Инна Балтийская - Песочные часы Невидимки

– Тамара, вы тоже… гм… разговаривали с погибшими девушками? – наконец «отмер» психиатр, полный мужчина с солидно блестевшей лысиной. – Перескажите нам ваши разговоры.

– Нет, вы что! – возмутилась Тамара. – Не было у меня никаких видений! Просто… Я подумала: призрака нельзя догнать и невозможно запеленговать. Он может уводить за собой девушек, и никто этого не увидит.

– Девушки тоже становятся невидимыми? – удивилась я. – И потом, призрак у нас какой-то очень уж шустрый! Мало того что он выносит из здания мобильники девушек, он еще и вывозит за город их тела.

– Да… – Тамара осеклась. – Я об этом не подумала.

– Тамара, вы уверены, что хотите продолжать дежурства? – мягко спросил Оскар.

– Уверена, – отрезала девушка. – Не волнуйтесь, у меня крепкие нервы.

Я с сомнением покосилась на нее, но промолчала. Не мое это дело, пускай специалисты решают. Надо же и для них немного работы оставить. Мое дело сейчас – спасти Олесю. С момента похищения не прошло и половины суток, у нас есть шансы найти ее живой.

– У кого какие предложения? – спросил между тем Оскар.

Психолог бодро начал составлять психологический портрет последней жертвы. Послушав пару минут его речи о том, какой впечатлительной и внушаемой девушкой является Олеся, я невежливо перебила его:

– У нас мало времени. Если Олеся еще жива, то к вечеру ее точно убьют! Я предлагаю развесить по всему городу фоторобот. Терять нам нечего, а так появляется реальный шанс – люди узнают его, и мы успеем вовремя найти место, где он держит свои жертвы.

Оскар замер с открытым ртом.

– Не вздумай! За такое нас всех отсюда погонят с волчьим билетом! – выкрикнул один из оперов, высокий худощавый брюнет.

– Полина права, – тихо, но отчетливо сказал Сергей. – Счет идет на минуты. Пока мы тут разговоры разговариваем и секреты Полишинеля разводим, девушка погибнет.

Оскар задумчиво потер рукой висок.

– Ребята, я никого не держу в группе, – спокойно произнес он. – Кто боится, неважно – маньяка или начальства, – может нас покинуть. Я подпишу любой рапорт. А здесь идет игра без правил.

Он подождал пару минут, но больше никто не проронил ни слова. Оскар поднялся и приказал:

– Ну что, по коням! Будем расклеивать фоторобот.

Два часа мы с Машей и Тамарой катались по городу в машине Сереги. Я предпочла бы другой транспорт – слабый запах лилий, намертво въевшийся в ткань сидений, бил по моим напряженным нервам и вызывал слезы на глазах. А всплывающие в памяти полубезумные глаза Олеси уничтожали последнюю надежду на благополучный исход. К сожалению, не было у меня полной уверенности в том, что Олеся действительно ВИДЕЛА лжедекана. Точнее, что она видела именно его, причем не внутренним зрением. Это мог быть кто-то, лишь отдаленно похожий на фоторобот… или вообще – ее персональный глюк. Хотя… глюк не смог бы ее похитить. А значит, она все же видела маньяка.

– Маша, – мое измученное сознание долго не могло решить, о чем же я хочу спросить подругу. – А что с планом универа? Есть там потайные ходы?

– Ходы, наверное, есть. А вот плана нет, – грустно ответила Маша. – В прошлом году в городском архиве возник пожар. И сгорели все документы, касающиеся университета.

Наконец весь доставшийся нам район был обклеен плакатами с черно-белым изображением лжедекана. Я устало привалилась к кирпичной стене какого-то дома:

– Все, мы сделали это…

Сергей предложил развезти нас по домам. Первой доставили Машу. Она вышла из машины, и Сергей решил для верности проводить ее до квартиры. Мы с Тамарой остались в машине вдвоем, и я тихо спросила:

– Скажи, а ты ничего странного в Олесе не замечала?

– Даже не знаю… – задумчиво ответила девушка. – Видишь ли, Олеся всегда была сорвиголовой. Она нам как-то со смехом рассказывала, как ночью на спор бродила по кладбищу и даже что-то нацарапала на одном из гранитных памятников. Она вообще ничего не боялась! Ну как я могла подумать…

Я с сомнением покачала головой. Отчаянные храбрецы редко хвастают своими подвигами. Они относятся к ним спокойно, как к чему-то само собой разумеющемуся – именно потому, что их поступки вовсе не кажутся им особенными. Ну подумаешь, погулять по кладбищу! Это же не страшно, тут и гордиться особо нечем. А хвастаются обычно тем, что дается с большим трудом. Правда, я не слышала сам рассказ – может, девушка вовсе и не хвасталась, просто к слову пришлось? Но даже если предположить, что Олеся вовсе не была такой уж отважной, что нам это дает?

Вернулся Сергей, и я повторила свой вопрос – об Олесе. Парень ненадолго задумался, затем с трудом произнес:

– Да видел я, что она все бледнеет, совсем с лица спала… Пытался ее расспросить, мол, не заболела ли, но она отнекивалась – что ты пристал, все со мной в порядке. А я, дурак, еще пошутил: раз в порядке, чего же ты нос повесила? Парень бросил, что ли? Вот идиот…

Я вздохнула. Никто не ожидал от Олеси такой впечатлительности. И никто не связывал ее побледневшее лицо с какими-то видениями и потусторонними голосами. Сказала она об этом лишь мне. А я не проявила должной настойчивости. Надо было писать эсэмэски Оскару или лично поехать в управление и поднять скандал… Но даже в страшном сне я не предполагала, что она предчувствует свое исчезновение! А ведь предвидела нечто неладное не только она. Мать Наташи Михайловой тоже чувствовала свою скорую гибель. Блин, мистика какая-то… Надо мне было поподробнее расспросить Наташу! Впрочем, еще не поздно.

Мы довезли до дома Тамару, Сергей проводил ее до квартиры, а когда вернулся, я спросила его:

– Ты торопишься? Если я сейчас созвонюсь с одной девушкой, свидетельницей, сможешь меня к ней отвезти и подождать?

Сергей аж присвистнул от изумления:

– Да отвезти-то я смогу… Но ты вроде замужем, красавица? Твой мужик мне морду не набьет? Уже половина двенадцатого, на минуточку!

Я грустно кивнула – идея поехать немедленно в гости к Наташе оказалась неудачной. Впрочем, и домой мне не хотелось. При всей моей горячей любви к Саше было просто страшно представить себе, как я погляжу ему в глаза. Когда я позвонила ему перед тем, как мы начали расклеивать плакаты, его голос уже дрожал:

– Поля, ты обо мне вообще не думаешь?

Я долго уверяла Сашу, что думаю только о нем, и он вроде слегка притих. Но это было почти четыре часа назад. Сейчас ситуация была уже критической.

Серега заметил мои колебания и, как истинный джентльмен, предложил:

– Может, я объясню твоему супругу, что ты по делу так долго шлялась?

– Да он знает, что по делу, – вздохнула я. – Но ему это дело вряд ли понравится.

– Это да, – согласно закивал Серега. – Я бы своей девушке лично задницу надрал, если б она в такое г… вляпалась!