Дональд Стэнвуд - Седьмой лимузин

— Все в порядке! — заорал я как можно громче, как будто это могло увеличить шансы на то, что нас не разъединят. — Все что угодно, только не…

Отбой. Ах ты, сукин сын! Чтоб твою подружку задушили во сне. Но мне нужно было позвонить еще раз. Я вытащил записную книжку, отыскал номер Люсинды. Там сейчас одиннадцать часов? Или двенадцать? Наверное, все уже легли — в Шорт-Крике ведут не такую жизнь, как на Таймс-сквер. Однако трубку снял хозяин дома.

— Привет, Джон. — Времени на возобновление знакомства у меня не было. — Я знаю, что час поздний, но мне необходимо поговорить с вашей матушкой.

— Она в постели. Да и вам бы пора, мистер Эшер. Вы что, напились?

— Не в этом дело! Вопрос крайне срочный. Скажите ей, что я повидался с Карлом. Она поймет, кого я имею в виду.

— Моя мать уже несколько недель плохо спит, — едва ли не хвастая этим обстоятельством, заявил Джон. — А сейчас она наконец уснула. Я не собираюсь тревожить ее сон, тем более вы в таком состоянии…

На этот раз трубку повесил я.

— Алан! — Мелинда, открыв дверь, взяла меня за руку. — Что случилось?

— Слова, слова, слова… — Я погладил ее руку, внезапно почувствовав слишком сильную усталость, чтобы хотя бы рассердиться. — Нам бы с вами заниматься своим делом — картинами и фотографиями.

И вот я заковылял обратно в отель, покуда Карл хитроумными прыжками все увеличивал разделяющую нас дистанцию. А ведь мне надо было бы оставаться на улице, возглавлять погоню, делать… хоть что-нибудь. Но у тела свои права, и оно наконец напомнило мне, кто из нас главный. Мелинда настояла на том, чтобы проводить меня в номер, и стоило голове коснуться подушки, как я начал проваливаться… проваливаться…

И вот уже Элио и Карл ехали на высоких рессорах в королевском лимузине. Они заехали за мной в гостиницу «Юта». Колымагу надо подлатать, то и дело повторял Элио, и с логикой, соответствующей картинам Сальвадора Дали, колымага превратилась в живое существо и захлестнулась на шее у своего сына.

К сожалению, истинное несчастье заключалось вовсе не в моем утреннем кошмаре. Карл теперь должен был заняться Тедом, действуя по своему плану, который я не смог разгадать. Столь многие из нас попали в его Совершенно Специальный Список. И мне следовало бы догадаться об этом — или я не провел целый вечер, слушая его исповедь?

Я заставил себя праздно коротать время в кресле самолета, переносившем меня через океан. Рейс Пан Америкэн из Орли в аэропорот Кеннеди, беспосадочный, шесть часов как одна минута. Лампочки, то вспыхивающие, то гаснущие на схеме полетов. Из Нью-Йорка в Денвер? Из Нью-Йорка в… а собственно говоря, куда? На борту какого из этих самолетов как раз в настоящую минуту находится Карл? Намного обогнав меня, уже очаровав стюардессу и прокручивая с закрытыми глазами кинофильм индивидуального пользования.

Дознаватели из префектуры позволили мне уехать после того, как все их ловцы и охотники вернулись из погони с пустыми руками. Да, это очень странно, хотя какая-то девушка в Кольмаре видела старичка, похожего по приметам на мсье Гривена…

— Вы его упустили, господа. Почему бы вам не признать этого?

Никакого ответа, лишь меланхолическое пожимание плечами, за которым скрывается оскорбленная профессиональная гордость.

— Разумеется, мсье Эшер, возможно, вы правы. Но наверняка его рано или поздно остановят. На ноги поднято столько полицейских между Мюлузом и… Кит-Карсоном, правильно? — Инспектору явно понравилось экзотическое, чисто ковбойское звучание названия этого городка. — Мы известим ваши федеральные органы. Жаль, что нам с ними так и не удалось наладить нормальное сотрудничество. Просто беда, что ваш мсье Гувер оказался таким… как это у вас говорят? Занудой?

Я собрал вещи и торопливо покинул гостиницу: мне надо было успеть на пригородный поезд до Парижа, а перед этим — попрощаться с Мелиндой.

— Погодите-ка. — Она взяла альбом для рисунков и вырвала из него лист. — Вам, Алан, может понадобиться легкий источник вдохновения.

На протяжении всего полета я вглядывался в рисунок, пытаясь определить, что в нем — правда, а что — всего лишь карикатура. Я в охотничьей тирольке крадусь по уже остывающим следам.

— Говорит капитан Тернер. — Ничего себе голосок: у нас только что отвалилось крыло, но волноваться не надо. — Над всем Нью-Йорком тяжелый туман.

Что исключало посадку в аэропорту Кеннеди на час, если не на два. Поганые боги, отвечающие за погоду, откололи очередной номер. В конце концов гигантская небесная птица попала в, как выразился капитан, просвет и покатила по взлетно-посадочной полосе, как по тропе на дне Мирового океана.

В зале прилета в расплывчатой череде лиц я увидел Джилл. Она выглядела такой красоткой и сулила такое утешение, что какого черта было строить из себя бравого молодца с гордо задранным вверх подбородком? Просто обнять ее — и никогда не отпускать. Но ее губы избегали моих, да и улыбка пропала, у нас не было времени на счастье, пока еще не было. И тут я почувствовал, что она вся дрожит, и это испугало меня еще до того, как она успела шепнуть мне на ухо новости. О Господи, Карл, что ты еще натворил?

Полиция Солт-Лейк-Сити встретила самолет на взлетно-посадочной полосе и увела нас от репортеров, уже выстроившихся, взяв на изготовку карандаши и микрофоны, в ожидании наших глубокомысленных комментариев по поводу только что случившейся чудовищной, воистину чудовищной трагедии, — а уложиться мы должны были в какие-то пятнадцать секунд.

— Вы его только раззадориваете. — Я уставился в ближайший телеобъектив. Привет, Карл. Ты уже настроился на прием? — Пока его не схватят, он еще, пожалуй, соберет пресс-конференцию.

Благожелательные люди, конечно, но в центре оцепления оказался внушительного вида телохранитель в костюме-тройке. А у него из-за плеча суетливо выглядывал Тед. Прошу тебя, мамочка, давай обойдемся без сцен. Но что-то ужасное с грохотом обвалилось в груди молодого человека, вчерашнего подростка, и он припал к Джилл, бурно вздымая широкие плечи.

Увидев это, телевизионщики тут же перестроились в круг, чтобы заснять всю сцену. Образовав эдакую прелестную виньетку, эдакий крючок, прежде чем каждый из них забормотал комментарий в прикрепленный к воротнику микрофон. Костюм-тройка посмотрел на меня более чем сурово. О Господи. Как говаривал Мендес: менты, менты, кругом менты, а выпить ни хера.

— Прошу сюда. — Расчистив дорогу, он повел нас по какими-то коридорам в конторский бокс, затерявшийся где-то между почтой и таможней. Уселся за стол, показал нам документ. Франк Эдельсон, сотрудник службы преподобного Гувера. — Кое-кому из наших сотрудников хочется потолковать с вами, мистер Эшер. А сперва позвольте вам кое-что показать.