Дональд Стэнвуд - Седьмой лимузин

В какой-то мере у меня тоже имелись сомнения, словно Карл-Ключник, преисполнившись доверием, подвел меня к самому центру стены, брешь в которой еще нужно было отыскать. Или ты сам не видишь, Алан? Вот Элио выбегает на улицу, в жаркое полдневное марево, не замечая никого вокруг, а вот черный «олдсмобиль» 1963 года выпуска вырывается из-за целого ряда желтых такси, сперва — стремительно, потом затормозив на задымившихся покрышках, — точь-в-точь как ты рассказал полиции. Огромная махина автомобиля, мчащегося на сорока, а то и на пятидесяти милях в час, не оставляет шансов человеческому телу, включая и кости.

Но только не надо вспоминать об этом звуке — о стуке столь отчетливом, что ты, казалось, мог схватить его руками. Ты не мог помочь Элио и уж тем более не поможешь горю слезами. Сорвись с места и ухватись за дверную ручку — тебе ведь уже доводилось делать это раньше. Не дай ослепить себя сверканием хромированных поверхностей, набегающих на максимальной скорости. Погляди сквозь лобовое стекло за руль. Разве ты не видишь старую шляпу-котелок? Нет? И прядь седых волос? Погоди, я подбавлю света. Почему ты качаешь головой, Алан? Тебе ведь так отчаянно хотелось раскрыть эту тайну — все время ты стремился туда, где очутился именно в данное мгновенье. Так почему ты сейчас шарахаешься прочь?

— Вы не можете быть уверены на сто процентов, Карл. У вас нет доказательства.

— Ну, это другое дело. — Гривен казался и опечаленным, и обрадованным одновременно. — Оно где-то там, в пустыне, между двумя женами Сполдинга, вместе с их потомством. Конечно, они едва ли говорят об этом, особенно в присутствии Теда, но разве они дали достоверные показания о местопребывании Джулиана в тот вечер?

Он заложил руку во внутренний карман, откровенно рисуясь.

— Или вы не увидели этого? Я хочу сказать, на похоронах Джулиана, причем в цветном изображении? Как они делили между собой вину, как передавали ее друг другу. — Он поднял бокал, словно провозглашая здравицу пустому залу, в котором уборщица в одном темном углу уже присоединилась к официанту в другом.

— Но мы не в зале суда, Алан. Да почиет Джулиан в Бозе, забыв и думать о судах, обвинительных и защитительных речах. От всех этих неприятностей и его самого, и все его семейство избавил я.

Неожиданный звук заставил меня подпрыгнуть на месте. Не слишком громкий, но совершенно неожиданный. С распределительного щита в холле. Я увидел, как там часто замигал желтый свет.

В отсутствие дежурной заспанный метрдотель решил сам включить коммутатор — и, разумеется, сунул вилку не в ту розетку.

Еще одна попытка, путаница рук и проводочков.

— Алло! Что? Мсье…

Имени я не разобрал. К черту этих французов и их очаровательный прононс.

Он повесил трубку, потом толстым пальцем подозвал нашего официанта. Они о чем-то пошептались, и вот официант, явно подражая важной поступи своего шефа, отправился в нашу сторону.

— Мсье Эшер? Прошу прощения. Мадмуазель Чосер пыталась прозвониться вам в номер. — Он указал на наш столик с его древним переговорным устройством. — Мы могли бы соединить вас прямо здесь, но в отсутствие постоянного оператора… — Он беспомощно пожал плечами; с таким же успехом от него можно было ожидать, что он способен запустить ракету с мыса Кеннеди.

— Мадмуазель говорит, что дело не срочное, но просит перезвонить, как только у вас появится такая возможность.

(Прелестная сценка! Ситуация в высшей степени изящная: мы двое по-прежнему пьем в свое удовольствие, гарсон в усиках более или менее к нашим услугам. Но сейчас Гривен смотрел на меня по-другому, так же, как когда он говорил о Теде и Джулиане. Так грустно, так сострадательно… и я почувствовал, что мою клетку запирают снаружи.

Нет, Алан, к сожалению, этот звонок представляется чем-то немыслимым. Чем-то из другой жизни. Только, пожалуйста, не возвращайте к столику официанта и не зовите на помощь. Вот этот мой карман — почему, как вы думаете, он оттопыривается — и куда смотрит? Никакого оружия, я это вам обещал, но мне пришлось солгать. И не думайте, что я не посмею пустить его в ход: я ведь душевнобольной, не забывайте об этом! Так что извольте расслабиться. Попробуйте внушить нашему нетерпеливому официанту, что чего-чего, а уж времени у нас хоть отбавляй.)

— Благодарю вас. — Удивительно, с каким спокойствием я это произнес и даже вручил ему бумажку в один франк. — Попросите мисс Чосер перезвонить мне утром. И пусть она не беспокоится насчет того, что может меня разбудить. — А то, знаете ли, у моего компаньона несколько иные планы. Но нет, официант отплыл на натруженных ногах, не обращая внимания на настойчивую просьбу у меня во взоре, не обращая внимания ни на что, кроме часов над стойкой бара. Два сорок четыре. Он обнаружил, что наша последняя бутылка шампанского пуста, взял ее в руки, с хозяйским видом побаюкал. Прошу прощенья, господа, но сегодня вы уже больше ничего не получите. «Боюсь, что едва пробьет три…» Он кивнул в сторону часов, а потом сделал движение, которое больше подошло бы уборщице.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказал мне Гривен после того, как официант удалился. — Мне осталось поведать вам совсем немногое. По крайней мере, из вещей, само собой разумеющихся. Похороны Джулиана, конечно. Какая помпа! Я не сомневался, что Люсинда прервет ради этого свое затворничество. Да и как ей было упустить шанс еще раз оказаться звездой? — Он произнес это без малейшей иронии, произнес со вздохом; преданный и тоскующий поклонник, по-прежнему хранящий все фотографии и газетные вырезки. — Простит ли она меня, Алан? Ей ведь должно быть известно, что сделал Джулиан. Всем приходится платить по счетам. Я только попытался подвести семейный баланс.

Я облизал губы.

— Люсинда понимает это, Карл. Она раскаивается. Во всяком случае, в том, что связано с вами.

— Тогда почему же она мне не позвонила? — Его голос прозвучал столь визгливо и жалобно, что уборщица прервала свою работу, остановилась посреди мыльной лужи и сокрушенно покачала головой. Тсс, тсс… Только не наблюйте мне на ковер. Два пятьдесят одна. Карл взял себя в руки, сел прямее, — или это, возможно, был Гарри, как бы глубоко ни загонял он в себя свою вторую сущность. — Да ладно, проехали. Нечего распутывать узелки, которых в итоге может не оказаться вовсе. — Положив руку на стол, Гривен побарабанил пальцами по столу. — Интересно, что может понадобиться от вас в такой час Мелинде?

Два пятьдесят три. Слишком поздно размышлять над тем, удивлен он или раздосадован.

— Может, мне стоит сходить это выяснить.

— Нет-нет, Алан. Еще пара минут и мы все отправимся на покой. Какая жалость, что я сам ей не позвонил. — Он посмотрел вглубь бара и вверх, на потолочные балки. — В старых гостиницах вроде этой внутренняя телефонная связь всегда представляет собой головоломку. Мне и с вами-то разобраться было не просто. Но чего только не удается добиться в ходе международных разговоров. Эта женщина, Лоррен. Возможно, вы совершили ошибку, разведясь с нею. Ей удалось то, что не удалось ни вам, ни мне. Она отодвинула последнюю задвижку.