонь свою бутыль.

- Кофтулька у тебя - опупеть, - прошамкал Гена, склоняя голову на Олесино плечо. - Все равно что нет. Тоже муж-полковник подарил? Смелый мужчина. Уважаю его.

Олеся попыталась придержать голову Геннадия, которая моталась из стороны в сторону, но безрезультатно.

- Не падай! - разозлилась она. - Не падай, болван! Я сама сейчас упаду.

Олеся взяла руку Гены и минуту в недоумении смотрела на его часы, пытаясь сообразить, что значит, когда большая стрелка находится около двенадцати, а маленькая - на четырех. "О, - поняла она наконец, - четыре! Скоро кормить Валерку! А я все еще неизвестно где!"

Олеся хихикнула, удивляясь факту, что она умудрилась так ловко бросить ничего не подозревающую Таню с малышом в парке. Она была основательно пьяна.

Двухэтажное здание поста ГАИ на выезде из города заполнилось тихим гудением кондиционеров. Сержант дорожно-патрульной службы Павел Кайтуков с сожалением выполз на улицу, огляделся и запоздало схватился за полосатый, как хвост енота, жезл: стремительный джип, игнорируя знак "стоп", промчался мимо.

- Не дергайся, - спокойно остановил Пашу коллега, старшина Смоляков. Пусть себе едет.

- Знакомая тачка, что ли?

- Знакомая, - кивнул Смоляков, зевая и отгоняя муху. - Дочка мэра.

- А-а... И часто она так носится на своем джипе?

- Не часто. Но номер я запомнил.

- Останавливал?

- Один раз. Ремень не пристегнула.

- Ну и как она? Молодая?

- Молодая, - согласился Смоляков, почесывая живот. - Даже очень. Лет шестнадцать.

- Да ну! Свеженькая такая! - восхитился Паша.

- А по правам - двадцать два выходит.

- Э-э... Ну, не очень свеженькая. Секонд-хэнд.

- Дурак ты. Самый сок.

- Симпатичная?

- Да... - сказал Смоляков, подумав. - Вообще кукла.

- Все-таки надо было догнать и остановить, - с сожалением вздохнул Паша. - Остановить и осмотреть.

- И не лень тебе по такой жаре суетиться?

- И оштрафовать.

- Приключений ищешь? - усмехнулся Смоляков. - Так вон мотоцикл, догоняй.

- Что я, дурной? Я пошутил, - пожал плечами Паша, воткнул в рот свиристелку и засвистел, как чайник на плите. Утлый "москвичек" послушно взрыл шинами асфальт возле строгого сержанта Кайтукова.

Гена спал на Олесиных коленях и храпел басом.

- Федя, отпусти, - без надежды попросила Олеся и едва не врезалась в переднее сиденье от резкого торможения.

- Давай вали, - с трудом просипел Федя, останавливая джип. Язык его не слушался, автомобиль тоже. Джип стоял не совсем на обочине и больше перпендикулярно, чем параллельно потоку машин.

Олеся с ужасом посмотрела на грохочущий "КамАЗ-5511", едва не раздавивший их, и, отодвинув тяжелого Гену, выбралась на волю. Федино лицо в просвете окна мелькало и расплывалось.

- Отдай машину, а?

- Зачем тебе? - не понял Федя.

- Ну... - Олеся глубоко задумалась. Зачем? - Она ведь дорогая... Тебе ни в жизнь столько не заработать... не зата... не заработать. Да.

- Отстань, ладно? - вяло буркнул Федя и упрямо взялся за руль.

Олеся отодвинулась в сторону, чтобы не погибнуть под колесами. Джип несколько раз дернулся -у Феди по пьянке обнаружились проблемы со сцеплением, и это страшно развеселило Олесю. Она пошла вдоль пыльной автострады, хихикая и оглядываясь на свой автомобиль и представляя, как удивится Таня, увидев ее в таком непотребном виде.

...Водитель ярко-красного грузовика "вольво" с белыми надписями "Кока-кола" на бесконечно длинном кузове с улыбкой смотрел на пьяную полуголую малютку, которая, вытягивая шею, заглядывала в кабину и просила "довезти до города". Если бы его, водительская, дочка рискнула отправиться на улицу в таких бесстыдных трусах, он задал бы ей ремня.

- Вина, что ли, нахлесталась? - спросил он у беспричинно хихикающей крошки.

- Шампанского, - улыбнулась Олеся. - У меня ребенок в парке остался...

- Сама ты ребенок, - ухмыльнулся водитель. - Как же тебя занесло в таком виде к черту на рога? Эх, дурочка...

"Конечно дурочка, - подумала Олеся, приваливаясь к мягкой спинке. - Но я же не виновата. Совсем ни в чем не виновата". Она закрыла глаза и вздохнула.

Глава 11

Таня брела по лесу и рыдала, размазывая слезы по щекам. Ей было страшно за Валерку. "Ты должна была бежать к машине, - твердила она себе, словно обвинения в собственный адрес могли что-либо изменить, - к машине, а не наоборот! Но сзади шел он, - тут же вспоминала Таня, - как же я могла? Тогда мне надо было обежать вокруг него, когда он свалился, а он схватил бы меня за ногу, да, точно, схватил бы... И нож! Он держал в кармане нож! Он собирался меня убить... Но Валерка!"

При мысли о ребенке, таком милом, толстом, ничего не понимающем, оставшемся лежать в корзине в плену у похитителя, слезы вновь подкатили к горлу. Таня опустилась на теплую землю, усыпанную хвоей, уткнулась лицом в колени и зарыдала в голос...

Но через пять минут она уже энергично двигалась по сосновому бору в сторону, как ей казалось, дороги. Слезы были нерациональны и, сколько бы она их ни проливала, никак не меняли положения дел. "Он, значит, везет неизвестно куда нашего сладкого розового пупсика, а я, как дура, как ирригационное сооружение, смачиваю почву ненужной водой!" Таню такая расстановка сил не устраивала. Ей было необходимо как можно скорее добраться до ближайшего пункта милиции, полиции, ГАИ, чего угодно, и сообщить, что похищен внук мэра. Составят фоторобот, перекроют все выезды из города, короче, поймают и обезвредят. Никуда он не денется на своей белой "ауди". Ребенка в корзине так просто не спрячешь. Надо только быстрее выбраться из леса...

Вадим поставил корзину на диван и вытер пот со лба.

- Да заткнись ты! - рявкнул он что есть мочи.

Приказание не возымело действия. Ребенок закатывался, брызгал капельками слез, наливался кумачом и яростно пинал ножками воздух.

Вадим, свирепо матерясь, ушел (вернее - ухромал) в другую комнату и плотно придавил за собой дверь. Но детские нескончаемые вопли доносились и сюда.

- Платон, это я.

- Что за звуки там у тебя? - удивился Платон, сочно похрюкивая.

"Жрешь небось опять, кабан", - зло подумал Вадим.

- Недоносок этот орет!

- Так скажи девчонке, пусть успокоит его! "Самый умный, блин!"

- Девчонки нет.