Хосе Мариа Гелбенсу - Не загоняйте убийцу в угол

За окном было ветрено, и от сквозняка, гулявшего по дому, ему сразу стало легче. Карлосу не нравилось, что эти ощущения нахлынули после ночи любви с Кармен, поэтому он был признателен непогоде: она разогнала их. Он выкинул окурки, разложил диванные подушки по местам, сунул в машину чашки, тарелки, ножи с вилками. Затем лениво опустился в кресло и машинально закурил; скоро стало прохладно, но вставать не хотелось.

Поиски убийцы. Внезапно Карлос почувствовал, что волна ярости захлестывает все его существо. Этот кретин Рамон Сонседа! Все было в порядке, шло своим чередом, и он встретил Кармен. И именно в этот момент поперек его дороги встала смерть судьи! Эта сволочь вредила ему даже после смерти!

А ведь он уже решил: все позади, и в буквальном смысле забыл про судью. Скинет ли он когда-нибудь этот груз? Карлосу было не по себе: какое-то смутное беспокойство, сродни страху, рождалось в нем; бесформенное, неузнаваемое, оно сидело внутри, как бывает, когда человеку нездоровится. Конечно, это можно отнести за счет бурно проведенной ночи, но сейчас – Карлос закурил вторую сигарету, забыв про первую, – у него стали появляться вопросы. Как они собирались расследовать преступление? Они что, всем скопом решили заделаться сыщиками? А судья де Марко? А полиция? Те-то что делают? И Карлос вдруг понял, что витал в облаках с той минуты, когда Ана Мария растолкала его, и он проснулся после глубокого сна, в который неожиданно для себя провалился, почувствовав, что все позади; понял, что глубокий сон сковал не только его тело, но и мозг, и от реальной действительности его отделила плотная завеса и очарование Кармен Валье. Теперь Карлос, наконец, очнулся, сорвал пелену и совершенно растерялся: мысли и вопросы, как туча комаров, теснились, осаждая его только что пробудившиеся от спячки чувства. Карлос впервые спросил себя, а что, собственно, происходит вокруг, в мире, существующем за пределами его отношений с Кармен, что поделывают друзья, о чем они разговаривают, что думает судья де Марко или говорят люди в Сан-Педро, о чем пишут газеты? Возвращение в реальный мир встряхнуло его, как пощечина. Шел третий день после смерти судьи Медины. Дрожь прошла по телу Карлоса, и он увидел тухнущую в пепельнице сигарету. Вскочив, Карлос кинулся закрывать окна, одно задругам. Потом он вернулся в кресло, но изнутри холод не хотел уходить.

Когда Лопес Мансур появился в баре «Арукас», Кари уже ждала его. С ней были Муньос Сантосы, Ана Мария и еще несколько человек, которых Майсур не знал. Он поздоровался с каждым, а Кари представила ему тех, с кем он не был знаком. Когда они остались в своей компании, Кари подвинулась вплотную к мужу и прошептала:

– Кажется, у нас новости.

– Новости? – спросил Мансур. – Какие?

– Кажется, Кармен и Карлос…

– О-о-о, – протянул Мансур.

И услышал слова Елены:

– Странно, что он ни разу не был женат, вам не кажется? – На самом деле вопрос этот был обращен к Ане Марии. – Он не так уж молод.

– Что я могу тебе сказать? – ответила Ана Мария. – Странностей за ним не водится. У него своя жизнь, свой круг, романы, профессиональная репутация… он такой же, как все, только женат не был. Может, он вообще никогда не женится.

– Во всяком случае, мне это кажется подозрительным, – настаивала Елена.

– Вот уж не вижу никаких причин.

– Может быть, у него была какая-нибудь душевная травма, о которой никто не знает, – предположил Мансур, вступая в разговор. – Отсюда страх связывать себя обязательствами…

– Может быть, – сказала Елена. – Как я поняла, его родители развелись, когда ему было двенадцать лет, а ведь это критический возраст.

– Ну видите, – сказал Мансур, беря Кари за руку. Кари посмотрела на Ану Марию, в лице которой что-то промелькнуло.

– Не знаю. Может быть, мы сказали что-то не то? – спросила ее Кари. – Ты не волнуйся, я тебя уверяю: за пределы этого круга ничего не выйдет.

– Этим и плохи пересуды о жизни других. Ты даже не знаешь, что переходишь грань, которую переходить нельзя. Я приношу свои извинения и крайне сожалею о своих словах, – сказал Мансур с искренним раскаянием в голосе.

Ана Мария помотала головой.

– Придется рассказать о том, о чем сам он не хотел говорить, но теперь этого не избежать. Хуже всего не то, что они развелись, а то, что, хотя Карлос и остался с матерью, каждый из родителей начал новую жизнь, и, как вы понимаете, все изменилось. Ребенка они по-своему любили и занимались им – тоже по-своему, потому что очень скоро его отправили в религиозный интернат. По сути дела, он всегда был для них помехой – по крайней, мере я так поняла. Но самое плохое то, что эти родители не были родными: Карлос остался сиротой, и они его усыновили. И больше я ничего не знаю – ни как, ни почему, – я не спрашивала. Но это страшно, да? Дважды потерять родителей.

Воцарилось такое глубокое молчание, что знакомые с любопытством посмотрели на них.

И тогда тоном, не допускающим возражений, Кари сказала:

– И все, больше мы это не обсуждаем.

А дождь все шел и шел; Марта Абос пришла в «Арукас», когда с аперитивом было уже почти покончено и собравшиеся сидели просто так, разговаривая ни о чем. Марта работала представителем по связям с общественностью в испанском отделении известной косметической фирмы, и у нее была вилла в одном из самых красивых уголков Каштановой долины. У ее мужа Адриана, совладельца итальянской сети магазинов верхней одежды, пользовавшейся в Испании налоговыми льготами, отпуск еще не начался: он разъезжал по Средиземноморскому побережью, рекламируя продукцию фирмы. Двух сыновей они на весь август отправили в Ирландию, в летнюю школу. Сестра Марты, Сонсолес, старалась припомнить, когда в последний раз она видела, чтобы Марта – с тех пор как та вышла замуж – с таким пренебрежением относилась к тому, как она выглядит в глазах окружающих. До замужества – это да; тогда Марта в отличие от Сонсолес, вела бурный образ жизни. Но с тех пор как Марта вышла за Адриана, – а она вышла за него совсем молоденькой, раньше, чем вышла замуж Сонсолес, старшая, – никто не сомневался, что она образумилась, и легкомысленные годы забав не просто пошли ей на пользу, а преподали хороший урок, и что замужняя жизнь устраивала ее больше, чем одинокая. Раньше ничего подобного не происходило, и Сонсолес не могла понять, чем вызвано неожиданное пристрастие Марты к разгульной жизни; она начала беспокоиться еще несколько дней назад, увидев, что ее младшая сестра, впервые за много лет в силу семейных обстоятельств оставшись одна, она тут же стала развлекаться напропалую, не пропуская ни одного дня и ни одной ночи. Сонсолес не возмущалась, но неожиданное поведение Марты ее беспокоило. Конечно, Марта была общительным, открытым человеком, но этим летом она вела себя так, словно стремилась только к одному: полному физическому и нервному истощению, причем заранее тщательно продумала тактику. Каждую ночь Марта ложилась на рассвете, и зачастую, придя днем в бар «Арукас», сидела там до следующего утра. Сегодня она прятала следы тяжелого похмелья под широкополой шляпой и темными очками, но без тени смущения попросила официанта принести ей двойной мятный коктейль.