Наталья Андреева - Пристрелите нас, пожалуйста!

– Муж? А что с ним? – вскинулась Ульяна Федоровна.

– Живой. Без сознания только. Ребра сломаны, многочисленные ушибы, рука… Открытый перелом… Давайте ее в машину…

– Еще одну минуточку… Погодите…

Она не могла удержать слез. Горела ее любовь, ее надежда на новую жизнь, горели мечты. На краю поселка пылал огромный факел. И никто не понимал…

К машине «Скорой помощи», куда уже заносили Ульяну Федоровну, подошел грузный пожилой мужчина с усталым лицом, одетый в поношенную дубленку.

– Она в сознании? – спросил он у врача.

– Да. Пока. Мы хотели ей укол… Снотворное и успокоительное… Такой стресс…

– Погодите. Ульяна Федоровна, вы меня слышите? – зампрокурора, а это был он, нагнулся над стонущей женщиной.

– Да.

– Что здесь произошло?

– Аркадий вам звонил. Он все объяснил.

– В доме вы были вдвоем?

– Нет.

– Что, позвали гостей на Рождество?

– Д-да.

– Тогда я не понимаю: как нанятый вашим мужем киллер решился выполнить свою работу в присутствии стольких свидетелей? Я правильно понял, что Аркадий Павлович хотел вас убить?

– Д-да. Не совсем.

– Тогда объясните мне…

– Гражданин, потом, – вмешался врач, видя, как побелела Телятина. – Она пережила сильный стресс, прыгнула с крыши. У нее, возможно, переломы.

– Хорошо, – сдался зампрокурора. – Потом так потом.

– Савелий Игнатьевич, – позвала Телятина, чувствуя, как правую руку мажут чем-то холодным, пахучим.

– Да?

– Там, в доме, люди. Много людей. Они… мертвы.

– Много – это сколько?

– Двое. А может, трое. Четвертый лежит у ворот. Что с ним?

– Пустил себе пулю в голову, – устало сказал зампрокурора. – Самоубийство.

– Не может быть!

– Почему?

– Это он нас всех…

Ульяна Федоровна не договорила. В правую руку впилась игла.

– Несчастная женщина, – сказал кто-то.

– Такой дом сгорел…

– Это не мы! – надрывалась Ленка Каткова. – Мы не виноваты!

«Скорая» уехала. Пожар постепенно затихал. Соседний дом отстояли, даже забор остался цел. Но долго еще в элитном коттеджном поселке пахло гарью и жители ходили напуганные. Охранников тут же уволили, наняли новых. А потом клубок рождественских событий постепенно стал распутываться, поползли слухи. Мол, на пожарище нашли несколько трупов и вообще здесь орудует маньяк. Кое-кто даже решил продать дом в проклятом месте, и в Интернете появилась парочка объявлений. «Свежий воздух», «прекрасный вид», «развитая инфраструктура» и тому подобное. И цена смешная.

Прекрасный вид портили обгоревшие руины на краю поселка. Покупатели приезжали и тут же уезжали. В конце концов, на общем собрании жильцов было решено потребовать от Телятиных привести вверенную им территорию в порядок.

А потом вдруг выяснилось, что Аркадия Телятина из больницы увезли в тюрьму.

Прошла зима, наступила весна. Ранняя, бурная. Из разомлевшей на солнышке земли торопливо, словно боясь опоздать, полезла трава, а на припеке проклюнулась мать-и-мачеха, сначала робко, несмело, потом вдруг высыпала, словно краснуха, утверждая плюсовую дневную температуру. Холодам конец!

И тогда в поселке появилась Ульяна Федоровна. Приехала на машине, за рулем сидела сама. Ее не сразу узнали, так она похудела, к тому же была в черном. И волосы темные, а не светлые, как раньше. Она вдруг перестала краситься в блондинку. Ни у кого бы теперь язык не повернулся назвать ее Телятиной, как прежде. Это уже была другая женщина. Совсем другая. К ней сунулись было соседи:

– Вы с Аркадием собираетесь что-нибудь делать с домом?

