Виталий Листраткин - Знак Зверя

Теперь этот мертвый дух лежал за палаткой, уставясь в темнеющее облаками небо, все еще открытыми глазами. Его землистое лицо хранило на себе печать насмешливой и даже ехидной злобы.

Я смотрел на свою первую жертву, и чем больше смотрел, тем больше мне становилось не по себе. Что-то странное и страшное было в чертах его лица, даже не азиатского покроя, а скорее европейского. На мгновение мне почудилось, что его глаза внимательно наблюдают за мной, сквозь зрачки забираясь прямо в душу, уже что-то ощупывая холодными скользкими руками...

Голова закружилась. Стремительно и до тошноты. Я даже как будто услышал его голос, такой размеренный и спокойный:

- Вот так, дружок. Познакомились. Теперь я навсегда поселюсь в твоих мозгах, чтобы продолжать жить, жить вместе с тобой...

Над головой откуда-то из недр сгустившихся туч грянул гром, сверкнула молния... Я упал на колени, захлебываясь в своей собственной блевотине и дождевой влаге... Голову вело, еще пара мгновений, и я потерял сознание...

А очнулся от равномерных сильных ударов по щекам. Попробовал открыть слипшиеся веки глаз: Ефремов. Лейтенант не просто дубасил меня пощечинами, вдобавок он еще и громко орал:

- Ты, щенок! Очнись, проснись! Он мертв, просто мертв...

Во дворе кто-то чем-то громыхнул, я действительно очнулся. Взгляд на часы: шесть тридцать две. Надо же, заснул! Ну да ладно, в запасе еще минут сорок. Я на славу хлебнул кофе из термоса, неоднократно покурил и уже только тогда вспомнил о деле.

Пора, пора! Ленке давно уже пора выйти из вражеского логова. Я ей даже немного завидовал: вот небось оттянулась-то в полный рост...

Оп... Я настороженно собрался - во двор угрюмо вполз ментовский "бобик". Где-то под желудком неприятно екнуло плохое предчувствие. И действительно, "бобик" остановился аккурат у соколовского подъезда. Менты еще не успели выйти, когда с другой стороны подъехала машина "скорой помощи". Образовавшаяся бело-мышиная куча народа степенно и уверенно вошла в дом.

Вот гадость-то! Это не могло быть случайностью... В квартире Вовы Соколова явно что-то произошло. Я отогнал "десятку" за угол, надел вязаную шапочку-бомжовку, очки в толстой роговой оправе и промасленную спецовку, которая без дела валялась в багажнике. Для пущей достоверности даже мазнул лицо гарью с глушителя.

Вот-с... Образ дяди слесаря с распространенной фамилией Замухрыгин готов. Я сгорбился, захромал поближе к подъезду и аккуратно ввинтился в быстро образующуюся толпу зевак. Зеваки над чем-то весело хихикали.

Я бесцеремонно ткнул в бок самого веселого дедулю в шлепанцах на босу ногу:

- Слышь, отец! А чего случилось-то?

Дедуля радостно обернулся, чуть не выпав из своих шлепанцев:

- Да вот... Это... - он чуть не лопался от смеха. - Анекдот... Гы... Мужик на бабе помер, представляешь? Гы, гы...

- Да ты что?!

- Вот те и то! А ведь молодой ешшо... - в голосе дедули прозвучало явное пренебрежение к обсуждаемому предмету. - Тридцати пяти небось нету...

- Да, - согласился я. - Не та нынче пошла молодежь... На бабу влезть и то толком не умеют.

- Но! - компетентно согласился дед. - Вот я, бывало...

Он мгновенно съехал в суть собственных юношеских переживаний, но я прислушивался только к своим собственным. Мне стало гораздо легче. Убивать занятие все-таки не из приятных. Можно быть равнодушным, забывая о самом факте произошедшего, но каждый труп тебя неминуемо догонит, догонит неожиданно и внезапно, и ты проснешься в горячечном сне от его крика, его глаз - и все это страшно мертвое, вонючее, укоряющее...

Я не довел свой план до конца, но тем не менее он умер. И не совсем оттого, что лично я убил его, убило, скорее, провидение, беспощадно жестокая судьба...

- Гля, несут! - возбужденно тряхнул меня за рукав дед.

Действительно, выносили труп бездыханного Владимира Евгеньевича Соколова. Несмотря на плотную толпу сопровождающих, я сумел разглядеть, насколько причудливо сочетались на его лице такие противоположные чувства, как дикая боль и пароксизм страсти, экстаза, во время которого Соколов и умер.

А следом за носилками шла Ленка, дрожащая Ленка в окружении невероятно сердобольных ментов. Труп засунули в "скорую", Ленку - в "уазик".

Так, так... Дяде слесарю Замухрыгину, да и мне, кстати, тоже надо срочно сваливать. В кобуре у меня уже висел гарантированный срок, а дома валялся и не один. Ее привезут в отделение, начнут крутить, она кольнется про мою роль в этой истории, один поверхностный обыск, и кранты. Мне кранты, разумеется.

Нужно срочно убирать все вооружение туда, где оно и лежало, благо заветный ключ под рукой. Я тут же поехал домой, в спешке сложил в сумку все свое вооружение, оставив при себе один лишь бронежилет. На память, так сказать, и всякий случай.

И опять гонка. Гонка до девятиэтажного серого дома. Ключ, подвал, лопата, ящик и песок. И обратно. И только отдышавшись на дне своей холостяцкой берлоги, пока еще трезво оценил обстановку.

А обстановка, между тем, складывалась очень даже путевая: Соколов удачно мертв, я тоже крайне удачно не при делах, оружейный компромат в подвальном песке, Ленка в ментовке, словом - полный компресс! Глава 11. Три визита

В дверь громко постучали. Еще раз окинул взглядом пыльные недра квартиры косяков вроде нет. Нет косяков и нет сомнений: за мной пришли друганы в аккуратной такой, мышиного цвета форме. И явно не для того, чтобы пожелать мне навек нержавеющего здоровья. Сейчас позвонить адвокату или потом? Ладно, трубку в сторону, потом.

И только посмотрев в глазок, я понял, что ошибся. Это был Рыжий. Сытый, веселый и довольный. Я только открыл дверь, как он шумно ввалился внутрь, благоухая ароматами страшно дорогого парфюма.

- Т-ты д-даешь, Студент! - он даже заикался от восторга. - Так грамотно все сыграть, а? Уважаю... Никогда тебе этого не говорил, но сейчас скажу: уважаю!

- За что это?

- Откуда ты узнал, что у этого клоуна с сердцем нелады?

- Оттуда.

- М-да... Не поймешь тебя... Но все равно - молодец. Я так Гоше и скажу, мол молодец Студент, и все тут!

Лечи, лечи... Я знал, за чем он пришел - за баксами, теплой зеленью гревшими мой карман. И действительно, его харя приобретает озабоченно-деловое выражение:

- Слушай, у тебя деньги-то остались?

- Конечно, остались. Вернуть?

Рыжий делает на собой невероятное усилие и отвечает, нехотя и сквозь зубы:

- Нет. Не надо... Гоша велел: все, что останется, отдать тебе. Честно говоря, я был против, но Гоша... И все-таки ты мастер, Студент! Никогда тебе такое не говорил, но...

Опять погнал все сначала. Я кое-как вытурил его за дверь, не став расстраивать Рыжего, кого я действительно жду.

Вытурился. С трудом, но вытурился. И опять тягость ожидания - чемоданного, как на вокзале. Я бесконечно курил и проигрывал сцену, как будут входить менты, чем будут меня грузить, что я буду лепить в ответ...