Матвей Медведев - В поисках истины

Такая скрупулезность позволяет судье проверить доказательства. А безошибочность нужна. В руках у судьи — меч Фемиды. Он остер, этот меч, — символический атрибут богини правосудия, и, чтобы пользоваться им умело, недостаточно лишь знать в совершенстве законы.

Давайте заглянем в залы одного из народных судов Ленинграда — суда Невского района. Посмотрим, что происходит там, где изо дня в день вершится правосудие, где искореняется зло и ведется борьба за перевоспитание людей.

Сразу скажем, понятие о суде как о некоем «присутственном месте» в наше время в значительной степени устарело.

Новая современная мебель, сверкающая полировкой, стены, выкрашенные в светлые тона, обилие зелени, цветов в канцеляриях, — как все это далеко от того представления, которое сложилось о суде у некоторых! Ведь здесь не только судят преступников. Сюда обращаются также и по всевозможным гражданским делам. Приходят со своими семейными невзгодами и неурядицами. Кое-кого само даже слово «суд» пугает. А уж о том, чтобы им прийти сюда, и говорить нечего! Вот почему очень важно создать здесь такую обстановку, которая не действовала бы на посетителей угнетающе.

...Утро здесь начинается с рассмотрения дел о так называемом мелком хулиганстве. Совершивших тот или иной проступок приводят прямо из милиции, из вытрезвителя. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 года судья, как известно, такие дела разбирает единолично. Постановление выносится окончательное, обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно. Сегодня дела о мелком хулиганстве рассматривает Валентина Игнатьевна Логинова. Человек она знающий, серьезный, в прошлом партийный работник. Первым перед ней предстает некто Пономаревский. В пьяном виде он был задержан возле станции метро «Елизаровская», где привставал к прохожим, сквернословил. Его доставили в штаб дружины, но и там он продолжал вести себя буйно: оскорблял сотрудников милиции, дружинников...

— Рассказывайте, почему вы выпили, нарушили общественный порядок, — спрашивает судья.

Угрюмо потупившись, Пономаревский рассказывает: «Шел с работы домой. Встретил приятеля. Он сообщил, что умер наш товарищ. Мы решили устроить по нему поминки — купили пол-литра и выпили...» Пока он дает показания, в зале сидят, дожидаясь решения своей участи, другие нарушители — рабочий железобетонного завода Бибин, слесарь Ленгаза Спиркин. И хотя эти люди встретились впервые лишь здесь, в стенах суда, до чего же они похожи друг на друга! И тот и другой — любители спиртного. И тот и другой платят женам алименты: иным путем от них денег семье не получить. В пьяном виде они дома затеяли скандалы, угрожали расправой женам, пытались их избить, и все — при детях.

— Было такое? — спрашивает судья у Бибина.

— Не помню. Пьян был. Ничего не помню. Но раз милиция пишет об этом в своем протоколе — значит, так, наверное, и было.

— Где вы ночевали сегодня?

— В вытрезвителе.

Логинова постановляет: Пономаревского подвергнуть исправительно-трудовым работам по месту работы с удержанием 20 процентов из зарплаты. Бибина и Спиркина арестовать. Первого — на 10 суток, второго — на 15.

Милиционеры уводят арестованных. А перед судьей предстает еще один нарушитель общественного порядка. Это совсем юная девица в голубом пальто с белым меховым воротником, в щегольских сапожках с красными пуговичками. Фамилия ее — Северова, зовут Татьяной. Работает швеей-мотористкой.

История ее проступка такова. Встретились три подружки и решили «отметить» встречу. Купили бутылку вина и распили в столовой. После поехали к знакомому парню за грампластинкой. В парадной дома на улице Красных Зорь стали нарушать порядок: ругались, оскорбляли жильцов. Одной из участниц этой пьяной компании и была Северова.

— Как вам не стыдно! — укоряет ее Валентина Игнатьевна. — Предупреждаю вас, Татьяна, вы на плохой дорожке. Одумайтесь, пока не поздно. А сейчас — десять суток ареста! И если снова совершите аналогичные действия, против вас будет возбуждено уголовное дело.

Работа народного суда Невского района строится по предметно-зональному методу. Это значит, что трое судей заслушивают только уголовные дела, четверо других — только гражданские. Один лишь председатель суда Алексей Алексеевич Иванов не имеет никакой «специализации». Он, если надо, разбирает и те и другие.

Сегодня он в судебном заседании не занят. Но это не значит, что у него будет свободное время. Весь день Алексей Алексеевич проведет у себя в кабинете, изучая назначенные к рассмотрению дела. Целая кипа их уже принесена заведующими канцеляриями.

Рабочий день у судей не нормирован. И даже в праздники, когда все отдыхают, кто-либо из них несет дежурство. Но чаще всего эту миссию берет на себя сам председатель.

Во-первых, потому что он — мужчина и считает своим долгом освободить от дополнительной нагрузки женщин-судей, у которых больше забот по дому. Во-вторых, как шутливо говорит сам Алексей Алексеевич, ему повезло с женой, которая никогда не журит его, если он задерживается допоздна у себя в суде или уходит в выходные дни на дежурства, — она хорошо понимает специфику его работы. А в третьих, — и это самое главное — Алексей Алексеевич не может не болеть душой за дело, которое ему доверили трудящиеся, избравшие его народным судьей.

Иванов прошел путь, характерный для многих судей его поколения. После фронта и ранения, полученного на минном поле, под Нарвой, — демобилизация, работа судебным исполнителем, секретарем судебного заседания, а вечерами — учеба в Ленинградской юридической школе, затем — в институте. С тех пор судьба Алексея Алексеевича как судьи связана с Невской заставой.

Обстановка в районе за эти годы резко изменилась. Сам район стал совсем другим. Там, где некогда стояли в окружении огородов покосившиеся деревянные домики, где были заросшие репейником пустыри, свалки, торфяные поля, теперь раскинулись кварталы новых многоэтажных зданий, сверкают нарядные витрины магазинов, ателье, бегут по прямым асфальтовым магистралям троллейбусы и автобусы. Изменились и люди.

Иванов помнит, как в первые годы его работы судьей приходилось чуть ли не через день выносить приговоры, в которых фигурировали крупные сроки лишения свободы: 15, 18, 20 лет. На скамьях подсудимых сидели тогда опасные преступники, совершавшие разбойные нападения, групповые насилия, «шпана» Троицкого поля, Веселого поселка. Теперь с ними давно покончено. И в этом немалая заслуга не только органов милиции, дружинников, общественности, но и народного суда.

Советский суд — орган не только и не столько карающий, сколько воспитывающие. Слово «профилактика» уже много лет прочно вошло в повседневный лексикон работников юстиции. Профилактика — это и отчеты судей о своей работе, и обсуждение вступивших в законную силу приговоров на предприятиях, в общежитиях, в красных уголках жилищных контор, и пропаганда правовых знаний — беседы, лекции, вечера вопросов и ответов — и, наконец, выездные сессии, устраиваемые либо по месту работы, либо по месту проживания подсудимого. Эти и многие другие мероприятия способствуют предупреждению преступлений.