Она посмотрела так, что сосед мигом закрыл рот и испарился.

– Аркашка-то уголовник, – сказал он жене. – С такими лучше не якшаться. А то зацепит, хоть краем, век не отмоешься. Не вздумай к ней ходить, слышишь?

Жена молча кивнула.

Ульяна Федоровна тем временем прошлась по пепелищу. Она ничего не искала, просто оценивала масштабы работы. Все теперь было на ней. Муж находится под следствием, и скоро должен состояться суд. Он во всем признался и указал на своего бывшего друга Гарика как на посредника. Теперь они изо всех сил топят друг друга, выговаривая снисхождение. Имя второго убийцы в материалах уголовного дела не фигурирует.

Следователю сказали: случайный человек. Посыльный. Принес заказ, еду из ресторана к праздничному столу, и решил отогреться в доме. Мороз, метель. Не звери же хозяева, впустили. Кто ж знал, что так выйдет? Что касается Вани, тут все было очевидно. По шапке получил его наставник, который не имел права посылать стажера на вызов. Ваня ведь еще не вошел в должность, не имел звания и вообще проходил в органах испытательный срок. Учинили служебное расследование, завели дело.

Ульяна Федоровна была занята с утра до ночи. Ее без конца вызывали к следователю, то по одному делу, то по другому, она то к адвокату ходила, то носила мужу передачи. И мечтала об одном: поскорей бы суд. Потому что дела на фирме тоже требовали ее постоянного присутствия.

Она так хотела изменить свою жизнь. И изменила. Теперь она вставала в шесть, ложилась за полночь, начала потихоньку пить коньяк от усталости, от нервов, и перед тем как заснуть, плакала в подушку. Вместо ожидаемого счастья пришло несчастье. Все от нее шарахались, как от зачумленной, фирма тонула, адвокаты тянули деньги.

До Рождества она мечтала об Аркашиной смерти, а теперь спасала неверного мужа изо всех сил. Мечтала уже, чтобы он вернулся домой и они тянули бы эту лямку вдвоем. Потому что для одной женщины, уже немолодой и много пережившей, это непосильная ноша. Жила она в московской квартире, той самой, которую они с мужем раньше сдавали за большие деньги. Сейчас этих денег у Ульяны Федоровны не было. Как не было у нее больше загородного дома и нескольких банковских счетов, которые пришлось закрыть. Адвокат запросил неслыханные деньги, и она покорно заплатила. Она стала одинокой и несчастной. Только это несчастье сильно отличалось от того, в котором она жила раньше. То, что казалось ей большим горем – одиночество и скука, сытая, с комфортом обставленная, – превратилось в недосягаемую мечту. Одиночество осталось, но если раньше ее окружали безразличные люди, теперь это были враги. Все спешили воспользоваться оставшимся без хозяина добром, наложить лапу и буквально рвали его на части. Адвокаты, сотрудники фирмы, банки…

Она было кинулась к жене Гарика, Галине, поплакаться, надеясь, что общее горе их сблизит, но та ее приняла враждебно. Ее даже на порог не пустили. Обе женщины, раньше ненавидевшие своих мужей, предававших их с любовницами, вдруг переменились к ним совершенно. Как только каждая получила супруга в безраздельную собственность (кому он, зэк, нужен?), дамы принялись отстаивать эту собственность, грызться за нее зубами, с воплями кидаться на обидчиков, даже если те были правы. Ульяна Федоровна не считала себя виноватой, ведь это ее хотели убить, но дружбы Галины ей это не вернуло. Они разругались окончательно, когда Ульяна Федоровна дала честные и правдивые показания. Подтвердила, что муж звонил Игорю Васильевичу и просил все отменить. А тот распорядился убрать всех свидетелей. Ситников официально работал в ЧОПе, так что все сходилось.