Анатолий Безуглов - Хищники

– Я интересовалась в магазине: у нас он стоит куда дешевле,– сказала Ольга Арчиловна.

– Естественно,– улыбнулся Багдасаров.– У нас многое дешевле. Квартплата, путевки в санаторий, проезд на транспорте…

– Вот ваш институт получил для Авдонина разрешение на отстрел соболя в Кедровом…– снова вернулась непосредственно к делу следователь.

– Верно,– подтвердил завкафедрой.– За три года, насколько я помню, одиннадцать соболей. Мы представили отчет в Главохоту.

– Я читала… А сами шкурки?

– Авдонин их привез. Для исследования. Если вас интересуют документы…

– Потом займемся. Значит, они попали в институт?

– Будьте в этом уверены,– сказал Багдасаров.– И их использовали по назначению.

– Роберт Саркисович, допустим, какой-нибудь ваш сотрудник поехал в командировку с целью отстрелять зверей… Они сами охотятся?

– Кто как умеет. Но часто обращаются за помощью к лесникам, егерям.

– А Авдонин?

– Авдонин?– удивился Роберт Саркисович.– У него охотничий билет. Член общества охотников. В этом деле он – дай бог! Ас! Любого промысловика за пояс заткнет. И стреляет отлично, и капканами…

– Откуда? – невольно вырвалось у следователя.

– После института Эдгар Евгеньевич несколько лет подряжался промысловиком в зверопромхозы. Очень хорошо зарабатывал… Одно время был даже чемпионом по охотничьим видам спорта,– рассказывал Багдасаров.– О нем писали в газетах, печатали портреты в журналах.

А у Дагуровой возникли в памяти последние беседы с капитаном милиции Резвых, который по ее заданию расспрашивал кедровских лесников об Авдонине. Все, как один, утверждали, что московский ученый – охотник аховый и потому всегда обращался к ним с просьбой отстрелять или отловить нужных ему для работы в институте зверей.

«Да, эта ложь другой категории, нежели об отце-адмирале,– думала следователь.– По логике, Авдонин должен был, наоборот, показать работникам заповедника свое умение. Он ведь любил поражать людей обаянием, щедростью, знаниями…»

– А собака у него какая! – продолжал завкафедрой.

– Да, пес первоклассный,– подтвердила Дагурова, вспомнив Султана.– И ружье превосходное.

– Видите,– сказал Багдасаров,– ему незачем было кого-то просить, если, конечно, время позволяло походить самому с ружьем и собакой, хотя зимой собаке снег мешает. Чаще капканами пользуется… Но пару соболей застрелить, безусловно, мог…

– Мог,– согласилась следователь и машинально повторила: – Незачем было кого-то просить…

«И все-таки он просил»,– билась у нее в голове мысль. Она обкатывала ее со всех сторон, когда прощалась с заведующим кафедрой, когда ехала в Московскую городскую прокуратуру, чтобы получить санкцию на обыск в квартире Авдонина.

Первое, что пришло на ум: а вдруг Эдгар Евгеньевич уже успел потерять охотничий навык? Как музыкант, бросивший играть и потом снова вернувшийся к своему делу. Такое объяснение было возможно, но маловероятно. Второе: заигрывал с кедровскими лесниками. Но тогда возникал вопрос: с какой целью? И убедительного ответа Дагурова на него не находила.

Третий – самый тревожный вариант: Авдонину зачем-то нужно было, чтобы его считали плохим добытчиком…

Прокурор, выслушав доводы Ольги Арчиловны, дал санкцию на обыск. Дагурова отправилась искать дом Авдонина. Нашла быстро. Поставила в известность коменданта о предстоящем обыске: мало ли что, вдруг соседи всполошатся. Комендант помог следователю подобрать двух понятых – пожилую женщину-пенсионерку и молодого парня-слесаря.

Авдонин занимал двухкомнатную квартиру в роскошном кооперативном доме. Просторный холл, комнаты большие, раздельные. Одна служила ему, видимо, кабинетом. Стеллажи с книгами, письменный стол, диван, красочный ковер. А на стене шкура белого медведя. Было прибрано. Наверное, дело рук Аллы Петровны, матери Авдонина.

В глаза следователю сразу бросилась цветная фотография Леонеллы Велижанской. Она стояла на столе в металлической рамке. А в палехской шкатулке лежало несколько визитных карточек. На иностранных языках. Дагурова попыталась разобрать. Какой-то представитель лондонской фирмы по продаже и закупке пушнины «Ариович и Джекоб», господин из аналогичной голландской фирмы ХАБ НВ.

Тут же лежало несколько писем. Среди них Ольга Арчиловна отметила конверт с обратным адресом: «Шамаюнский район, заповедник Кедровый. Гай Ф. Л.». Было письмо и от Сократова. Дагурова решила изъять корреспонденцию Авдонина. Больше в этой комнате ничего примечательного не было.

Вторая комната, с золотистыми обоями, была обставлена очень уютно и располагала к интиму. Во весь пол красный ворсистый ковер, широкая тахта, покрытая шелковым покрывалом. Тут же журнальный столик с двумя низкими креслами под торшером.

В комнате еще стояли холодильник-бар и горка, уставленная рюмочками, бокалами и бутылками с иностранными напитками.

На баре внушительная стопка журналов с фривольными фотографиями полу– и совсем обнаженных девиц. Разглядывая снимки, слесарь-понятой многозначительно хмыкал.

Украшением авдонинского будуара служил, несомненно, комбайн: магнитофон, проигрыватель с механической подачей дисков, телевизор и приемник. Такой Дагурова видела впервые. Роскошный агрегат занимал полстены и был заставлен безделушками, явно привезенными из заграничных поездок. Зажигалки, диковинные куклы, сигаретницы, поделки из дерева и кости. Слесарь никак не мог оторваться от комбайна.

– Уйму денег стоит,– заметил он восхищенно.– «Грюндиг»…

Собственно, делать ей здесь было больше нечего: все выставлено напоказ.

«А куда Авдонин девал постельные принадлежности?» – вдруг подумала следователь. Тумбочки в комнате не было. Она подошла к тахте, попробовала приподнять тяжелый матрац.

– Помогите, пожалуйста,– попросила она понятого.

Тот охотно исполнил ее просьбу.

Действительно, одеяло, простыни и подушка прятались в специальное отделение под матрацем. Дагурова подняла их. Тут же лежали две книги и транзисторный приемник. Обыкновенный, советский «Спидола-240». Он выглядел чужаком среди иностранных вещей, украшавших комнату.

Слесарь потянулся к приемнику.

– Точь-в-точь как мой,– сказал он, словно радуясь, что бывший обитатель квартиры такой же смертный. Он машинально нажал кнопку включателя, крутнул сбоку настройку звука. Приложил приемник к уху.– Как пустой – удивленно посмотрел он на следователя.

– Что? – не поняла Дагурова.– Давайте-ка посмотрим. Разобрать можете?-спросила она слесаря.

– Запросто.

Парень быстрым зорким глазом нашел, что ему нужно,– серебряный десертный ножичек в горке с посудой. Несколько уверенных движений, и верхняя панель была снята.