Э. Хартли - Маска Атрея

Еще одно фантастическое название, думала Дебора, переходя улицу, и имеет отношение скорее к воспитанным на древних мифах умникам, чем к археологии. К Ричарду это тем более не могло иметь никакого отношения, и в любом случае осмотр этого места ничего ей не даст. Однако ее шаги ускорились, когда она шла по длинному, облицованному камнем коридору к темному и пустому входу, заставляя себя на ходу читать путеводитель.

В путеводителе говорилось, что это сооружение называется «фолос», или «камерная гробница» — в отличие от шахтных гробниц внутри городских стен. Иногда фолос называют (и Дебора судорожно сглотнула, снова увидев это название) гробницей Агамемнона.

Снова мифологическая чепуха для начитанных школьников. Считать, что каждая находка в этих местах имеет отношение к Агамемнону!.. Вот так же люди, верящие в переселение душ и утверждающие, будто помнят свои прошлые жизни, всегда пристраиваются к какой-нибудь знаменитости: служанка Клеопатры или садовник Марии-Антуанетты... Чепуха для туристов.

И все же... Здесь ощущалась какая-то сила, как ее ни называть. Дебора посмотрела на черноту и прохладу входного проема. Сорок или пятьдесят футов в высоту. Наверное, место последнего упокоения царя. Дебора снова заглянула в книгу. Фолос относился примерно к тому же времени, что и так называемая гробница Клитемнестры, жены и убийцы Агамемнона, и, поскольку датировался приблизительно тринадцатым веком до нашей эры, почти соответствовал времени, к которому археологи относили разрушение Трои.

Так что, возможно, Агамемнон все-таки был похоронен здесь.

Название «сокровищница Атрея» восходило к народной традиции, которая связывала гробницу с древним царским домом Микен, и к навязчивой идее Шлимана, что этот царский дом хранил золото и драгоценности за чертой городских стен. Современная наука отвергла гипотезу, что раскопанное Шлиманом сооружение было именно гробницей, и утверждала, что фолос, а не более старые шахтные гробницы в черте города, соответствует времени разграбления Трои. Если Атрей и его сын Агамемнон действительно существовали, именно это место — а не шахтные гробницы, в которых Шлиман нашел погребальные маски и сокровища, — могли быть местом их последнего упокоения.

Почти затаив дыхание, Дебора ступила в темноту усыпальницы.

Она была огромная, наверное, пару сотен футов в поперечнике, и округлая. Почти невидимый потолок имел форму конуса, откуда пошло другое название стиля гробницы: улей. С северной стороны в стене было высечено углубление. Дебора села на пол в центре, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте и пока последняя группа туристов выйдет на улицу, прикрываясь от дневного света.

Смотреть здесь, как пришлось признать, было особенно не на что, и по коже побежали мурашки — то ли из-за разочарования, то ли из-за холодного воздуха. Потолок, та темная ниша в стене, где, вероятно, когда-то лежали тела, главный вход, заполненный сверкающим солнечным светом, — и все. Притолока над массивным проемом, наверное, весит многие тонны, подумала Дебора, а вес каменной кладки над головой вообще представить невозможно. Неудивительно, что над входом оставили треугольное отверстие. Изначально его закрывала тонкая каменная плита с резьбой, снимавшая с притолоки лишний вес. Все выглядело очень внушительно, но не имело никакого отношения ни к ее жизни, ни к смерти Ричарда.

Еще один тупик.

Дебора невесело улыбнулась унылому и слишком уж точному каламбуру, потом закрыла глаза и положила подбородок на руки. Она просидела в холодной темной тишине почти минуту, прежде чем осознала, что не одна. Дебора обернулась на звук движения и увидела, что кто-то к ней идет.

— Я не сомневалась, что в конце концов ты явишься сюда.

Дебора узнала голос, но даже после того, как пришло осознание, стояла и безмолвно таращилась в темноту.

Этого не может быть.

Тут она увидела нацеленный на нее пистолет, и все остальное вылетело из головы.

— Тони? Что вы здесь делаете? — Потом, когда пистолет уставился ей в грудь, Дебора добавила: — Уберите от меня эту штуку.

— Не смей разговаривать со мной как с уборщицей! — прошипела Тони.

Но ты же уборщица, хотела возразить Дебора. Уборщица!

— Я не понимаю. Я...

— Тогда заткнись и слушай. Примерно через минуту подойдет следующий автобус с туристами, и я хочу быть совершенно уверена, что ты не сделаешь какую-нибудь глупость, ясно?

— Ясно, — кивнула Дебора. Атрей и Агамемнон были забыты, она видела только черный глаз пистолета.

— Давай начнем с основных принципов, — сказала Тони. — Еще один шаг ко мне — и я пристрелю тебя на месте.

Дебора, рассеянно двигавшаяся в сторону собеседницы, замерла.

— Второе, — продолжала Тони. — Попробуешь заговорить с кем-нибудь — и я...

— Пристрелишь меня на месте? — закончила Дебора. Она говорила весело, даже посмеиваясь, хотя это требовало огромных усилий. — Не пристрелишь. Тони, ты не обратила внимания на количество чернокожего населения в Греции? Тебя схватят через несколько минут.

Зря она про цвет кожи...

— Может, и так. — Голос Тони стал еще холоднее. — Мне в общем-то все равно.

Сказано это было без всякой театральности, но с такой категоричностью, что Дебора невольно отступила, сразу же поверив, что Тони говорит правду. Причем упоминание цвета кожи каким-то образом настроило другую женщину еще более решительно. Смутно и не понимая, как такое возможно, Дебора почувствовала, что появление Тони как-то связано с расой.

Раса?

— Я пришла сюда, чтобы забрать то, что никогда не было твоим, — сказала Тони. — Или, если не получится, убить тебя. Мне на самом деле все равно, и я готова и к тому, и к другому. Если в результате я погибну или окажусь в греческой тюрьме — пусть.

В ее голосе звучало смирение, порожденное давним и горьким гневом. Это было страшно, и Дебора, поняв, что протестовать бессмысленно и что Тони презирает слабость, спросила только:

— За что?

Чернокожая женщина слабо усмехнулась — одной из тех «будто-сама-не-знаешь» усмешек, в которых нет даже намека на веселье, а есть — в сущности — боль, смущение, даже печаль.

— За что? — повторила она.

— Да, — кивнула Дебора, — если меня должны убить, по-моему, я имею право знать, за что. Это честно.

— За отца, которого я никогда не знала, — последовал ответ.

Дебора уставилась на нее.

— Теперь все честно? — сказала Тони, наводя пистолет.

— Ричард был твоим отцом? — ахнула Дебора.

— Конечно, нет, безмозглая сука! — рявкнула Тони. — Не прикидывайся дурочкой, или, Богом клянусь...

— Ты пристрелишь меня на месте, — закончила за нее Дебора уже всерьез. Она видела едва сдерживаемую ярость в глазах темнокожей женщины и понимала, что та не колеблясь нажмет на спусковой крючок.