Андрей Глухов - Игра в судьбу

— Нет, — серьёзно ответил Глеб, — к женщине приехал, надо… — он пощёлкал пальцами, подыскивая нужное слово, но продавщица перебила его:

— Понятно, соответствовать. Ох, мужики, и когда же мы научимся без вас обходиться? Ладно, вали, любовничек.

Пришлось, преодолевая страх, снова возвратиться на вокзал в камеру хранения: крестьянский ум подсказал, что разбрасываться вещами не стоит — кто знает, как ещё жизнь повернётся…

Он уже шёл по пустому проходу между ячейками, когда навстречу ему откуда-то сбоку вынырнул милиционер. Валёк взвизгнул и крепко сжал сердце.

— Вот и всё! — подумал Глеб, но внезапный, отчаянный кураж бросил его прямо на поигрывающую дубинкой фигуру:

— Братишка, как здесь к метро пройти? Что-то я совсем заблудился.

Сержант равнодушно махнул палкой куда-то назад, и пошёл было дальше, но у Глеба вдруг отказали ноги, и он с шумом сполз по стене на пол.

— Мужик, так ты никак пьяный? — обрадовался сержант и больно ткнул его дубинкой в грудь.

— Не пью, — прохрипел Глеб, — язва у меня, прихватило.

— То-то я гляжу ты тощий как гвоздь. Не вздумай здесь помереть — мне лишние хлопоты не нужны и не засиживайся тут, не положено, — разочарованно пробурчал сержант и исчез.

Глеб посидел пару минут, с трудом поднялся и поплёлся к метро. Ноги его дрожали вполне натурально.

Метро преподнесло целую серию неприятных сюрпризов. И сделал-то вроде всё правильно: протянул тётке в красной шапке свой единый билет и стал ждать её реакции, но Красная Шапочка демонстративно отвернула лицо. Глеб в растерянности остановился перед ней, не понимая можно пройти или нет, и тут же получил сильный толчок в спину.

— Чего рот раззявил, деревня? — зло прошипела шедшая сзади тётка, — Понаехали тут! И чего вас всех в Москву прёт, мёдом вам тут помазано, что ли?

— Сама-то давно из деревни, — разозлился Глеб, — небось, уже целых два месяца?

Пока тётка готовилась достойно ответить, Глеб уже добежал до эскалатора. И предупреждал же Равиль, рассказывая про метро:

— Не хватайся за перила, пока на ленте не утвердишься.

Всё забыл из-за проклятой тётки, схватился. И повлекло его вперёд, потащило. Боднул он башкой своей глупой парня какого-то, чуть с ног не сшиб.

— Что, колхоз, в морду хочешь? — поинтересовался парень.

Глеб стал извиняться, объяснять, что споткнулся случайно, но парень слушать не стал и только буркнул:

— Отвянь, мужик.

Глеб «отвял» и до конца лестницы размышлял об этих странных москвичах — злых и недоброжелательных и вдруг подумал, что может это и не москвичи вовсе, а приезжие, перебравшиеся в столицу и утверждающиеся за счёт вновь прибывших. Эта мысль успокоила его, но новая напасть уже распахнула ему свои объятия: лестница закончилась, и нужно было шагнуть на мраморный пол (так учил Равиль), но ступить было некуда — парень перекрывал дорогу — и Глеб снова врезался в его широкую спину.

— Ну, всё, лапоть, ты достал меня! — не на шутку рассердился парень, но толпа пассажиров из подошедшего поезда налетела на них и разнесла в разные стороны. Глеб облегчённо вздохнул.

Теперь предстояло найти серую ветку. Он высмотрел пожилого человека с портфелем:

— Простите, вы не подскажите, как на серую ветку попасть? Я первый раз в метро, ничего не понимаю.

— Подсказывают, молодой человек, в школе на уроках, а я вам расскажу и покажу. Прошу! — указал он на распахнувшуюся дверь подошедшего вагона.

— Это схема метро. Мы — на кольце, — он очертил пальцем окружность, — сели здесь, едем в этом направлении. Ищите серую ветку.

— Так вот она! — обрадовался Глеб.

