Софи Ханна - Полужизни

Чарли остановилась и попробовала закурить, но сильный ветер упорно гасил пламя. Внезапно в глаза бросился указатель на противоположной стороне улицы: «Шарлотт-стрит».

Сколько Шарлотт-стрит в Лондоне? Вполне возможно, не одна, и тем не менее... Район тот же, в конце улицы маячит что-то вроде галереи. Чарли бросила сигарету и зажигалку в сумочку и ускорила шаг. Через пару секунд шанс превратился в реальность: на стеклянной двери красовалась оранжево-коричневая надпись «Тик-так». Об этой самой галерее вчера рассказывала Рут Басси. Пренебрегать подарком судьбы явно не стоит...

Бумажная фигурка считается произведением искусства? Спросить об этом загорелую женщину средних лет в пестром стильном жакете, сидящую за обшарпанным столом в глубине зала, Чарли не могла. Женщина разговаривала по телефону, пытаясь записаться на биоэпиляцию. Сперва все шло вполне мирно: «Да, понимаю», – повторяла женщина, но, услышав, что и следующая неделя полностью занята, потеряла терпение. «Это старшая из тех двух, которых Рут встретила на выставке, – догадалась Чарли. – Йен... как бишь ее? Хозяйка галереи».

Если она хозяйка, значит, считает ценным весь представленный в зале мусор, даже гирлянды бумажных куколок на стене. Гирлянды отличались размером, цветом и стоимостью – от двух до пяти тысяч фунтов. «Я сама могу такие запросто вырезать, – подумала Чарли. – Ножницы, цветная бумага, полчаса свободного времени... Ну и обдираловка!» Наконец женщина положила трубку.

– Вам помочь? Рассказать о нашей экспозиции поподробнее? Я Йен Гарнер, владелица галереи.

Значит, хоть тут эта Басси не солгала. Вообще-то вчерашней истории Чарли поверила полностью, безошибочно почувствовав: Рут испытывает облегчение от того, что наконец перестала врать. Саймон ее оптимизма не разделял, и вчера они полночи об этом спорили. «Совравшему единожды верить нельзя! – глубокомысленно заявлял Саймон. – Хитрые лжецы охотно сознаются в старых обманах, чтобы отвлечь внимание от новой лжи».

– Чарли Зэйлер, – пожала руку хозяйки Чарли. – Вообще-то я хотела поговорить не об экспозиции.

– Буду рада помочь. Хотите чаю? «Эрл Грей», «Леди Грей», лапсанг, зеленый с мятой, зеленый с жасмином, черный с лимоном и имбирем...

– «Эрл Грей» вполне подойдет, спасибо, – отозвалась Чарли. Чайное многообразие напомнило об Оливии, которая смаковала отвары фенхеля и крапивы, да и сорняками на воде из унитаза не побрезговала бы, лишь бы называлось красиво. Нет, об Оливии сейчас лучше не думать!

Пока Йен готовила чай, Чарли взяла буклет с полки у двери и прочла про куколки. Серия гирлянд называлась «Другая реальность». Куколок вырезали не из цветной бумаги, как предполагала Чарли, а из страниц автодорожного атласа, которые затем склеили и «наполнили цветом», чтобы каждая гирлянда казалась единым целым. «Сколько времени потратили на эту фигню? – гадала Чарли. – И главное, зачем? Показать, что внешний облик зачастую обманчив? Да, без бумажной нарезки глубины этой мысли не постичь!»

Вернулась Йен с двумя большими фарфоровыми чашками.

– Ну, выкладывайте! – предложила она, вручив Чарли чашку.

– Вы знакомы с творчеством художницы по имени Мэри Трелиз?

Улыбка Йен тотчас стала натужной.

– Мы больше не общаемся.

– Дело в том, что я... видела некоторые работы Мэри и...

– Вы видели ее работы? Где?

– У нее дома.

– Иначе говоря, она вас впустила и показала свои картины? – Йен засмеялась. – Полагаю, вы ее лучшая подруга. Лучшая и единственная.

– Нет, ничего подобного. – Чарли смущенно улыбнулась и поспешно пригубила чай. – Мы едва знакомы, а в ее дом я попала по совершенно другой причине.

– Удивительно! Показывать свою работу чужим совсем не в ее духе. Мэри вообще затворница – не продает свои картины, не выставляет, никак себя не рекламирует.

– Вот оно что. Как же вы познакомились? – спросила Чарли.

– Простите, а почему вас это интересует? Можно еще раз ваше имя?

Сейчас лучше не врать, подумала Чарли, снова представилась Йен и добавила, что служит в полиции Калвер-Вэлли.

– Вы меня извините, я слишком привыкла допрашивать, а не расспрашивать. Здесь я неофициально и приказывать не имею права, поэтому лишь прошу ответить на мои вопросы.

– Мэри живет в Калвер-Вэлли, – внимательно глядя на Чарли, проговорила Йен. – У вас к ней личный или профессиональный интерес?

Чарли пригубила чай: чтобы не попасть впросак, хотелось немного выиграть время и подумать.

– Сегодня у меня выходной, – наконец сказала она, – поэтому интерес, наверное, личный, хотя впервые о Мэри я услышала, когда... – Чарли осеклась. – Увы, тут замешана полиция, точнее, полагаю, что замешана, и подробности я вынуждена опустить.

– Вы обмолвились, что в дом Мэри попали не ради ее картин... – Перехватив взгляд Чарли, Йен продолжать не стала. – Эта информация не для моих ушей, да?

– Боюсь, что так. Послушайте, здесь я не как коп, а как частное лицо, и вы не обязаны делиться со мной...

– Я с удовольствием поделюсь с вами тем немногим, что знаю о Мэри. – Йен заметно смягчилась. – Вы точно не ее подруга?

– На шпильках и прочих колкостях можете не экономить, – улыбнулась Чарли. – Ваша любовь или ненависть к ней лично меня не касаются. Мне нужны лишь факты, и желательно побольше.

Йен кивнула.

– Впервые я увидела Мэри в октябре прошлого года, когда она появилась здесь без предварительного звонка, письма, договоренности – в общем, как снег на голову свалилась. Вы встречались с ней и знаете, как она выглядит: дикая копна черных волос, музыкальный голос... «Безумная королева в изгнании», – подумала тогда я. Признаюсь, я смотрела на нее разинув рот.

«Я тоже», – сказала себе Чарли.

– Мэри привезла картину, чтобы заказать раму. Заявила, что живет в Спиллинге, но от услуг местной галереи отказалась...

– Из-за чего – не объяснила?

– Нет, а я и не спрашивала.

– Ясно. Пожалуйста, продолжайте!

– Мэри объявила, по-королевски милостиво и снисходительно, что я должна изготовить раму для ее картины, и даже назвала стоимость услуги – такую же, как в предыдущей галерее. Я бы засмеялась, только Мэри, вне всяких сомнений, говорила серьезно. С того дня мне надлежало обрамлять каждую ее работу. Тут мне пришлось ее перебить: мы не багетная мастерская, а галерея и рамы не делаем. Признаюсь, потребовалось немало мужества. Мы с Мэри и пяти минут не общались, а я уже боялась ее разочаровать.

Чарли улыбнулась: она привыкла иметь дело с людьми, речь которых напоминала езду по кочкам. До чего приятно встретить совершенно другого человека!

– Я не хотела показаться надменной и высокомерной, но объяснить, что лондонские галереи, в отличие от спиллингских, оформлением картин не занимаются, оказалось непросто. Наши клиенты привозят свои работы уже в рамах.