Анатолий Безуглов - Хищники

Дагурова взяла в руки толстую общую тетрадь в коленкоровом переплете. Открыла первую попавшуюся страницу. В глаза бросились стихотворные строки:

Ольга Арчиловна удивилась. И ровному твердому почерку, несомненно, мужскому. И точности выбранного по мысли отрывка. Поэт явно был несовременный. Но очень, кажется, известный, до боли знакомый по форме и интонации.

У них дома в Ленинграде поэзию любили и почитали. На отцовских стеллажах поэтические сборники занимали почетное место. От Сумарокова до Блока, от Есенина до Вознесенского. И Ольга Арчиловна, кажется, читала всех. А вот кому принадлежали эти строки, припомнить не могла. К своему стыду…

Дагурова стала листать тетрадь. Короткие, в одну фразу, записи перемежались длинными рассуждениями. В том, что она держала в руках дневник Нила Осетрова, следователь не сомневалась…

Ольга Арчиловна улыбнулась про себя. Александр Блок, это уж точно. Значит, все-таки помнит.

«Не могу понять, когда Чижик играет, а когда сама по себе,– читала Дагурова.– Но ведь я живой человек, и мной играть нельзя». В этих строках явно звучала горечь. А через несколько страниц следователь споткнулась об имя Авдонина. Нил записал: «Что же интересует Авдонина – состояние популяции животных или Марина?»

Следователь перечитала написанное. Что это означало? Явная неприязнь к Авдонину.

Поняв, что с дневником следует ознакомиться тщательней и в более удобной обстановке, Ольга Арчиловна решила взять его в «академгородок». Кто знает, может быть, придется приобщить к делу. Если отыщутся записи, как-то проливающие свет на вчерашнее происшествие в распадке…

Помимо дневника, следователь изъяла еще недавно полученное Осетровым письмо. От какого-то Меженцева А. В. Из Владивостока. Дагурова никогда не забывала уроки своей наставницы – Марии Акимовны Обретеновой. Вот и сейчас ей припомнился интересный случай из практики следователя прокуратуры района. Обретенова вела дело о человеке, занимающемся спекуляцией шкурками. Он и золото перекупал у старателей. Но вот найти золото было трудно, хотя Мария Акимовна была убеждена, что драгоценный металл спрятан в доме у преступника. Обнаружить тайник помогла одна деталь. Обретенова узнала, что обвиняемый никогда не приглашал к себе печника и ремонтировал печь сам. Тогда Мария Акимовна решила разобрать в доме преступника «контрамарку» – так называлась в народе круглая печь. И действительно, тайник с десятью килограммами золота обнаружили в печи…

«А что и как мог спрятать в своем доме Осетров, что пролило бы свет на убийство?» – думала Дагурова. Она еще и еще раз тщательно осматривала, проверяла жилище лесника, его вещи, но, увы, ничего интересного, помимо дневника, обнаружить не удалось. Может быть, потому, что она действительно еще мало знает об Осетрове? Мария Акимовна говорила: «Обыск тогда эффективен, когда хорошо знаешь особенности обыскиваемого».

Судебный медик Иван Иванович Кабашкин вернулся в заповедник под вечер. Со своим делом он уже справился – заключение о результатах вскрытия трупа Лвдонина было закончено и подписано. До Турунгайша его подбросили на машине райбольницы, а в «академгородок» проводил сам Гай. По дороге Кабашкин интересовался у Федора Лукича, как нынче с грибами.

– Для осенних, благородных, еще рановато, но бабы носят…

У Веселых был заспанный вид. А у заспанного человека всегда какое-то подавленное настроение.

– Артем Корнеевич,– обратился к нему Иван Иванович,– а не сходить ли нам завтра по грибы?

– Мы же хотели лететь домой,– без всякого энтузиазма произнес эксперт-криминалист.

– Вертолет будет только вечером… Ну, решайтесь,– настаивал Кабашкин, стараясь расшевелить Артема Корнеевича.

– Можно,– подумав, ответил тот.

Гаю что-то хотелось спросить, может быть, узнать. Это чувствовалось по особому выражению глаз. Федор Лукич переминался с ноги на ногу. Но все же не решился.

– Жильем довольны?– только и задал он вопрос.

– Нормально,– пробасил Веселых.

– Рай! – откликнулся Кабашкин.– Недельку бы с удовольствием тут провел…

– За чем же дело стало? Берите отпуск, приезжайте. Устроим…

– Не волен,– с притворной грустью развел руками Иван Иванович.– Моя благоверная жить не может без моря… Раз в году обязательно подавай ей черноморский пляж, шторм не более чем в один балл… А так как на нашей бренной матушке-земле вновь воцарился матриархат…

– Что-то не замечал,– буркнул эксперт-криминалист. Кажется, болтовня медика его несколько раздражала.

– Точно,– засмеялся Кабашкин.– Окончательно и бесповоротно… Да это вам любой социолог подтвердит.– Иван Иванович, довольный, оглядел присутствующих, наслаждаясь произведенным эффектом, и вдруг без всякого перехода предложил: – По-моему, самое время поужинать… Федор Лукич, посидите с нами. Отдохните от трудов праведных, а?

– Спасибо,– благодарно ответил Гай.– С радостью бы…

– Вот и отлично! – загорелся Кабашкин.

– Но…– виновато произнес Гай.– Я дочь собираю. Завтра ей в Москву… С вами полетит на вертолете…

– Тогда другое дело. Неволить не имеем права…

– Да, вам молоко не приносили?– спросил Гай.

Кабашкин посмотрел на Веселых. Тот отрицательно покачал головой.

– Принесут,– пообещал директор и, пожелав приятного аппетита, вышел.

– Симпатичный мужик,– сказал Иван Иванович. И захлопотал, что-то напевая и гремя посудой.

Когда приступили к еде, раздался стук во входную дверь. Пришла уставшая Дагурова. Кабашкин тут же усадил следователя за стол.

И впервые за сутки Ольга Арчиловна почувствовала, как голодна. На этот раз она с удовольствием проглотила и рыбные консервы, и горох с кусками сала, предложенные медиком.

После ужина разговор незаметно перешел на дело.

– Кратко, но исчерпывающе,– сказала Дагурова, прочтя внимательно заключение судебно-медицинской экспертизы.

– Краткость – сестра таланта,– улыбнулся Иван Иванович.

– Значит, время смерти Авдонина вы указываете такое же, как его зафиксировала жена Резвых,– констатировала Ольга Арчиловна.

– Совершенно верно,– подтвердил Кабашкин.– В начале десятого вечера.

– Понимаете, что меня смущает…– Ольга Арчиловна обращалась одновременно к обоим собеседникам.– Почему пуля из ружья Осетрова попала Авдонину не в лоб, а чуть выше левого уха? Осетров показал при выходе на место происшествия, что они стояли друг против друга.– Она повернулась к Веселых.– Как это с точки зрения баллистики?