— Молодец! Вам, какая станция нужна? Ищите её на своей ветке. Нашли? Отлично. Теперь смотрите: это станции пересадок. Ну-ка, определите, где вам пересаживаться. Правильно. Вот и вся наука, ничего сложного. Главное не тушуйтесь, читайте указатели и слушайте названия станций по радио. Счастливого пребывания в Москве.

Человек кивнул и сел на свободное место прежде, чем Глеб успел произнести слова благодарности.

— Вот он настоящий москвич! — думал Глеб, — И не так уж всё и сложно — через неделю освоюсь, и может быть никуда и бежать не придётся. Почему коренной москвич да без жилья? Так брат женился, жену привёл, а квартирка-то однокомнатная, вот и оставил им, пусть живут. А как же сам? Не знаю пока, как-нибудь образуется.

Дальнейший путь прошёл без приключений, а на нужной станции он увидел указатель: «Выход к Криворожской улице».

По заснеженной, залитой январским солнцем улице шёл утомлённый, но почти спокойный человек, с паспортом на имя Г.С. Маркова. Он торопился отдать долг, не собирался совершать ничего предосудительного и только Валёк, поселившийся где-то возле сердца, изредка нарушал его покой своим неистребимым страхом перед новой, ещё неизведанной жизнью.

Дом, кирпичная пятиэтажка с маленькими выносными балкончиками, нашёлся легко. Валентин постоял перед входом, борясь с Вальком, достал из бумажника тысячу и положил её в карман пуховика, сообразил, что забыл избавиться от глебовского кошелька, обругал себя «глупым Плейшнером» и шагнул в подъезд. Нужная квартира нашлась на третьем этаже. Валентин постоял, отдышался и нажал кнопку звонка. Звонок оказался неожиданно громким, но за дверью не раздалось ни звука. Он позвонил ещё дважды и спустился вниз — хозяев не было дома. В окне первого этажа настенные часы показывали четверть третьего.

— Ну, и что будем делать, полковник Исаев? — съехидничал над собой Валентин, но почти сразу ухмыльнулся и изрёк: — Верно мыслите, партайгеноссе Штирлиц!

Он пошёл через двор, уставленный такими же пятиэтажками, нашёл в ряду предпоследнюю, поднялся на третий этаж и позвонил. Почти тотчас дверь открыла девочка лет восьми.

— Прости, — прошелестел Валентин, — я, кажется, ошибся домом. Равиль Сабитов не здесь живёт?

— Мама! — позвала девочка. Из кухни вышла женщина в пёстром халатике и вопросительно уставилась на Валентина.

— Я, кажется, ошибся домом. Равиль Сабитов ведь не здесь живёт? Три дня назад я был у него. Квартиру запомнил, а дом видно спутал.

— Спутали, — ответила женщина и закрыла дверь. Валентин услышал звук шлепка и строгий выговор:

— Сколько раз тебе говорить, что надо спрашивать: «Кто?»

— Молодец, Штирлиц! — усмехнулся Валентин. Всё, что было нужно, он разглядел: квартира однокомнатная, окна на противоположную от подъезда сторону.

Яркий январский день начал стремительно сереть. Он стоял за кустами, всматриваясь в предполагаемые окна. Вот мелькнул знакомый пёстрый халатик. Валентин снова похвалил себя и вернулся к «своему» дому. Нужные окна были темны и, коротая время, он дворами пошёл вдоль улицы, сам не зная куда. Во дворах было людно: весело галдела ребятня, степенно прогуливались мамаши с колясками, что-то живо обсуждали старушки, сбившись в тесные стайки… Он шёл среди этих людей, ощущал себя одним из них и было ему спокойно и от чего-то весело. Дома внезапно закончились, и Валентину открылась железная дорога, ограждённая невысоким бетонным заборчиком. Вот прострекотала электричка, вот прогрохотал товарняк и эта до боли знакомая картина испортила настроение. Он поспешно пересёк улицу и снова дворами пошёл назад. На вывеску «Продукты» первым отреагировал желудок и Валентин вспомнил, что последний раз поел в поезде у той проводницы, да и пищей те две вафли назвать было сложно. Он вошёл и оказался единственным покупателем. Скучающая продавщица, крашеная блондинка лет двадцати пяти, бесцеремонно оглядела его с головы до ног и сделала определённый вывод: