Владимир Шитов - Собор без крестов

— У тебя есть компаньон Игнатий Давыдович, — начал Лапа.

— Есть такой человек, — подтвердил Капрелян, настораживаясь.

— Так он мне пожаловался на тебя, что ты его бабки присваиваешь и нехорошо с ним поступаешь.

— Паслушай, дарагой, кто ты такой, чтобы учить меня, да еще разбираться со мной? — вскакивая с кресла и

размахивая руками, закричал он.

На крик Капреляна в кабинет заскочили два его друга, которым Капрелян стал жаловаться на своем родном

языке, от волнения вставляя порой в разговор русские слова.

Схватив Лапу за руки, друзья Капреляна попытались вытащить его из кабинета во двор со словами:

— Зачем такого хорошего человека обидел?

С нестариковской ловкостью Лапа, вывернувшись из их рук, возмутился, умышленно накаляя ситуацию:

— Я не пьяный, а вы не легавые, чтобы меня тащить.

— Ага, напугался! — самодовольно констатировал Капрелян, глубоко ошибаясь в своем предположении.

— Еще бы! Вы же бить будете, — серьезно для Капреляна, но с юмором для себя и для своих сообщников

ответил Лапа.

— Старый пердун, пришел меня пугать, а сам и укакался, — захохотав, пошутил самодовольно Капрелян, торжествуя свое превосходство. — Гоните этого шелудивого ишака в шею, — приказал он своим подручным.

Такого оскорбления и унижения Лапа не слышал и не получал уже несколько десятилетий, тем более что его

сообщники прослушивали беседу и могли сделать для себя неверные выводы в отношении его настоящих

способностей.

Когда «шестерки» Капреляна попытались вновь схватить его за руки и вытолкнуть из кабинета, Лапа, рывком

освободив правую руку от захвата, ударил ею одного из нападавших в промежность, отчего последний от боли

гортанно заревел, согнувшись в три погибели.

Увидев такое развитие событий, второй из нападавших обхватил Лапу руками в охапку, а Капрелян стал

беспорядочно наносить ему удары кулаками по телу.

В кабинет ворвалась четверка подручных Лапы, которые со знанием дела уложили противников на пол. В

горячке досталось и армянину, корчившемуся у двери в момент драки.

Ишак, приставив лезвие ножа к горлу Капреляна, таким подъемником поднял его огромную тушу на ноги и с

нескрываемым презрением стал возмущаться:

— Ты, ишак, ты знаешь, на кого руку поднял? На самого пахана! Да я за это сейчас кишки из тебя выпушу!

Не пришедший в себя от быстрой смены декораций Капрелян затравленно молчал, а Ишак, обращаясь к

Лапе, просительно произнес:

— Пахан, позволь мне, я ему хочу калым из бурдюка выпустить.

В его голосе было столько мольбы, что у присутствовавших не зародилось никакого сомнения в искренности

его просьбы.

Утреннее внутривенное вливание морфия пробудило в нем желание действовать, ломать и рушить, но он

себя сдерживал и подчинялся требованиям товарищей, действовавших по указанию Лапы, который был для него

живым богом. Ишак понимал подспудно, что если будет слушаться и угождать Лапе, пока он ему нужен, дозы

«кайфа» будут пробуждать в нем интерес к жизни.

— Остепенись! — потребовал Лапа. — Пока ты с ним травил, один хрен куда-то убежал.

Убежавшим был тот, кто лежал у порога, первым получив отпор от Лапы.

— Догнать? — услужливо предложил Ишак.

— Зачем? Он побежал за подмогой. Они сейчас сами явятся, — убежденно сообщил Лапа.

В кабинет с арматурными прутьями и ножами вместе с беглецом ворвались три кавказца, но, увидев в руках

Лапы пистолет, они опустили руки.

— Кладите свои железки у порога и идите к своему хозяину, — жестко, не терпя возражений, произнес Лапа, выстрелив для устрашения два раза им под ноги.

— Вай, вай! — заголосили они, подпрыгивая и подчиняясь его требованию.

Подойдя к Капреляну, Лапа, погладив его по огромному носу, поучительно пошутил:

— Я же тебе, индюк сраный, говорил, что желаю с тобой поговорить один на один, а теперь придется вам

немного помять бока, чтобы не только знали хозяина, но и уважали.

Не дожидаясь команды, кореши стали обрабатывать свои жертвы, испытывая удовольствие от их крика и

унижений.

Убедившись, что урок воспитания прошел успешно, Лапа бросил:

— Хватит! Достаточно!

Прохаживаясь среди поверженных противников, Лапа поучающе информировал их:

— Почему мои парни «подрались» с вами, — он умышленно заменил слово «побили», — да потому, что твоя

милость, — толкнув ногой в бок Капреляна, напомнил Лапа, — со своими дружками стала бить пожилого

человека. Кто потерпит такое безобразие? — И сам себе ответил: — Никто. Ты со мной гостеприимно обошелся

или нет?

— Виноват, кацо, не разглядел я большого и хорошего человека, — постанывая и поглаживая рукой

ушибленные места, произнес тот.

Лапа разрешил ему вновь сесть в кресло, а его «шестеркам» подняться с пола.

— Ты теперь согласен со мной поговорить один на один?

— Конечна, дарагой! — с надеждой, что кончился кошмар, воскликнул Капрелян.

— Все выйдите и помиритесь между собой. Выпивон и закусон возьмите в машине. Мы же приехали с

дружескими намерениями, — пояснил он Капреляну, — но, как видишь, не получилось, сам виноват.

Имея такого учителя, Капрелян, чтобы вновь не пробуждать в Лапе зверя, дипломатично помолчал, так как

вертевшийся на кончике языка ответ мог не понравиться собеседнику.

Оставшись вдвоем в кабинете, Лапа сел напротив Капреляна и продолжил так неудачно начавшуюся беседу:

— Скажи мне честно, чем тебя не устраивает Игнатий Давыдович, чем он перед тобой провинился, что ты так

неуважительно с ним поступаешь? К слову сказать, где он сейчас?

— Поехал в Ростов очень нужную и дорогую запчасть доставать, — ответил Капрелян.

— Вот видишь, какой он деловой, а ты его обижаешь и грабишь.

— Я его не обижаю, — попытался возразить Капрелян.

— Ты не темни, зачем кусаешь от его пирога? Своего мало? Зачем ты держишь этих четырех дармоедов?

— Они у нас работают снабженцами, — неудачно брякнул Капрелян.

— Ничего себе снабженцы! Сидят у себя дома, наедают будки, а нами с тобой уважаемый Игнатий

Давыдович бегает, как молодой олень, достает запчасти.

Капреляну такой довод нечем было опровергнуть, и он надолго задумался.

Между тем Лапа продолжал развивать свою мысль:

— Если ты себе позволяешь такую роскошь и содержишь за счет предприятия нахлебников, то оформляй и

моих парней на работу, кем хочешь, лишь бы они не работали, но получали такую же зарплату, как и твои

боровы. Как выгонишь с работы своих, так и мои вас сразу покинут.

— Зачем мне твои парни? Чтобы я все время помнил, как они нас побили?

— Они будут охранять Игнатия Давыдовича от твоих быков.

— Я от своих родичей постараюсь избавиться, — пообещал Капрелян, — но только мне надо с месяц