Александр Горохов - Смертельный азарт

Упрямый мотоцикл висел на хвосте, и предугадать его маневр было невозможно, а скорее всего у мотоциклиста и не было в уме никакого маневра, а просто катился следом, чтобы проследить направление и конечную цель поездки.

Шершов полностью сосредоточился на гонке. Краем глаза он косился на догоняющий мотоцикл, выжидая момент для маневра.

Они взлетели почти на вершину подъема, и Шершов резко ударил по тормозам, швырнул машину вправо, потом круто вертанул руль влево, и по замыслу прекрасно выполненного трюка мотоцикл должен был неминуемо воткнуться в левый бок автомобиля, чтобы потом, кувыркаясь, долго лететь вниз с высокого откоса.

Однако вышло — наполовину. Потому, что за секунду до броска влево Илья вскинул ноги и всех сил ударил пятками в ухо Шершова так, что голова того дернулась и ударилась о боковое стекло. Шершов на миг выпустил руль, а Илья бил и бил связанными ногами по его голове, но это продолжалось недолго — «волга» вильнула по влажному асфальту, мотоцикл протаранил ее багажник, и оба его седока вылетели из седла.

Но и «волга» не удержалась на дороге. Через секунду выскочила на обочину и скапотировала с высокого откоса, закувыркалась вниз, а следом за ней скакал по круче «харлей дэвидсон» без седоков — Валерия и Спартак распластались на асфальте.

Словно пара горошин в пустой консервной банке, Илья и Шершов болтались в машине, вытворяющей многократное сложное сальто. От ударов отлетело колесо, хрустело сминаемое железо, надрывно еще рычал мотор. Они скатились почти до подножья насыпи, ударились боком о ствол могучего дуба, и машина почти переломилась пополам. По кузову тут же побежали игривые красно-синие огоньки, охватывая весь искалеченный корпус — от двигателя до багажника.

Илья не понимал — в сознании он или нет. Наручники на руках и веревки на ногах сковывали движения, он слышал, что мотор продолжает работать, — и попытался, извиваясь, выбраться из развороченного кузова «волги». Не получалось. Двери не вышибались, хотя Илья дважды ударил в них плечом так, что перед глазами поплыли радужные круги.

Словно сквозь мутную пелену он видел, как сверху, с откоса, к машине бежит девчонка с голой, как арбузик, головой, и через миг она рванула дверцу, неимоверным усилием открыла ее, схватила Илью за плечи и с не девичьей силой выдернула из салона развороченного, все еще взахлеб ревущего двигателем автомобиля.

Илья мешком вывалился на траву, попытался приподняться, отпрыгнуть подальше от загорающейся машины — но снова упал. Валерия схватила его за ноги и, словно труп, потащила по земле.

Бензобак «волги» взорвался с глухим хлопком. Пламя взметнулось вверх, опаляя крону дуба. Крыло огня накрыло Илью и Валерию самым своим краешком, но им, уже затлевшим, удалось выскочить из кольца разбушевавшегося пламени… Они судорожно отползли в сторону и беспомощно растянулись на траве, тяжело дыша, а машина продолжала гореть, и что-то в этом костре звонко потрескивало, ухало и жалобно пищало.

Потом пламя опало, и пришла тишина. Откуда-то сверху, с насыпи, послышался тоскливый голос Спартака:

— Эй, там! Что вы отдыхаете?! Я опять ногу сломал!

В декабре, под Рождество Христово, в Москве пошел снег. Темнело рано, и фигуры двух мужчин, неторопливо гулявших по Тверскому бульвару, казались призрачными в снегопаде, подсвеченном фонарями. Разговаривали мужчины спокойно, без эмоций, поскольку тема беседы была сугубо деловой и серьезной.

— Было бы лучше, если б вы просто продали «Дельту» нашей фирме. За очень хорошую цену, конечно.

— Нет. Я хочу уехать отсюда вместе с ней. «Дельта» — мой входной билет в новую жизнь. Он мне обеспечит и работу и все остальное.

