Владимир Шитов - Собор без крестов

незнакомец того же поля ягода, что и Душман, а возможно, даже и покруче его. Такой вывод дали сделать ему

одежда и независимый вид незнакомца.

Душман, поздоровавшись с Церлюкевичем, кивнул головой в сторону незнакомца и, не называя его ни по

фамилии, ни по имени, пояснил: — Мой товарищ.

Церлюкевич, здороваясь за руку с незнакомцем, почувствовал не только крепкое его рукопожатие, но и

увидел у него на безымянном пальце перстень с огромным бриллиантом посередине.

«Вот это туз», — завистливо подумал Церлюкевич. Он вообще всегда завидовал богатым, а поэтому, позавидовав сейчас, он не изменил своей привычке.

— Как дела, Семен Филиппович? — улыбаясь начал свою беседу с ним Душман.

— Вы знаете, Тарас Харитонович, что я человек деловой и мне не нравится ваше хождение вокруг да около.

Вы же меня ночным телефонным звонком взбудоражили не из-за беспокойства за мое здоровье.

— А почему бы и нет? — продолжая улыбаться, возразил Душман.

— Давайте, Тарас Харитонович, говорить о деле, — нетерпеливо попросил его Церлюкевич.

— Что же, если вы так настаиваете, Семен Филиппович, то перейдем к делу, но прежде всего хочу

предупредить, чтобы вы не нервничали, разговор между нами будет для вас приятный, а поэтому можете не

волноваться.

— Так я и не волнуюсь, — возразил Церлюкевич, однако предупреждение Душмана внесло в его душу

некоторое облегчение.

— Как вы смотрите на то, чтобы наш деловой разговор продолжить в отдельном кабинете за сервированным

столом?

Против такого поворота Церлюкевич не возражал. Пройдя в кабинет, они «пропустили» по нескольку рюмок

коньяка, закусили, после чего Душман продолжил беседу с Церлюкевичем, тогда как Лесник, а это был он, даже

не пытался вступать с ними в беседу.

— Как у тебя складывается личная жизнь? — поинтересовался Душман у Церлюкевича.

— В каком смысле? — удивленно спросил тот.

— Больше никто не пытался тебя обокрасть?

— Да пока Бог миловал, — испуганно, с суеверным страхом перекрестившись, сообщил Церлюкевич.

— А те полотна, что мы тебе вернули, целы?

— Так вот, оказывается, что вас интересует, — вместо ответа догадливо произнес Церлюкевич. — Да, целые, ну и что из этого?

— Вы, Семен Филиппович, здесь не пылите. Мы же сейчас не грубим, не хамим и не хотим, чтобы в

отношении нас вы поступали противоположно, — наконец вступил в разговор Лесник, отчитав Церлюкевича. — Я, являясь другом Тараса Харитоновича, узнал по своим каналам, что одна солидная, я бы сказал, очень крутая

банда рэкетиров положила глаз на вашу коллекцию. Вчера Тарас Харитонович со своими людьми пытался с ними

поговорить и заступиться за вас. Покажи ему, чем для тебя закончился этот разговор.

Душман, размотав бинт на левой руке, показал рану. Между тем Лесник продолжал развивать свою мысль:

— Если бандиты посмели поднять руку на Тараса Харитоновича, то уж о вашей безопасности и сохранности

полотен и говорить не приходится.

Все готов был услышать Церлюкевич на встрече с Душманом, но чтобы тот из-за него решился бы и пошел

на риск, удивило и насторожило Церлюкевича. Однако резаная рана на руке не была мелочью, и данный факт

сбрасывать со счета тоже не мог. «На Душмана в присутствии его кодлы кто-то поднял руку! Вот чего я не

ожидал, того не ожидал», — удивился про себя Церлюкевич.

— Я вижу, что вы не москвич, как же тогда получается, что наши новости до вас доходят раньше, чем до нас?

— с сомнением в голосе спросил Лесника Церлюкевич.

— Все зависит от источников информации, которые есть у меня и той кадры, которая на меня постоянно

работает. Вы случайно не знакомы со Станиславом Генриховичем? — улыбнувшись, спросил он Церлюкевича.

— Повезло познакомиться с этим Шерлоком Холмсом; если бы не он, то, наверное, мои похищенные полотна

так до сего дня и не были бы найдены.

— Вот видите, вы сами ответили на свой вопрос. Как же так получилось, что вы, москвичи, у себя в Москве не

могли найти своих же воров, а мой человек, профессионал своего дела, которого я направил сюда по просьбе

вашего знакомого, — он показал рукой на Душмана, — приехал и нашел? Вот так и получается, что для того, чтобы увидеть писанину у себя на лбу, надо или посмотреть на себя в зеркало, или попросить другого человека

прочитать этот текст.

Ответ Лесника удовлетворил Церлюкевича. Теперь он на Душмана почти не обращал внимания, а говорил с

Лесником.

— Какой выход вы мне предложите в данной ситуации?

— Если власть не может каждому благонадежному господину, имеющему определенный капитал, обеспечить

безопасность, целостность его имущества, то последнему ничего не остается, как свои ценности продать

государству. Я бы вам рекомендовал обратиться в министерство культуры или в государственный музей с

предложением, чтобы они купили ваши шедевры.

— Вы думаете, я такой дурак, что не обращался туда?

— Ну и каков результат ваших похождений?

— Кругом ответ один и тот же. На покупку полотен у государства нет денег, другое дело, если бы я их

подарил, но я еще не дурак, чтобы делать такой широкий жест.

— Но многие так и поступают: как в России, так и наши соотечественники, проживающие за рубежом, —

напомнил ему Лесник.

— Да, действительно, таких бескорыстных людей много, но мое сознание еще не доросло до их уровня.

— Мое сознание соответствует вашему уровню, и я вас очень понимаю, придерживаюсь ваших взглядов, однако все равно предлагаю вам еще раз письменно постучаться во все те двери, в которые вы ранее стучались.

— Ну и что это мне даст? — разочарованно поинтересовался Церлюкевич.

— Очень многое, — отвлеченно произнес Лесник.

— А все же, мне хотелось бы услышать конкретнее.

— Вы узнаете, какую цену государство вам за них предложит, конечно, если пожелает их приобрести, а если

откажется покупать, то ваша совесть будет чиста, и тогда, Семен Филиппович, свои полотна вы продадите нам.

— А найдется ли у вас та сумма денег, которую они стоят?

— Найдется, — заверил его Лесник.

— Мне бы хотелось услышать: на какую сумму я могу рассчитывать за продажу семи предметов и

платежеспособны ли мои покупатели.

— Пятьдесят — семьдесят миллионов рублей мы сможем заплатить за ваши семь предметов.

— И что я буду делать с такой кучей денег?

— Это ваше дело! Можете вложить в банк на свой счет и жить на проценты, можете купить акции какого-

нибудь предприятия. Представьте, какой капитал у вас будет через десяток лет, а что самое главное: его у вас

никто не отнимет и не украдет.

— Конечно, вы мне сумму предложили за картины приличную, но это «деревянные» деньги (как это