Николай Жогин - Обвинение предъявлено

— Нет, не те.

Но, может быть, муж? Сергей Алексеевич снова внимательно вчитывается в материалы дела, и перед ним проходит вся жизнь супругов Гваджава. Они поженились сразу после войны. Владимир Гваджава родился в Сухуми. Там у него была только мать. В сорок шестом Владимир вернулся из армии, а вскоре и мать умерла. В селе Лыхны жили родственники. Они-то и уговорили Владимира погостить у них, пережить тяжелые дни. Владимир и раньше, еще до войны, приезжал в Лыхны, здесь было у него много друзей. Давно знал он и Химуру.

Владимир погостил в Лыхны на этот раз месяц-другой, а потом временно решил поработать в колхозе, женился на Химуре, да так здесь и остался. Молодые построили свой домик, колхоз выделил им приусадебный участок. Через несколько лет они купили машину.

Благополучно складывалась жизнь в семье молодоженов. Все было ладно, все хорошо, если бы не одно «но». У Гваджавы не было детей. Обоих супругов это обстоятельство очень тревожило. Особенно тяжело переживал это Владимир. Сам рано оставшийся без отца, он словно хотел возместить на своем будущем сыне утраченную отцовскую ласку. В семье как-то незаметно начались размолвки и даже ссоры. Владимира все чаще видели пьяным. Родственники и знакомые предлагали взять на воспитание ребенка из детского дома. Но Владимир и слышать не хотел об этом.

— Он должен быть Гваджава! Мой! Понятно?

Частенько соседи замечали, что веселая работящая Химура ходит печальная, не поднимает глаз...

Однако никто в селе не мог сказать, что Владимир бьет жену. Никто это не слышал, не видел. И Химура этого никому не говорила. Но разве обязательно женщина должна выставлять свой позор? Тем более женщина-горянка! Родственница Владимира Магия Гваджава говорит следователю: «Да, он хотел с ней развестись. Но мы сказали: нет. У нас так не делают. Только после ее смерти».

Сам Владимир после всего случившегося замкнулся, опустился. Стал еще больше пить, ходит по селу обросший, пьяный. Он ни с кем не хочет говорить...

Может быть, его мучит совесть?

По материалам следствия — протоколам допросов, очных ставок — улики против Владимира были весьма и весьма шаткими. Настолько шаткими, что районный прокурор не решился даже санкционировать его арест.

И все-таки...

— И все-таки, Сергеи Алексеевич, — сказал Барвенкову заместитель Генерального прокурора, выслушав его доклад, — может, вам вылететь в Абхазию? Я понимаю, — пошутил он, — сейчас не сезон.

— Разрешите сначала выехать в Казань? — спокойно сказал Барвенков.

— В Казань? — Брови заместителя взлетели вверх. — Объясните.

И Сергей Алексеевич изложил одну из многих версий, которая, на его взгляд, казалась наиболее интересной. В этом укрепили его результаты расследований розыскных дел...

В доме Химуры нашли вещи, оставленные квартирантами: две спортивного покроя куртки, три рубашки, ботинки, майка, брюки, капроновая сумка, ложки...

И, проводя розыск исчезнувших «дикарей» обычным путем, Сергей Алексеевич стал внимательно и дотошно изучать принадлежавшие им вещи. Он решил заставить их заговорить, отвечать на поставленные следствием вопросы об их владельцах.

Во-первых, начал рассуждать следователь, совершенно не обязательно, чтобы Павлик и Эдик были подлинными именами. Вымыслом могла быть и Ростовская область, где они якобы проживали, и кое-что другое, о чем говорили эти «дикие» туристы. Кстати, именно Ростовская область дала самые неутешительные ответы на запрос. Ни одной зацепки.

Но, может, именно вещи и помогут установить, откуда приехали на Черноморское побережье Павлик и Эдик? Будем пока их так называть. Хотя бы подскажут ориентировочно, из какой области, края.

Вот рубашка-ковбойка. Синие и белые полосы образуют причудливые квадраты. Рубашка носилась по современному — навыпуск. На боках разрезы. Слева нагрудный кармашек. Сколько в стране таких рубашек? Тысячи? Десятки тысяч? «Даже Димка такую у матери просит», — улыбнулся про себя Сергей Алексеевич, вспомнив о сыне. Чем они отличаются друг от друга? Ничем. Даже фабричная марка и та мало что могла рассказать, хотя бы потому, что изделия почти любой фабрики расходятся потом по всей стране.

На этой же рубашке, основательно поношенной, невозможно даже разобрать, что за фабрика ее сделала. Буквы на марке поистерлись, ни даты выпуска, ни города глаз не разбирает. Но несовершенному человеческому глазу могут прийти на помощь химические реактивы, оптика. Назначается криминалистическая экспертиза. Специалисты прочли фабричную марку. Пришло первое заключение:

— Рубашка изготовлена в Казани.

Да, но Казанская фабрика готовой одежды шьет не только для Казани и даже не только для своей республики. Но подождем гадать. Что скажут другие вещи? Ну, например, вот эта алюминиевая чайная ложка. Опять-таки такая же, каких гуляют по стране многие десятки тысяч. На этой ложке удалось тоже с помощью экспертов восстановить клеймо. Всего четыре буквы: «КЛПЗ».

Что могут обозначать эти загадочные буквы? Как их расшифровать? Краматорский, Кемеровский, Краснодарский, Кировский, Куйбышевский завод. А что обозначают буквы «Л» и «П». Литейно-прокатный? Кто только после войны не занимался ширпотребом!

Запросы следователей в соответствующие ведомства и учреждения ничего не дали: завода, изготавливающего ложки с таким клеймом... в стране не оказалось. Правда, один из экспертов Министерства торговли очень неуверенно высказал предположение, именно предположение, что ложка с таким клеймом могла быть несколько лет назад сделана в Казани.

Опять Казань? Случайное совпадение?

Языковеды — сотрудники Научно-исследовательского института языкознания Академии наук СССР дают следователю диалектологическую справку об употреблении частицы «та». Среди других областей несколько районов Татарии.

«Если Эдика и Павлика не ищут их родители и родственники, — думал Сергей Алексеевич, просматривая розыскные дела, — стало быть, они живы-здоровы. Больше этого, они, вероятно, уже дома. Вернулись, так сказать, с курорта. Что ж, будем искать их. И искать в Казани, в Татарии».

Так и родилось решение Барвенкова, удивившее заместителя Генерального.

— Поезжайте, — сказал он, выслушав доводы следователя, но особого одобрения в этом Барвенков не уловил.

И вот Сергей Алексеевич в Казани. На первых порах ему сопутствует удача. Загадочное клеймо на алюминиевой ложке удалось расшифровать, и довольно скоро. Старожилы припомнили, что такие ложки делал в свое время действительно Казанский листопрокатный завод. Но когда конкретно изготовлена эта партия, даже на заводе ответить не могли. А их сделано с 1956 года ни много ни мало — двенадцать миллионов штук.