— Вы твердо решили покинуть Россию?

— Да. Меня здесь больше ничто не держит.

— Я вас не понял, но это неважно. Неясность в другом. Я сам видел сгоревшую машину, в которой вместе с водителем сгорела и «Дельта». Пленка погибла…

— Это была другая пленка. Фальшивая.

— Как?! Я сам проверил ее. Посмотрел через лупу в холле отеля!!! Вы же помните! На пленке был шифр, код и печать академика Всесвятского-Лады!

— Вы проверили всего лишь начало пленки. Этот кончик я оторвал от настоящей и подклеил к фальшивке. Приблизительно около метра. Вы его и просмотрели через лупу, на нем и увидели печать и шифр. Но вся пленка с расчетами, формулами «Дельты», всей технологией осталась у меня. И об этом никто не знает.

— Хорошая работа… Но где гарантии, что вы, простите, снова нас не обманете?

— Я же говорю, «Дельта» продается вместе со мной, господин Зонне. Здесь мне больше нечего делать. Моя мать умерла, брат превратился в полного идиота… Сестра стала проституткой. Я хочу уехать.

— У вас нет перспектив? Но, насколько я знаю, директор института Лученков вас очень ценит.

— Плевать мне на то, ценит меня этот дутый ученый или нет! Он еще больше поглупел после покушения на свою особу! Никто меня не ценит! Я здесь — на обочине жизни! Но у меня есть «Дельта».

— Последний вопрос, господин Дубин… Авторство этой работы принадлежит…

— Авторство принадлежит тому, кто работу реализует! А реализую ее — я! С вашей помощью. И никто ничего не докажет!

— О'кей. Я думаю, мы договоримся в конечном счете…

Еще через полчаса они разошлись в разные стороны, исчезли за сине-белой пеленой предрождественского снега, который вскоре присыпал их следы.

Валерия прихлопнула дверцу холодильника, босиком, едва прикрытая коротенькой ночной рубашкой, пробежала в спальню и, завизжав, прыгнула под одеяло.

— А у нас холодильник пустой! Ничего нет!

— Угу… Спи, рано еще заботиться о пропитании.

— Но у нас и денег нет!

— Когда-нибудь будут.

— Конечно, будут, но сейчас-то кушать хочется!

— Потерпишь. Голодная диета — на пользу.

— А я займу денег у Корвета!

— Не даст.

— Нам — не даст?!

— Ага… Он теперь деньгу копит, чтобы оплатить английский протез. Пока не «обует» правую ногу, денег не ссудит.

— Ну и положеньице! Скорее бы братишка за бугром разбогател! Хоть он нас подкормит.

— Спартак не разбогатеет.

— Почему это не разбогатеет?! Он не сомневался в своем успехе, когда уезжал.

— Вернется таким же нищим, как уехал.

— Как это нищим?

— Так. Он продает миф, сказку. Дельцы за сказки денег не платят.

— Я ничего не понимаю!

— И понимать тут нечего… Видишь ли, жил на свете гениальный Академик. Придумал он одну штуку. Мудрое, можно сказать — великое Изобретение… Но беда в том, что к этому моменту Академик отстал от жизни. Он все еще жил представлениями своих времен. И не мог, к примеру, предположить, что сегодня даже атомную бомбу пара головастых студентов могут сварганить в домашних условиях, в каком-нибудь гараже. Академик думал, что нельзя достать редкоземельные радиоактивные материалы, которые он использовал в своем Изобретении, нельзя дома построить установку с лазером и прочими излучателями. Ему и в голову не приходило, что заинтересованные люди могут запросто своровать, купить хоть уран, хоть цезий, да и все компоненты ядерной бомбы. Академик полагал, что спасает все мировые деньги, всю мировую валюту от подделок. Нет. Его Изобретение — не спасение. Повторить Изобретение Академика — раз плюнуть. Технически — ничего сложного и невозможного… В этом жулики очень быстро разберутся. Никто нашу «Дельту» не купит. Спартак вернется нищим.